История русской бюрократии - Дмитрий Витальевич Калюжный

высшая республиканская номенклатура получила право на безнаказанность. Никакой эффективности это не дало, даже наоборот: ориентация местной бюрократии на сугубо свои, региональные интересы, превратила в ничто все радужные надежды.

Что касается центрального аппарата, вспомним опять про законы эволюции общественных структур. Каждая желает выживать даже вопреки волюнтаризму вождя. Расформированные министерства никуда не делись, а «воспроизвелись» как подразделения Госплана или научно-технических комитетов.

Трудности нарастали, поскольку эта эпопея совпала с другими экспериментами Хрущёва, вроде перехода от пятилетнего к семилетнему планированию. Создали новые контролирующие органы, тоже впустую. Тогда совнархозы укрупнили, сократив их количество, но теперь не у дел оказались тысячи партфункционеров и чиновников…

Надо, однако, отметить: советская экономическая и социальная система обрела уже такую устойчивость, что странные решения верховной власти не приводили к катастрофам. Их воздействие «гасилось» внутри системы. Вот теперь — а не при Сталине — система действительно выживала вопреки бездарному руководству!

Рывок предшествующего периода создал столь мощный задел на будущее, что даже перейдя к «обычному» режиму своего существования, начав отставать от конкурентов, страна сохраняла высокие темпы развития. Это видно в успехах науки и образования, в развёртывании широкого жилищного строительства, в модернизации армии. Наглядный пример силы — запуск в 1957 году первого искусственного спутника Земли, а в 1961-м — полёт в космос Гагарина. СССР стал сверхдержавой, определявшей равновесие сил в мире.

Непонимание высшим руководством разной сути прошедшего и нового этапов сказалось в том, что вожди продолжали бежать по знакомой дорожке. Развивали в основном отрасли ВПК, тяжёлую индустрию, а задания по развитию лёгкой и пищевой промышленности не только были минимальными, так ещё и не выполнялись. Впрочем, и в «тяжёлых» отраслях не всё было радужно: по уровню химизации, например, при всех своих успехах СССР к концу правления Хрущёва значительно отставал от передовых стран. Объём промышленной продукции в СССР достиг 65 % от уровня США, а объём химической продукции — только 33 %.

Год от года ухудшались дела в сельском хозяйстве.

В политике Хрущёва в отношении села можно выделить два этапа. Сначала (1953‒1958) произошло увеличение закупочных цен, списание долгов с колхозов, отмена налога на личные подсобные хозяйства и прочее подобное. Стали выплачивать колхозникам пенсии, предоставили колхозам право вносить изменения в свои уставы с учётом местных условий. Это было хорошо и правильно, но затем начались преобразования с «обратным знаком». В 1958-м ликвидировали МТС, а технику продали колхозам для организации РТС (ремонтно-тракторных станций). И тут оказалось, что крестьянство опять желают выжать досуха! Так, от колхозов потребовали выкупить технику МТС за один год и по высоким ценам. Это свело к нулю доходы, полученные ранее от повышения закупочных цен в 1953-м. Техника была изношена, морально устарела; своей ремонтной базы колхозы не имели.

А ведь Сталин ещё в 1952 году указывал, что продажа агротехники колхозам может привести к чему-то подобному. Что государственные кредиты будут «проедаться» на ремонт старой и приобретение новой техники, а капвложения в село пропадут зря. Так и произошло. Уже через три года (к 1963-му) 65 % колхозов стали убыточными, а ещё через год убыточных стало 73 %. И впрямь, пришлось тратить государственные деньги на погашение долгов колхозов, на ремонт техники и её текущее содержание.

Помимо этой новации, Хрущёв, съездив в 1959 году в США, решил, что СССР должен «догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения», и что «мясную» программу надо выполнять через кормопроизводство, которое, в свою очередь, упирается в структуру посевных площадей. В итоге его новаций кормовая база не только не выросла, но и сократилась, а кукурузная эпопея не приблизила советский народ к американскому уровню потребления мяса.

Начавшееся с 1958 года свёртывание личных подсобных хозяйств тоже ничему не помогло, зато привело к сокращению производства картофеля и овощей. Зачем же, из каких таких научных соображений пошёл на это Хрущёв? Да только из тех, что Ленин где-то написал, что мелкий собственник ежечасно порождает капитализм[74].

1963 год оказался неурожайным; теперь и нехватка хлеба стала настолько ощутимой, что пришлось нормировать его продажу. Это привело к ночным очередям за хлебом, вызвало забастовки рабочих, например, в г. Новочеркасске. Этот же провал привёл к закупкам Советским Союзом за золото американского зерна.

Посмотрим теперь, что происходило в социальной политике СССР.

В середине 1950-х начали повышать зарплату, поэтапно и не пропорционально. Когда-то Сталин ввёл очень высокие зарплаты для научных работников, в разы превышающие зарплаты рабочих и инженеров, и обеспечил высочайшее качество и темпы научных исследований. Его правота кажется очевидной, но догматик Хрущёв, продолжая старую песню про пролетария-гегемона, повышал зарплаты рабочим существенно быстрее, чем инженерам, и вовсе не повышал научным работникам. Затем так же поступал Брежнев, и к 1980-м годам даже профессорский заработок, не говоря уж о заработке простого инженера, был зачастую меньше зарплаты водителя трамвая.

В 1956 году был принят закон о пенсиях, по тем временам лучший в мире (самый низкий пенсионный возраст, максимальная пенсия 120 рублей при средней зарплате 75 рублей в месяц). Резко выросла обеспеченность населения больницами, школами, детскими дошкольными учреждениями. За семилетку было построено жилья столько, сколько за все предшествующие годы Советской власти. Конечно, преобладал тип квартир, которые сейчас называют «хрущёвками»: с низкими потолками, совмещёнными «удобствами», в панельных домах, но по сравнению с предыдущим барачно-коммунальным периодом это был колоссальный шаг вперёд.

Одновременно со всем этим благолепием в стране росло взяточничество. Говорили, что это буржуазный пережиток и по мере строительства социализма он сам собой сойдёт на нет, но «пережиток» не исчезал, а вовсю развивался.

В 1959-м XXI съезд КПСС объявил о полной и окончательной победе социализма в СССР, а в октябре 1961-го XXII съезд принял программу построения коммунизма, осуществления научно-технической революции в СССР, а главное — Третью программу КПСС, под влиянием которой дальше и шла политическая жизнь страны. Важно, что новая программа КПСС (в соответствии с догматической идеей отмирания государства) наметила возрастание роли общественных организаций. Именно они должны были якобы принять на себя функции государственных органов. В качестве первого шага в ноябре 1962-го парткомитеты всех уровней разделили на промышленные и сельскохозяйственные. Многие полагают, что это вело всего лишь к вмешательству партийных органов в решение производственных вопросов, но они и так всем руководили, и получается, такая мера означала как раз перерождение партии в хозяйственный орган, что полностью соответствовало духу новой программы.

На первый взгляд, это — «обратное» решение проекта Сталина, который хотел, чтобы партия отказалась от хозяйственных функций в пользу правительства (государства), — а