Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

только Новой Рагузы с материковой Далмацией, но и со всеми островами. В первые дни наши моряки захватили несколько груженных припасами французских судов, но затем неприятель перестал посылать таковые в море. Теперь на горизонте белели лишь паруса рыбачьих лодок, которых никто не трогал. Иногда "Венус" подходил к ним и моряки, покупая рыбу, вызнавали от рыбаков о последних событиях, происходящих в занятой французами Рагузе.

– Только рыбой все и питаемся! – делились своими горестями рыбаки. – Все что в доме было, французы забрали. И слова ни скажи, чуть что, сразу в зубы, а если сдачи дать, то и к капралу Прево потащат.

– Кто такой капрал Прево?

– Да гильотиной у них командует! От этого Прево еще никто живым не возвращался!

Близко к берегу наши не подходили. Засевшие там французы только и ждали момента, чтобы обстрелять российские суда. Когда однажды шебека "Забияка" подошла было к монастырю Заострог, как немедленно была обстреляна картечью, засевшими там французами.

Спустя некоторое время от рыбаков стало известно, что голод начался уже и среди самих французов. От болезней и недоедания умерло более восьми тысяч солдат. Лишенная всякого подвоза двадцатитысячная армия, просто не могла прокормиться на прибрежном клочке суши. Чтобы как-то поправить положение, Лористон согнал рагузцев в горы и велел им строить дорогу через перевалы до города Зары. Ценой тысяч жизней дорогу кое-как построили, (в народной памяти она до сих пор называется "Наполеонов путь") однако толку от нее было мало. Теперь в горах уже истребляли захватчиков отряды самих рагузинцев, в полной мере вкусивших прелести французской оккупации. После нескольких нападений на фуражиров Лористон объявил Далмацию на военном положении и принялся расстреливать всех подряд.

В один из дней наши захватили рагузинскую требаку, доверху наполненную товарами. Отчаянный шкипер ее решил дерзко прорваться сквозь блокаду и распродать свой товар в одном из нейтральных портов. Не удалось! Строптивца нагнал вездесущий "Венус". Впрочем, рагузинец, которого звали Паоло, не сопротивлялся и остановился сразу же, едва завидел российский фрегат.

– Я славянин! – гордо сообщил нашим морякам хозяин требаки, – Что же я, от своих бегать стану!

Груз оценили в восемьдесят тысяч рублей, сумму по тем временам преогромную. По приказу Митькова командование требакой принял лейтенант Коробка. Ему дали шесть матросов и велели вести ценное судно в Катторо. Однако Коробке не повезло. Едва он удалился от своих кораблей, как сразу же нарвался вблизи залива Каламото на две французские корсарские лодки, вооруженные фальконетами. У самого ж Коробки имелась лишь пара пистолетов, да шпага. Ни бежать, ни защищаться по причине маловетрия возможности не было. Коробка собрал своих матросов.

– Делать нечего! – сказал он им. – Видимо, нам суждено погибнуть, ибо плен для россиян считаю позором!

– Видно на все судьба божья! – грустно отвечали матросы и отправились вооружаться, кто, чем может.

Внезапно в разговор вмешался хозяин захваченной требаки Паоло:

– Зачем вам погибать и зачем отправляться в плен, не лучше ли поступить иначе!

– Это еще как? – искренне удивился Коробка, не видевший для себя никакого выбора.

– Очень просто! Вы возвращаете мне все мои судовые бумаги, а сами с вашими людьми прячетесь в трюм!

– А как же французы?

– Положитесь во всем на меня!

Видя, что русский офицер сомневается его словам, шкипер троекратно перекрестился:

– Видит Господь, что славянин никогда не предаст славянина, во имя поживы! Верьте мне!

Коробка бросил взгляд на французских корсаров. Обе лодки уже подходили к требаке. Вот с борта одной из них прозвучал предупредительный выстрел. Надо было что-то решать и решать немедленно. Коробка поднял глаза на шкипера. Взгляды их встретились.

– Я согласен! – сказал лейтенант. – Буду надеяться, что все обойдется!

– Верьте мне, я не подведу вас! – еще раз сказал шкипер, принимая от Коробки все свои документы.

Едва за лейтенантом и его матросами закрылись засовы самого дальнего трюма, как по палубе уже застучали каблуки забравшихся на судно французов. Их офицер тщательно осмотрел все паспорта.

– Как вам удалось вырваться невредимым из Рагузы? – с удивлением вопросил он шкипера. – Русские рыщут возле нее, как стая голодных волков!

– Смелым всегда сопутствует удача! – отозвался Паоло.

– Тогда желаю удачи и в дальнейшем, однако советую быть крайне осторожным, ибо русские могут находиться очень близко!

Знал бы только французский офицер, как близко на самом деле находятся в этот момент русские!

Едва лодки отвалили от требаки в сторону, Паоло выпустил русских моряков наверх.

– Все обошлось, как нельзя лучше! Я так переживал за вас, что и забыть забыл о своих товарах! Вот все мои документы и я опять, как и прежде, ваш пленник!

– Почему вы поступили столь благородно и по своей воле лишились всего своего капитала? – спросил пораженный поведением шкипера Коробко.

– Лучше зависеть от великодушия вашего адмирала, чем быть освобожденным французским корсаром! – ответил ему шкипер.

Прибыв в Катторо, Коробка первым делом сообщил Сенявину о необычном происшествии в море. Главнокомандующий, умеющий ценить благородство, тут же написал поверх представленного лейтенантом рапорта: "Требаку с грузом возвратить шкиперу. Отдать на волю его выбрать порт, в коем мог бы он выгоднее продать оный. За освобождение офицера и людей в награждение 200 червонцев и дать открытый лист для свободного пропуска во все блокированные гавани, куда бы шкипер ни пожелал".

Прочитав даденную ему бумагу, Паоло прослезился:

– Я же говорил, что славянин славянину всегда во всем поможет!

– А как же иначе! – обнял его Коробка. – Мы же одной крови!

Поступок Сенявина в самое короткое время стал широко известен по всей Адриатике. Последствия же его оказались самыми неожиданными! Теперь рагузинские торговые суда не то, что избегали встречи с российскими корсарами, а сами спешили в Катторо, чтобы побыстрее передаться в руки Сенявина, зная, что тот их не обидит. У добровольно сдавшихся груз не конфисковывали, а покупали, поэтому вскоре, желающих иметь дело с французами, даже из числа их союзников, становилось все меньше и меньше. Крейсерство у неприятельских берегов было не из легких и, хотя настоящей боевой работы было мало, изнуряла постоянная жара и нехватка воды. В день каждому, вне зависимости от чинов, выдавался всего один стакан. Когда исчерпали последние запасы, капитан 1 ранга Митьков организовал целую операцию по пополнению водных запасов.

Для начала на пустынном побережье присмотрели родник. Затем собрали целую флотилию гребных судов с пустыми бочками, которые под прикрытием шебеки "Забияка", подошли к берегу. Пока матросы наливали ключевой водой бочки, морские солдаты во главе