Я — ярость - Делайла Доусон

потом сушит ей волосы и укладывает. На Бруклин красивое платье с застежкой на спине, а на ногах маленькие белые босоножки (хотя они немного маловаты). Патрисия уделяет значительное время собственным макияжу и прическе, надевает дополнительные украшения. Бруклин просит посадить ее в детское кресло, но, по мнению Патрисии, пятилетний ребенок вполне может ездить, пристегнутый ремнем безопасности. Челси ездила, и ничего страшного с ней не случилось.

Охранник у ворот клуба машет Патрисии, и ее сердце переполняет радость: она снова в деле, ее власть при ней. Парковка выглядит более пустой, чем обычно: большая часть членов клуба уехали на север страны или, как Рэндалл, в Европу. Конечно, Патрисия немного припоздала с организацией аукциона, но и весь мир замедлился. До мероприятия еще два месяца, и придется найти Эллу, чтобы она присматривала за Бруклин, потому что тогда у Патрисии будут свободны руки и она с энтузиазмом вернется к своим обязанностям. Все теперь прививаются, может, она даже нацелится на следующего мужа.

Да, все может измениться. Надо запланировать следующие шаги.

— Тут шикарно, — шепчет Бруклин, и Патрисии приходится напомнить ей, что детям позволено открывать рот, только когда их о чем-нибудь спросят.

На стойке регистрации она отпускает чудовищно липкую руку Бруклин и говорит:

— Полагаю, у вас для меня посылка?

Девушка за прилавком наклоняется и шарит под стойкой, но выныривает с пустыми руками.

— Извините, миссис Лейн, но у нас ничего нет. Кто с вами разговаривал?

— Некая мисс Грин.

Девушка склоняет голову.

— Кэрри Грин, — добавляет Патрисия.

— У нас нет такой сотрудницы.

Пальцы сводит судорогой.

— Кэрри Грин здесь не работает?

— Нет. Может, вы не так запомнили? У нас есть Кэролин Гросс, но она занимается садом.

Ужасное щемящее чувство сжимает грудь Патрисии.

— Вот ее номер. — Она демонстрирует экран телефона.

Девушка качает головой, лишь сейчас из вежливости напустив на себя виноватый вид.

— Мы звоним членам клуба только с официальных номеров, миссис Лейн.

— Я полагаю, что столик на обед у меня тоже не заказан?

Открыв книгу, девушка старательно ведет пальцем по строчкам.

— Нет, мэм.

— Понятно.

Это слово, которое богачи используют вместо «Вот дерьмо!»

— Прошу прощения.

Патрисия хватает Бруклин за руку и тащит к машине.

— Ай! Бабушка, больно!

— Так шевелись! — огрызается Патрисия. — Нам нужно торопиться.

— Я думала, мы будем обедать. Ты сказала, будем за столиком, как на чаепитии.

Патрисия открывает дверь машины и пытается пристегнуть извивающегося ребенка.

— Возможно, в другой раз.

Она начинает понимать, что тот, кто ей звонил, хотел, чтоб она приехала сюда, — то есть хотел, чтоб она убралась из дому.

По пути обратно Патрисия немного превышает. Для полицейских у нее заготовлена история о Бруклин, которая очень просилась в туалет. Судьи больше нет, а значит, ей без проблем могут выписать штраф, как обычному человеку, — и Патрисии ненавистно то, что этот факт заставляет ее чувствовать, будто она уже делает что-то неправильно.

Она тормозит возле будки охранника, ожидая, пока откроются ворота. Из будки выходит Гомер и машет ей.

— Миссис Лейн, у вас есть внучка лет семнадцати? Ездит на старой «Хонде-Цивик»?

Она бросает на него холодный взгляд и снова смотрит на ворота, ожидая, когда они распахнутся. Патрисия понятия не имеет, какая у Эллы машина, но это и неважно.

— Да, есть.

— Она дважды приезжала: один раз ночью, когда дежурил Грег, и сегодня утром, уже в мою смену. Но ее не было в списке, так что…

— Добавьте ее в список. Ее зовут Элла Мартин. Немедленно позвоните мне, если она вернется.

Патрисия стремительно въезжает в ворота и движется к дому.

Все выглядит совершенно обыкновенным. Может, у нее уже началась паранойя?

Машина с визгом заезжает в гараж, Патрисия спешно вылезает из нее, хлопает дверью.

— Бабушка! — кричит Бруклин.

Тихо выругавшись, она оборачивается, чтобы помочь девчонке выбраться из машины, — хотя, конечно, в пять лет ребенок должен быть в состоянии справиться с ремнем безопасности. В этом возрасте Лора Инглз Уайлдер[21] уже нянчила младенца и готовила на открытом, черт подери, огне.

Открыв дверь, Патрисия видит, что система безопасности отключена. Впервые ей приходит в голову, что она пожилая женщина с маленьким ребенком и что это может быть опасно. Она достает телефон и набирает 9–1–1, готовая в любой момент нажать на «Вызов». Судьи больше нет, так что Патрисия не хочет рисковать понапрасну.

— Хей? — кричит она в холле.

— Это Элла? — вскрикивает Бруклин, пытаясь протиснуться в дом мимо Патрисии. Ее дергают за руку и отталкивают обратно в гараж, из-за чего девочка протестующе хнычет.

— Оставайся здесь. Если услышишь что-нибудь странное — беги.

— О чем ты?

Нет времени объяснять. Патрисия прижимает палец к губам, хватает с верстака молоток, с помощью которого Мигель как-то чинил газонокосилку, снимает босоножки и на цыпочках заходит в дом. Внутри тихо: ни шепота, ни запаха дыма, ни шагов на лестнице — ничего, что могло бы напугать. Только уверенный марш напольных часов дедушки Рэндалла: тик, тик, тик.

— Хей? — снова зовет Патрисия. Она понятия не имеет, что полагается говорить в таких случаях, — и уж тем более, что делать, если кто-нибудь отзовется.

Только Патрисия, Роза, Мигель и Рэндалл знают код от сигнализации, и в Юте Рэндалл признался, что забыл его, потому что ему никогда не приходилось ее отключать, — кто-то всегда был дома. Нет причин думать, что код стал известен кому-то еще. Даже внучкам Патрисия его не говорила (точнее сказать, намеренно скрывала от них комбинацию). Может, это какая-то внутренняя проверка службы безопасности?

Патрисия обходит комнату за комнатой, и по затылку пробегает нехорошее чувство. Что-то не так — но нельзя сказать, что именно. На первый взгляд ничего не украдено: ноутбук стоит на столике на террасе, телевизор с плоским экраном тоже на месте. Никого не слышно, дом кажется абсолютно пустым.

Кто бы сюда ни вломился — а кто-то тут определенно был, Патрисия нутром чует, — его целью