Укрощая хаос - Бен Гэлли

на ноги. Сизин угрожающе поднесла меч к его лицу. Он негромко заскулил. Сестры подхватили меня под локти, и мы вместе зашли в убежище. Сзади на меня накатывала мощная волна холода, исходящая от Даниба, и почему-то в тени этого огромного зверя я чувствовал себя спокойнее.

– Кто ты? – спросила Хирана у призрака.

– Где мой отец?!

Ответить призрак не мог – у него слишком дрожали губы. Он выглядел напуганным.

– Найдите императора! – взревела Сизин.

Солдаты принялись разносить комнату в клочья. Перья из вспоротых подушек закружились в воздухе, по полу полетели осколки кубков и графинов. Солдаты вскрывали сундуки, украшенные серебром, и шкафчики из красного дерева, и я незаметно для всех сокрушался о том, что столько добычи превращается в прах. Я снова обманул замки – и все было зря.

Именно тогда я заметил тарелки, покрытые засохшими разводами, и объедки, находившиеся на разных стадиях гниения. Они копились тут не меньше месяца. Я вдруг понял, почему зрители так глубоко дышат. Вонь, должно быть, стояла ужасная.

– Никого, ваше высочество! – донесся крик.

Итейн с лязгом положил меч на плечо.

– Будущая императрица, я…

– Не сейчас, тень! – прервала его Сизин. – Говори! Кто ты?

Но Итейн не дал себя заткнуть.

– Это Балшеп, личный слуга Фаразара. Когда я еще был маленьким, он уже служил нашей семье.

Хирана вцепилась в воротник Балшепа и подняла его над полом. Он вздрогнул и изогнулся от боли, когда она вонзила в него свои потрескавшиеся медные ногти. Я был готов поклясться, что на ее серых щеках появился румянец. Огонь в ее глазах не погас, а разгорелся, превратившись в бурю.

– Теперь я тебя вспомнила. Где мой сын? Рассказывай! – сказала она.

Итейн снова ударил мечом о наплечник, и звон заставил всю комнату умолкнуть.

– Хирана, он не может говорить. Твой сын давно об этом позаботился – с помощью медного ножа.

Сизин помахала мечом.

– А писать он может?

Балшеп закивал.

– Ну конечно, – ответил Итейн и, сняв с себя позолоченный шлем, швырнул его на пол. Я увидел глубокий белый раздвоенный шрам на его голове. – Кто, по-твоему, писал указы последние два года?

В дальнем углу убежища разбилась ваза, и после того, как эхо этого звука стихло, воцарилось смертельно опасное молчание.

Теперь уже задрожали накрашенные губы Сизин.

– Эта… эта тень писала слова императора? Разве император не мог сам их написать? – прошептала она, оглядываясь.

Итейну хватило смелости улыбнуться тем, кто смотрел на него с яростью.

– Если он за сотни миль отсюда, в Белише, то не мог, – ответил он, медленно отступая от Сизин и Хираны, пока не оказался на большом золотом символе, нарисованном на полу. – Ваша грандиозность, я боюсь, что все это время вы искали не там, где нужно.

Сизин и Хирана потрясенно молчали. Итейн решил пояснить:

– Лет пять назад, через год после того, как Фаразар построил свое драгоценное убежище, оно ему надоело. Под покровом ночи он бежал из Иглы и из города, после чего поселился в Белише. Судя по всему, он прекрасно проводил время в компании местных аристократов. А Балшеп все это время был здесь. Именно он выпускал приказы императора, следил за тем, чтобы еду приносили и уносили, чтобы не вызывать подозрений. Все вы думали, что Фразар постепенно сходит с ума, сидя в своем убежище. Но все эти годы он жил на юге и трахал шлюх до полного изнеможения. Очень умно, честное слово. По его меркам.

Я был готов зааплодировать. Хирана и Сизин возмущенно переглянулись. Жилы на их шеях, казалось, готовы лопнуть в любую секунду. И внучка, и бабка плотно сжали губы. Глаза обеих горели. Вся усилия были напрасны, кровь и пот были пролиты зря.

Меч с лязгом воткнулся в мягкий металл под ногами Итейна. За спиной у меня раздался хруст: Даниб переменил позу.

Голос Хираны был похож на звук, с которым точильный камень движется по стальному клинку.

– Я его выслежу.

– В этом нет необходимости, – ответил Итейн. – Императрица Нилит уже это сделала.

– Что? – зашипели в унисон бабка и внучка.

