Судьба вечности - Кей Си Кин

вызова в честь Адди сейчас не может быть и речи, но я буду сражаться за нее насмерть.

Он снова бросается на меня, грохот его лап о землю эхом отдается в моих ушах, когда я щелкаю зубами и бросаюсь к нему. Он не колеблется, никогда не боиться моего присутствия, что только подчеркивает каким слабым он меня считает.

Идеально.

Я провел всю свою жизнь с тем, что он недооценивал меня, и от этого мне будет только приятнее унизить его.

Он отталкивается от земли за секунду до того, как я успеваю это обдумать, давая ему преимущество, но вместо того, чтобы подпрыгнуть в воздух, как я намеревался, я низко опускаюсь, прямо на землю, когда он пролетает у меня над головой. В тот момент, когда его задние лапы проходят мимо меня, я вскакиваю и поворачиваюсь к нему с оскаленными зубами.

Когда он падает на землю, я толкаюсь к нему быстрее, вонзаю клыки в его заднюю ногу, заставляя взвыть от боли. Мой триумф недолговечен, когда он пинает меня. Моя хватка ослабевает, и я скольжу по лесной подстилке, резко останавливаясь перед шеренгой волков.

Я ожидаю, что один из них войдет и прижмет меня к месту, чтобы мой отец сожрал меня, но, к моему удивлению, они отступают, давая мне пространство собраться с силами, прежде чем он набросится.

Вскакивая на лапы, я даже не успеваю поднять голову, как меня снова сбивают на землю, темно-коричневый мех отцовского волка мелькает у меня перед глазами, когда я ударяюсь головой. Тихий вой раздвигает мои губы, но я отказываюсь сдаваться. Царапаясь и пинаясь, я вслепую нахожу контакт с его боком, отталкивая его от себя достаточно, чтобы найти опору и снова подняться на лапы.

Он, не теряя ни секунды, поворачивается ко мне, стоя с высоко поднятой головой, чтобы смотреть на меня свысока, даже в своем волчьем обличье. Как раз в тот момент, когда я ожидаю, что он бросится ко мне, он наклоняет голову, глядя в сторону, и, несмотря на мои усилия, я не могу не обернуться, чтобы посмотреть, что привлекает его внимание. Я рычу от ярости, когда вижу, что это Адди.

Она стоит плечом к плечу, вклинившись между Криллом и Рейденом, в то время как Броуди, защищая ее, занимает место прямо за ней. Джейни тоже присутствует, но она в своей волчьей форме и защищает меня даже больше, чем мои братья.

Волна любви расцветает, но она быстро исчезает, когда мой отец врезается в меня, выбивая из меня дух и снова швыряя в грязь. Он пытается сжать мое горло, прижимая меня к земле, щелкая и рыча, когда слюна капает с его диких зубов.

Я отталкиваюсь, но ему все равно удается подползти ближе, дюйм за дюймом, пока я не выпускаю когти изо всех сил и не вонзаю их ему в бок. Я вслепую целюсь в слабое место, прямо под его передними лапами, и он воет в ночи.

Вместо того чтобы ослабить его, как я надеялся, я делаю его еще более безумным. Зрелище, о котором я не думал, что это возможно. Его зубы впиваются прямо под моей челюстью, угрожая проткнуть горло и истечь кровью, но вид Адди через его плечо наполняет меня силой, которую я могу черпать только у нее.

Собрав все силы, на которые я способен, я толкаю его, адреналин струится по моим венам, пульс грохочет в ушах, и он, беспомощный противостоять силе моего удара, с глухим стуком врезается в ближайшее дерево.

Качая головой, я пытаюсь избавиться от ощущения его зубов на моем горле, прежде чем бросаюсь к нему. Он ранен, с его губ срывается легкий стон, и я знаю, что у меня есть возможность, которая мне нужна, чтобы прикончить его раз и навсегда, но как только я подпрыгиваю в воздух, готовый забрать то, что принадлежит мне, на меня бросается другой волк.

Сбитый с курса, я сильно ударяюсь о землю, и мне потребовалась целая секунда, чтобы понять, кто пришел на помощь моему отцу. Знакомый черно-белый мех может принадлежать только одному человеку.

Далтон.

Ублюдок.

Он прижимает меня, мое тело болит от удара, но я продолжаю бороться. Толкаюсь, пинаюсь, царапаюсь. Чего бы это ни стоило, это не может закончиться вот так. Словно почувствовав мою внутреннюю мольбу, Далтон сворачивает мою шею в сторону, делая меня беспомощным, прежде чем впиться зубами в мое горло.

Вой вырывается из моих легких, когда мир вращается, но я отказываюсь поддаваться темноте, которая манит меня, когда пронзительный звук Адди, выкрикивающей мое имя, прорезает воздух.

Я должен вернуться к ней. Я должен быть достаточно сильным. Не только ради нее, не только ради королевства, но и ради маленького мальчика внутри меня, который заслуживает того, чтобы узнать, на что действительно похожа жизнь без властного отца, давящего на него.

Мой вой превращается в рык ярости, когда я использую каждую унцию силы, которая у меня осталась, чтобы отправить его в полет по воздуху. Я не слышу, как он приземляется, не чувствую, как дрожит земля, и не утруждаю себя поисками его. Он нарушил договор, правила дуэли.

Никто не должен вмешиваться.

И все же мы здесь.

Впрочем, это не имеет значения. Я буду выше этого.

Насторожившись, я ищу своего отца, отчаянно пытаясь положить конец страданиям, но когда я нахожу его, он не один. Мой пульс грохочет в ушах, заглушая шум вокруг, но рычание, исходящее от него, становится слабее, когда другой волк спрыгивает с него.

Паника пробирает меня до костей при виде белого волка, но я быстро поворачиваюсь влево и вижу свою девушку. Это не она. Однако волк выглядит таким знакомым. Почувствовав мое приближение, упомянутый белый волк поворачивается, запрокидывая голову, чтобы посмотреть через плечо, и все это обретает смысл.

Мать Адди.

Она отступает на шаг, потом еще и еще, опустив голову, отступая, предлагая мне моего отца на блюде. Я запинаюсь, не уверенный, стоит ли продолжать теперь, когда мне помогли, но Далтон отреагировал первым. Я думаю.

Оглядывая собравшихся волков, я останавливаюсь, ожидая, не захочет ли кто-нибудь еще вмешаться, но даже когда я начинаю приближаться к отцу, никто не вмешивается. Кровь пятнает его мех, собираясь лужицей на боку, когда он делает короткие, резкие вдохи.

Он умирает.

Ему просто нужно немного помочь перевалиться через край.

Его остекленевшие глаза находят мои, прежде чем он шевелится, останки сломленного человека лежат у него за спиной. — К-Касс-Кассиан, — прохрипел он, слабо поднося руки