Искушение любовью - Эйлин Драйер

В конце концов она так увлеклась бумагами, что не услышала звука приближающихся шагов и не обернулась, но ее тело вдруг само собой напряглось, груди и живот отвердели – явно где-то рядом Алекс. Фиона подняла голову и увидела, как он усаживается на один из свободных стульев: плечи опущены, чем-то озадачен. Ей страстно захотелось ощутить его близость, захотелось обнять, облегчить его заботы и чтобы он прижал ее к себе и ей стало тепло и уютно. Она улыбнулась, хотя едва сдерживала слезы.

– Как сэр Джозеф? – собрав всю волю в комок и до боли сжав кулаки, спросила она, стараясь не выдать своих чувств.

Хруст смятого листка бумаги в ее пальцах показался оглушительным в наступившей тишине.

– Спит. Кажется, Майкл спас ему жизнь,  – улыбнулся наконец Алекс и провел ладонью по лицу. – Даже не знаю, что бы я делал…

Не в силах более сдерживаться, Фиона протянула руку через стол и коснулась пальцами его ладони.

– Как недавно сказала леди Би, все хорошо, что хорошо кончается.

Алекс поднял голову, и она вновь увидела в его глазах что-то темное и чужое, пугающее. Но пытаться узнать, что это означало, сейчас явно не время.

– Пришел протянуть нам руку помощи, старик? – раздался голос Чаффи, и друг указал на стопку бумаг. – Можешь заняться этим.

Алекс улыбнулся, но так вымученно и печально, что у Фионы что-то дрогнуло внутри.

– Скорее, чтобы осложнить вашу жизнь, а может, разрешить проблемы. Правда, до конца не уверен, что знаю, какие именно. В общем, я нашел еще одну строку интересующей нас поэмы.

Лицо Чаффи мгновенно сделалось тревожным. Фиона удивилась такой реакции, но ничего не поняла. Алекс вынул из кармана большой круглый медальон на замысловатой цепочке и протянул Чаффи.

– Открой его.

Молодой человек протер очки и, со щелчком открыв вещицу, прочитал выгравированную с обратной стороны крышки надпись:

«Три раза трижды я тебя молил».

У Чаффи и Фионы одновременно вырвался громкий вздох.

– Это третья строфа,  – констатировал Чаффи, заглянув в свою книжку. – Но опять… немного другая. Вот здесь:

Как часто я молил тебя позволитьФитиль мой удовольствий погрузитьВ твое сладчайшее гнездо соблазна,Чтоб излечился я и сердцем, и душой.

Чаффи покраснел как свекла.

– Уж извините.

– Три,  – задумчиво произнесла Фиона, рассматривая раскрытый медальон. – Почему три?

– А может, девять? – предположил Алекс. – Трижды по три.

Чаффи почесал лоб и сдвинул очки.

– Придется нам еще раз просмотреть эту поэму.

– Мей! – позвала Фиона, повернувшись в сторону гостиной. – Ты нам нужна! Поищи еще раз паттерны.

Она бы не услышала, как минутой позже ушел Чаффи, если бы как раз в тот момент к работе не подключилась сестра. Мей деловито подвинула к себе бумаги и молча принялась за поиски закономерностей. Фиона, украдкой поглядывая на нее, успела заметить, как мужчины тихо поднялись, прошли в коридор между столовой и гостиной и остановились в дальнем углу. Поглощенная работой, Мей ничего не видела и не слышала, но обостренный слух Фионы четко улавливал произносимые полушепотом слова.

– Плохая новость, старик,  – сказал Чаффи. – Нет никаких сомнений, что большинство записок Мей – государственные шифровки. А маркиз не имеет никакого отношения к Тайному совету. Получается, что кто-то решил подвести девушек под петлю.

У Фионы похолодело внутри, сердце до боли сжалось. Светлый Боже! Ведь это правда!

– Не говори им ничего,  – услышала она ответ Алекса. – По крайней мере, сейчас. Если спросят о розе Тюдоров, скажи – просто совпадение. Фиона говорила, что такая же, как выгравирована на медальоне, имеется и на их семейном гербе.

Чаффи присвистнул.

– Все хуже и хуже. Кстати, откуда у тебя он? Может, имеет какое-то отношение к твоему отцу?

– И да, и нет,  – сказал Алекс, сжимая руку друга. – Я позже тебе объясню. Сейчас мы должны сосредоточиться на этой шифровке.

– А я полагал – на защите девушек.

Последовала пауза, свидетельствовавшая о том, что Алекс затрудняется с ответом, и Фиона затаила дыхание.

– Да,  – произнес он наконец, но в голосе ощущалось напряжение. – Конечно, ты прав. Но взлом этого чертова кода никак не может им повредить.

– А связь с розой Тюдоров может?

На этот раз Алекс вообще не ответил, и Фионе вдруг стало по-настоящему страшно. Она взяла медальон в руки, закрыла и увидела на фронтальной стороне выгравированную десятилепестковую розу Тюдоров, такую, как на часах, которые нашла Мейрид, и такую же, какая постоянно повторялась на фамильных геральдических символах Хоузов. Фионе показалось, что ее сердце стало тяжелым как камень. Ранее она никогда не думала, что из-за чего-то подобного можно считаться соучастником преступления.

Но разве она виновата хоть в чем-то? Она даже не вникала в смысл фраз, зашифрованных в «головоломках»: они с Мейрид разгадывали их в полном неведении,  – но все же видела их. Что бы она ни думала, грехи деда ложатся и на ее плечи, потому что делала все это она по его просьбе. Но что еще хуже, именно она привлекла к этому Мейрид. И пусть ей просто нужно было хоть чем-то занять сестру, сейчас это не имеет значения.

Все опять против нее, все опять рушится. Получается, что ее понятия о родовой чести явно преувеличены, а сама она уже давно пожертвовала своим честным именем неизвестно ради чего. Более того, все складывалось так, что у нее не осталось шансов искупить свою вину и в будущем.

Когда Чаффи вернулся в комнату, Фионы там не было. Ее исчезновения никто не заметил, и это, наверное, было единственным, в чем ей повезло в тот день. Алекс ушел в комнату отца и больше не появился; леди Би, вернувшись к вышивке, увлеченно украшала шмелями очередной носовой платок; Мей, увидев подошедшего Чаффи, растерянно улыбнулась, и он поцеловал ее в лоб. Затем они сидели рядом, склонив головы над шифровками, словно и не было ни скандала, ни угроз, ни слез.

Работники кухни видели Фиону, когда она проходила мимо, накидывая на плечи редингот. Охранники на заднем дворе сообщили потом, что она довольно долго сидела на каменной скамейке в саду: солнце уже скрылось за деревьями в западной стороне сада, а она еще была там. Никто не поинтересовался у нее, почему она одна, с непокрытой головой, гуляет в сгущающихся сумерках. Впрочем, она не была уверена, что смогла бы ответить на этот вопрос.

Алекс и сам толком не знал, куда намерен пойти: просто не мог сидеть на месте – долго сдерживаемая энергия после только что состоявшегося разговора с Майклом требовала выхода.

– Ну, теперь веришь, что я самый ценный и блестящий врач на этом кишащем кретинами острове? – с улыбкой обернулся к нему доктор.