Мои ночные рефлексии - Ирина Гербертовна Безотосова-Курбатова

нем — как король. Сразу его понял (такой машины у нас никогда не было!). Решили на следующий год всласть попутешествовать!

2011 год. Самый наш насыщенный по путешествиям год.

7 мая 2011 года отправились за тюльпанами в Калмыкию и — в Элисту. На протяжении всей поездки шел дождь и даже ливень. Это не испортило нам настроения, наоборот, моя любимая погода. Все время ехали около Ергененских холмов (завораживающе красивые), но тюльпаны нам не встретились. Сама Элиста — компактная, очень зеленая, и ее тоже обнимают Ергененские холмы. Но на дорогах — беспредел: когда стояли у светофоров на красный, калмыки неслись мимо, улыбались, махали руками и даже сигналили — чего стоите? (только разве что не крутили у виска!) Храмы — величественные. Шахматный городок — очаровательный.

19 июня поехали к Михаилу Шолохову — в станицу Вёшенскую. Около Суровикино свернули с Ростовской трассы и помчались по очень хорошему асфальту с запахом только что скошенной травы. В станицу въехали на раннем закате солнца. Дон показался очень узким и мелким. Сама станица не утопает в зелени (имею в виду улицы). Дом Шолохова смотрится фундаментально — барский.

28 июня — 1 июля. Украина. Поехать решили за справками с места работы Васи в Кременчуге (для оформления второй пенсии — которыми так и не воспользовались!). Мы созвонились, попросили все приготовить к нашему приезду, нам пообещали, но при этом настойчиво уговаривали не приезжать — мол, вышлют по почте. Мы тогда не придали этому значения! А — зря! Но очень хотелось снова на Украину! Выехали в обед — около часа дня — и неслись по залитой солнцем трассе (для нас, ночных путешественников, — необычно). У таможни (опять Новошахтинск) уже были около 9 вечера. Вот тут всё и началось! Во-первых, я сразу обратила внимание на то, что въезжает очень мало машин (всего три) и — все они только с украинскими номерами! Я забеспокоилась — Вася сказал не обращать внимания. Во-вторых, процедура с оформлением документов — явно издевательская (это не так, перепишите иначе (например, я написала «гражданка России», нет — «Надо «гр. России»). И еще — запомнила странную фразу таможенника: «Ну, если вы будете возвращаться …» (я посчитала это как именно через эту таможню). Но, наверное, он имел в виду совсем другое: «Если вы вернетесь», а может быть, даже «Если вы, вообще, вернетесь». Глагол в несовершенном виде меня напряг не сильно, но я его отметила (если бы он сказал в совершенном виде — думаю, я бы нас развернула назад — без вариантов!). Но что за всем этим стояло? Мурыжили нас три часа! Когда оказались на Украинской территории, перекусив (уже в 12 ночи), решили ехать до Донецка. Неожиданно пошел сильный дождь, перешедший в ливень. Вася (при его безупречной ориентации на местности) немного заблудился (не ездили по этой дороге 8 лет!). На ночевку встали у Донецкого аэропорта — очень красивый, весь сверкал огнями (красиво так сверкать ему оставалось только три года!!!). Тревога меня не покидала. Васюша уже через три часа проснулся, попросил заварить чаю (раньше никогда этого не было!) и — уже через 15 минут мы мчались в Кременчуг, чтобы успеть к 3 часам дня. Около Днепродзержинска я справа от себя увидела тюрьму (свежепокрашенную в яркий желтый цвет, с мощной колючей проволокой вокруг). Я снова забеспокоилась: «Васюша! Васюша! Смотри! Смотри! Раньше ее здесь не было!». Но Васюша снова сказал, не обращай внимания! (В 2015 году по телевидению в репортаже одного профессора из Мариуполя, который к тому моменту отсидел полгода в тюрьме, спросили: «А Вы знаете в какой тюрьме Вас держали?», ответил: «Конечно, знаю: около Днепродзержинска». Я похолодела). В Кременчуг успели вовремя. Вася один ходил за справкой. Я сидела в машине. Через полчаса он вернулся. Я посмотрела и сразу увидела ошибку в справке: вместо Василий было напечатано Валерий. Он вернулся. Исправлять сразу отказались (надо заново собирать подписи). Заверили, что вышлют по почте (и выслали). Потом уже в Волгограде Васюша мне рассказал, что он понял, что что-то не так. А тогда он просто мне сказал: «Быстро отсюда уезжаем! Но не той же дорогой — 700 км, а через Харьков! В 3 раза короче!». Не очень понимая, но очень чувствуя опасность, неслись очень быстро. В Харькове мы были уже около 10 вечера. Город мы не узнали. Вместо обшарпанного замызганного города, который мы увидели в 2003 году, перед нами был ухоженный с прекрасным асфальтом, отремонтированными зданиями, с освобожденной от бетона речкой с прозрачной (вместо мутной жижи) водой и зеленой травкой по берегам, с прекрасными парками и с чудными фонтанами, город и — студентами вокруг в белых рубашечках, штудирующих конспекты (я спросила Васюшу: «Ты видел когда-нибудь читающих студентов у фонтанов у нас в городе?»). Добавьте к этому множество кафе и ресторанов с негромкой музыкой и очень вежливых харьковчан, показывавших нам дорогу. Не город — сказка. И ведь кто-то создал эту красоту!? Да, узнали мы много позже, это — трижды мэр города Геннадий Кернес (он и жизнь свою скорее всего отдал за любимый город, который хотел сделать одним из 100 самых успешных городов мира, а — во время евромайдана пообещал тому, кто снесет памятник Ленину, переломать обе ноги и обе руки, чтобы «нечем было» — но все-таки снесли!). Но, уже подъезжая к границе, снова почувствовали напряжение, таможенник резко останавливает с угрозой в голосе: «Стою наблюдаю за вами — а что это вы так медленно едете?». Однако, увидев Васину форму, да еще и афганское удостоверение украинского образца, — смягчился, взял под козырек и пожелал счастливого пути. Так, мы навсегда покинули Украину.

Но что это было? Нам потом популярно объяснили, что с нашими российскими номерами мы вполне себе могли угодить в ту самую тюрьму около Днепродзержинска, если бы нас там кто-нибудь «вовремя» увидел. Более того, мне стала очень понятна фраза таможенника с глаголом несовершенного вида (это был посыл, но не явный). И особенно понятен холодок, который я почувствовала в 2002 году в тогда еще Украинском Крыму на серпантинах под Судаком, когда мы проезжали мимо огромных зеленых массивов (в которых уже с 1993 года были лагеря бандформирований). И вспомнилась тревога в голосе одного местного жителя, когда мы спрашивали дорогу в объезд Судака: «Там вообще опасно» (снова посыл!). Мы тогда это со смехом ложно интерпретировали — никакие серпантины нам не страшны! И, конечно, стала понятна моя огромная необъяснимая тревога в