Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

Матросы Колумба давно выражали недовольство затянувшимся плаванием. Присяга запрещала им противоправные действия, вынуждала поступать в соответствии с законами. После бесполезных слов люди перешли к делу, объединили усилия, сообща выступили против адмирала. Владельцы кораблей от имени команд потребовали возвращения в Палос. Историки умалчивают об этом, показывают мятеж делом рук недовольных матросов «Санта-Марии». У нас есть свидетельство того, что вся эскадра восстала против Колумба.

Франсиско Моралес передал потомкам рассказ хозяина «Ниньи», как три маэстре, в том числе и он сам, предъявили требование адмиралу возвратиться на родину, а когда тот отверг его, взялись за оружие вместе с находившимися с ними в сговоре моряками. Колумб напомнил бунтовщикам, «что король и королева рано или поздно сурово покарают мятежные действия. В конце концов, они согласились выждать еще три-четыре дня, затем взять курс на Кастилию».

Попробуем разобраться в том, что произошло на кораблях поздним вечером 8 октября.

Принимаясь за книгу о Колумбе, я предвкушал удовольствие от того, как красочно опишу мятеж, покажу решительные действия доблестного Мартина Пинсона, в критический момент спасшего от смерти адмирала. Увы, это домыслы, возникшие после смерти Колумба, когда чиновники стремились умалить значение деяний великого мореплавателя, лишить его наследников законных привилегий.

Итак, начнем. Мартину хватило двух дней, чтобы убедиться в отсутствии земель, обозначенных на римской карте. Неожиданное открытие потрясло капитана. Он пережил то, что неделей раньше – Колумб. Но если несчастье не сломило адмирала, не заставило свернуть с выбранного пути, то неудача с островом сильно расстроила купца. Палуба зашаталась под ногами Пинсона. На миг он испугался: вдруг впереди ничего нет? Тогда флотилию ждет неминуемая гибель. Обещания Колумба оказались ложью. Расчеты, карты, прогнозы были неточными. Никто не знает, где находятся корабли, сколько плыть до Сипанго, можно ли дойти до нее? Преодолели тысячу лиг, а конца океана не видно. Недаром палосцы считали Колумба сумасшедшим!

Так или примерно так думал старший Пинсон – лучший капитан южного побережья Испании. Что уж говорить о его братьях – Франсиско и Висенте, не имевших смелости принимать самостоятельные решения! Они поддались настроению матросов, согласились вернуться домой. На корабле Франсиско плывут Кристобаль Кинтеро и Гомес Раскон, не желавшие уходить из залива Кобыл. У Висенте под боком спит Хуан Ниньо, которого палосцы заставили принять участие в экспедиции. Владельцы «Пинты» и «Ниньи» не скрывали своего отношения к сумасбродным замыслам итальянца, перечили ему в ходе подготовки похода, «строили ковы». Им сочувствует хозяин «Санта-Марии» Хуан де ла Коса, разуверившийся в посулах генуэзца. Перечисленные люди не получат королевских привилегий, у них нет стимула рисковать жизнью ради открытий, им надо вернуться домой, сохранить корабли. Интересы Пинсонов, Кинтеро, Ниньо, ла Косы соответствуют запросам простых моряков, им нечего делить, у них общая судьба и желание выжить.

Иначе обстоит дело с королевскими чиновниками. Судя по тому, что мятежники «взялись за оружие, но адмирал заставил их смириться» упоминанием об ответственности перед монархами, представители короны поддержали командующего. Если бы полномочный инспектор короны Родриго Санчес де Сеговия встал на сторону владельцев кораблей, открытие Америки отодвинулось на позднее время. Он имел право прервать экспедицию, если бы она показалась ему слишком рискованной, грозила нанести вред имуществу монархов. Это было его обязанностью. Так поступил королевский инспектор в экспедиции Магеллана, возглавил мятеж против португальца. Видимо, Сеговия отказался присоединиться к «заговорщикам», чем спас Колумба от поражения. Слово «заговорщики» я не случайно взял в кавычки. В действиях маэстре не имелось состава преступления, они действовали по закону, а пьяная болтовня матросов, получавших в день по два литра вина, дабы дорога не пугала трусливые души, лежала на их совести.

Колумб знал историю плавания Бартоломеу Диаша к южной оконечности Африки. Уставшие от невзгод матросы потребовали возвращения в Лиссабон. Диаш уговорил моряков продлить исследование побережья на три дня, потом повернуть корабли назад. Колумб поступил таким же образом, пообещал командам прекратить плавание через три дня, если не найдет земли или веских доказательств существования островов. По расчетам адмирала, азиатский берег лежал где-то рядом. Остров Сипанго со дня на день должен был появиться на горизонте.

В начале книги я показал, как Колумб подсчитывал протяженность Атлантического океана. Сейчас напомню: в представлении Христофора, расстояние между Канарскими островами и Японией составляло 68 градусов или 5 710 километров. В эпоху Великих географических открытий широту определяли довольно точно, долгота была камнем преткновения. Для правильного нахождения долготы требовались механические часы, которые войдут в употребление на судах значительно позже. Пройденный путь находили не по долготе, а по лаговым записям. Поэтому Христофор тщательно вел двойной счет: один для матросов, второй для навигационных вычислений. Так как Колумб ежедневно ошибался в определении скорости судна и пройденного пути, завышая их на 8–10 %, то, по его мнению, корабли уже переплыли океан, находились в прибрежных водах Японии.

На самом деле между Канарскими островами и Японией на глобусе помещаются 202 градуса и 13 минут, составляющие 19 042 километра. Колумб этого не знал, просил у спутников три дня для завершения плавания.

Глава XVI

Мятеж

Получив согласие команд потерпеть три дня, Колумб мог взять курс на запад, каким шел до разговора с Мартином, но чутье моряка подсказывало ему, что земля прячется на юге. Христофор не изменил направления, плыл за перелетными птицами. Ветер ослаб, каравеллы медленно брели вперед.

В полдень, 9 октября, пассат задул с юга, вынудил корабли забрать на полрумба к северу. Это огорчило Колумба, опасавшегося пройти мимо земли. После неудачи с «островом» Мартин заявил Христофору, что эскадра пропустила Японию, лежащую ниже широты Канарских остров, плывет к азиатскому материку, до которого на римской карте не менее двухсот пятидесяти лиг, то есть четверть пройденного пути.

Ночью кормчие обнаружили, что Полярная звезда перестала блуждать над горизонтом, компасы точно указывали на нее. Это приняли за доброе предзнаменование. На самом деле флотилия достигла широты и долготы, где склонение магнитной стрелки равно нулю. Хорошим знаком служило чистое небо, усыпанное алмазными звездами. На черной воде мерцали крохотные серебряные блестки. Справа дымился Млечный Путь, впереди из океана поднимались незнакомые созвездия, позади желтым фонарем горела луна.

За ночь ветер усилился, изменил направление, стал благоприятным для плавания. На рассвете, 10 октября, каравеллы легли на прежний курс, устремились со скоростью 7–8 узлов на запад-юго-запад.

Сохранялась напряженность. Люди роптали, грозили расправиться с адмиралом и его приспешниками. Уступка Колумба не успокоила моряков, подлила масла в огонь. Смутьяны подумали, будто итальянец испугался, готов сдаться. Они жалели, что