Иллюзия вечности - Роман Медведев

Оценив по достоинству эту новость, я вновь поддался желанию жить. Хотя бы любопытства ради, заглянуть в будущее человечества. Быть может, будет найден некий выход? Какое-то лекарство, способное вернуть нам возможность излечивать недуг? Быть может, репродукция людей ещё вероятна?

Но, увы, негатива в моём «быту» больше. Особенно ощутимого в свете собственных мыслей о возможности и Ольге родить в будущем.

С огромным страхом наблюдаю за постепенно ухудшающимся самочувствием наших девчонок. У них обеих в чем-то схожие проблемы с кишечником и пищеварительной системой. Ольга стала жаловаться на щитовидку, придатки и резкие боли при мочеиспускании. Плюс ко всему, она почти не может заниматься сексом, потому что при этом испытывает болезненные и неприятные ощущения.

Оленька предпочитает не говорить со мной об этих проблемах и молчит о своих догадках насчёт происхождения болей. Однако, я, мне кажется, знаю причину, хотя и не могу придумать, как от этого избавиться. На мой взгляд, все эти проблемы – суть проявления изменений, вызванных задержкой менструаций. Я не врач и мне сложно судить о возможных последствиях этого, но я крайне обеспокоен и молю Бога, чтобы поскорее настал тот день, когда их можно будет нормально обследовать и дать надлежащее лечение. Без моей Оли все теряет смысл…

Чувствую, что подготовка переворота завершена. Володя намекнул, будто в ближайшие дни ОНО начнётся. Ну, значит так тому и быть.

16 ноября.

Завтра или послезавтра выступаем! Я не слышал об этом точно, но готов ручаться за прогноз головой. Уже всё в ажуре. Наши командиры каждый божий день проводят какие-то совещания и чертят планы. К тому же, в городе неожиданно появилось очень много людей. Столько много я не видел со времени начала катастрофы. Всё это о чём-то да говорит. Каверин более не появляется среди нас, видимо, был призван к главному столу Движения.

К слову о группе Каверина: …В его отсутствие руководство группой принял некий Мутко. Этот молодой хохол с лицом, обезображенным перенесённой в детстве оспой, достойный преемник Каверина. Желающий ни в чем не уступать нашему бывшему боссу в жестокости, он в дополнение упомянутым «достоинствам» наркозависимый. Многие члены группы и так до этого баловались травкой и амфитамином, а теперь с подачи Мутко в нашей среде бал вершит его величество опиум.

Судя по всему, в эти дни образовался избыток разного неизрасходованного зелья, а Мутко и сотоварищи имеют неограниченный доступ к их запасам. Давеча я сам попробовал понюшку героина. Признаюсь это довольно действующий эликсир внутреннего спокойствия и коммуникабельности. Но, очевидно представляя себе, страшные последствия возможной зависимости от порошка (на вид совершенно безобидного) я зарёкся не прикасаться к нему больше. С меня хватало взгляда на Мутко и его дружков с болезненными, будто воспалёнными, глазами. Потерянные люди, зависящие от прилива серотонина по времени приема кайфа. Разучившиеся черпать его в себе, а от того жалкие для самих же себя. Но жестокие и непримиримые по отношению к остальным. Наверно, так проявляется зависть с их стороны…

Дома пока всё нормально, уже привыкли к новым условиям. Пытаемся хоть как-то согревать своё жильё. Страшно холодно, особенно по утрам. Я выменял почти за килограмм золота у одного барыги из Движения небольшую печку-буржуйку. Отдал всё честным трудом разворованное. Зато теперь топим её каждый день на ночь и живём почти как люди. Централизованного газа и электричества давным-давно как нет. Хорошо, что ещё время от времени появляется вода в кране.

Но нас пугает такая жизнь. Мы все хотим и рассчитываем на лучшее. И, безусловно, отвоюем его.

30 Переворот

17-е октября. Весть о начале пришла внезапно. Казалось, всего пару часов назад я отложил в сторону дневник, как среди ночи в нашу дверь раздался громкий стук. Выскочив из кровати в пижаме, я метнулся в коридор и открыл дверь.

На пороге стоял Владимир: – Внизу машина. У вас десять минут на сборы. Мы выдвигаемся. – На его напряжённом лице промелькнуло подобие улыбки, – Пора за дело, ребята.

Владимир непроизвольно подмигнул, дернувшимся в тике глазом, и спустился на улицу, а мы с Сашкой наспех оделись и, сев с девчонками за стол, стали прощаться. Ольга испуганно смотрела на нас. Несмотря на то, что я готовил её к этому дню долгое время, она всё равно оказалась застигнутой врасплох. Я сам боялся сорваться, начав испытывать ставший привычным страх за то, что никогда её больше не увижу.