Я заметил, как нервно подергиваются их пальцы.

– Твоя мать, Сизин… твоя невестка, Хирана… уже отправилась ловить его. Более того, она должна вернуться со дня на день.

Мои пары сжались: в комнате становилось все жарче – возможно, из-за того, что кровь Хираны и Сизин закипала. Я просто кивнул, одобряя смелость этой Нилит, хотя я и понятия не имел, кто она.

– Что?! – воскликнула Сизин. – Объясни свои слова, полужизнь!

Лицо Итейна окаменело.

– Ты все слышала, принцесса. И я больше тебе не подчиняюсь. Я никогда тебе не принадлежал.

– Когда? – спросила Сизин. В ее голосе было столько яда, что ее слова едва были похожи на вопрос. – Когда ты это узнал?

– Еще до того, как Нилит ушла.

Сизин задала следующий вопрос, хотя ответ был очевиден для всех. Возможно, она хотела услышать его, чтобы поверить. Услышанное потрясло даже меня, а ведь я, в отличие от Сизин, только что не лишился главной цели в жизни.

– И почему ты сказал мне об этом только сейчас?

– Потому что моя задача состояла в том, чтобы как можно дольше держать капризное отродье подальше от убежища. – Итейн посмотрел по сторонам и пожал плечами. – Похоже, что я довел ее почти до конца.

– Охрана… – выдохнула Сизин. Меч в ее руках задрожал.

Копья, направленные на Балшепа, мгновенно повернулись к Итейну. Шаг за шагом, лязгая доспехами, гвардейцы начали наступать. Выхватив мечи, Даниб протиснулся мимо меня, словно происходящее оскорбило его. Лирия и Яридин попятились к двери. Я впервые увидел на их лицах неподдельную тревогу.

Итейн отсалютовал Сизин и Хиране мечом.

– Ни одна из вас не взойдет на престол. Скоро вы увидите другой Аракс, править которым будет императрица Нилит!

На миг Сизин потеряла дар речи, но все-таки сумела обуздать свои чувства.

– Убейте его! – завизжала она.

Призрак замахнулся мечом и, сделав шаг вперед, одним движением отрубил наконечники первого ряда копий. Тогда я понял, что Итейн вооружен душой-клинком или чем-то очень на него похожим. Поднялся крик: меч Итейна выбивал из рук щиты и находил бреши в доспехах. Через несколько секунд убежище превратилось в свою полную противоположность.

Пока телохранители Сизин двигались на Итейна, она и сторонники Культа Сеша напали на солдат Хираны. Старая кошелка завопила от ярости и, зарубив нескольких солдат чужим мечом, отступила к окну в дальней части комнаты. Я, разумеется, сделал то же самое – выбрал ближайший угол, чтобы уйти подальше от воинов и кровопролития. Новые отряды солдат ворвались в зал и бросились на помощь принцессе. Посреди моря шлемов и плюмажей, описывая огромные дуги, плясал длинный клинок. Там, где он останавливался, текла кровь и летели искры, там раздавались вопли раненых и умирающих. Сизин и Хирана вопили без умолку; каждая требовала убить свою соперницу.

Я посмотрел по сторонам и понял, что никто не собирается на меня нападать. Про меня забыли. Я мог бы проскользнуть мимо боевых порядков, вселиться в кого-нибудь и убраться подальше… если бы моя монета висела у меня на шее. Но она снова оказалась у Хорикс. То есть у Хираны. От старых привычек отказаться сложнее всего, и я все еще называл ее старым именем.

Затем до меня донесся могучий рев; Даниб и Итейн наконец-то вступили в бой друг с другом. Солдаты принцессы и Культа Сеша посторонились, давая им место. Мне было плохо видно, но я заметил, что Даниб движется быстрее, чем когда-либо; кружась, он отбивал удары, и голубые пары тянулись за ним следом, словно тень. Осколки металла разлетались в разные стороны каждый раз, когда его парные мечи встречались с острым клинком Итейна. Даниб обрушил на Итейна град тяжелых ударов, однако тот ловко отбивал их. Оружие призраков превратилось в серебристые, искрящие колеса. Соперники не произнесли ни слова. Я завороженно следил за тем, как они скользят по мраморному полу. Когда от одного из мечей Даниба остался лишь обрубок, Даниб начал бить Итейна кулаками по ребрам и по лицу. Удары заставили Итейна пошатнуться, и этого оказалось достаточно, чтобы меч Даниба пробил