Однако времени для прощания не было. Я подержал Олины ладони в своих.

– Они такие холодные, – сказал я.

– Сердце стынет… Но это пройдет, мой хороший. Обещаю, – по её щеке покатилась к уголку рта одинокая слеза.

– Я не смогу сказать ничего из того, что сейчас в моей душе. Нет таких слов, чтобы выразить мою любовь к тебе… Олюшка, я обещаю тебе, что вернусь. Чтобы ни случилось, я буду с тобой навсегда. Только ты смысл моей жизни, только твоя улыбка стоит любой мыслимой цены на свете. Так улыбнись, родная. Отпусти меня с лёгким сердцем, и я быстрее вернусь к тебе, – я обнял её крепко и, положив голову на хрупкое плечо, задрожал, с трудом сдерживая собственные слёзы.

Потом отстранил Ольгу к стене, и не глядя ей в лицо, пошёл к двери.

Перед выходом на улицу Сашка остановил меня и, развернув к себе, посмотрел в глаза: – Филин, я клянусь тебе, чтобы ни случилось с нами сегодня, я никогда не оставлю ни тебя, ни девчонок. Буду всегда рядом, с чем бы ни пришлось столкнуться. Обещай и ты мне, что сохранишь верность нашей дружбе и ту преданность, на которую мы были способны все эти дни проведённые вместе.

Я обнял друга: – Клянусь тебе Сашка, перед своими родителями, перед своей землёй, что никогда не предам и не оставлю ни тебя, ни Олю с Ирой. Клянусь, что всегда буду рядом с вами, когда будете нуждаться во мне, и никогда не променяю вашу дружбу ни на что на свете! Клянусь отдать жизнь за любого из вас, если потребуется. Также клянусь сделать всё, чтобы сберечь её для вас, если то будет в моих силах.

– Да будет так! – мой друг хлопнул меня по плечу и распахнул дверь навстречу неизвестности.

На улице нас ждал тёмно-синий микроавтобус с тонированными стёклами и наклейкой на бампере, изображавшей неприличный жест средним пальцем. Забравшись в открытую Володей дверь, мы увидели несколько человек из нашей террористической группы и щербатое лицо Мутко. Володя кинул бронежилеты и передал нам автоматы.

Затем он посмотрел на часы: – Ну что, все готовы. Через двадцать минут начало. По обстановке доложу в дороге. У кого-нибудь есть вопросы?

– Да какие вопросы? Давай, поехали, – Мутко подавил зевок и свистнул. – Жми, извозчик, пока салаги не обделались, – развязно добавил он, окинув нас с другом наглым взглядом.

Парень за рулем автобуса завёл стартер, и машина тронулась с места. По дороге мы встретили большое количество автомобилей, небывалое с давних пор. Нас обгоняли армейские грузовики, пересекали дорогу легковые автомашины, переполненные людьми. На улицы выходили вооружённые граждане, собираясь в группы и что-то обсуждая между собой. Очевидно, что такая массовая дислокация не могла остаться незаметной для власти. Где же внезапность и в чём стратегия будущей победы? Или уже всё решено?

Мы только-только выехали на Рублевское шоссе, как где-то неподалеку загромыхали один за другим бесчисленный ряд взрывов. Стёкла в микроавтобусе задрожали.

– Началось! Иехо-о-о! – Мутко вскинул автомат над головой и завизжал от радости. Двое его соседей поддержали крик командира оглушительным свистом и гоготом. Мы с Сашкой переглянулись и покрепче сжали своё оружие.

Канонада взрывов и сливавшегося в единый гул треска выстрелов нарастала. Водитель автобуса прибавил газу, и мы понеслись в направлении Молодогвардейской улицы. Не доезжая до МКАД, он повернул налево и остановился у поста, организованного бойцами Движения. Володя что-то крикнул в окно, и нас пропустили дальше. Мы миновали небольшие постройки и выехали к площадке, на которой расположились четыре боевых наряда лёгкой артиллерии. Пушки по команде ухали в сторону ЦКБ. Оглушённый выстрелами, я попытался спросить у Владимира, куда мы движемся, но он отмахнулся рукой, давая понять, что сейчас не время для разговоров.

Мутко вышел из автобуса, достал рацию и о чем-то начал договариваться со своим командиром. До нас долетели лишь отдельные слова: живым, муха, Немчиновка, быстро.

Переговорив по рации, он запрыгнул в автобус. Дал команду водителю ехать окружной дорогой в сторону Можайского шоссе.

– Планы меняются. Они не успели ещё выбраться, – Мутко повернулся к Володе, и тот кивнул в ответ.

– Когда принимаем?