Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

будете называть ее просто «моей коллегой», вы все равно не сможете дистанцироваться от случившегося.

– Что вы хотите сказать?

– Вы обвиняете себя в ее смерти. Вполне естественная реакция. Но, называя ее лишь по профессии или представляя ее себе не иначе как в белом халате, вы не смягчите свою боль. Погибла женщина, капитан. Я не был с ней знаком, но могу вам сказать, что она не только моя коллега или ваша временная сотрудница. Она была чьей-то дочерью, может быть, чьей-то матерью, чьей-то подругой. За ее профессией скрывалась обычная человеческая жизнь…

Разговор принимал совсем иное направление, чем рассчитывал Фабрегас. Хотя голос доктора звучал дружелюбно, капитан резко перебил его:

– И вы думаете, ваши слова мне помогут?

– Чтобы решить проблему, капитан, нужно сначала ее увидеть. Не пытайтесь не замечать боли, которая вас гложет. Посмотрите на нее. Сразитесь с ней. Надежным оружием.

Фабрегас пробормотал, что пришел сюда не ради того, чтобы обсуждать свои проблемы, и предпочел бы вернуться к интересующей его теме.

– Я не могу вам сказать, почему умерла доктор Флоран. Не сейчас, по крайней мере. Если я обращусь к ее заметкам, которые вы мне передали, я смогу лишь экстраполировать ее мысли, принимая во внимание последние события.

– Я не требую от вас большего, – ответил капитан уже более спокойно.

– Я думаю, моя коллега поняла, что Рафаэль страдал шизофренией и личность его сестры одержала верх над его собственной. Вы помните эту обоюдоострую стрелку, которую она начертила между архетипами анимы и анимуса? Я думаю, таким образом она хотела символизировать этот обмен. У Рафаэля, очевидно, была сильно развита женская часть натуры, которая связана со сферой чувств и аффектов. Солен охарактеризовала его как «более слабого» именно по этой причине. В детстве она, скорее всего, считала себя главной из близнецов и постоянно напоминала об этом Рафаэлю. То, что у Солен был могущественный анимус, не вызывает никаких сомнений. Эта девочка впитывала все патриархальные наставления, которые слышала от окружающих взрослых, и предписывала их своему брату.

– Но как доктор Флоран поняла, что Солен – это Рафаэль?

– Следственный судья ознакомил меня с теориями, которые вы выстраивали вместе с доктором Флоран. Если хотите знать мое мнение, она в итоге пришла к выводу, что обе личности наконец воссоединились.

– То есть?

– Вы ставили на первое место среди мотивов похитителя его желание создать семью. Отчасти это было правдой. Даже если Пьер Бозон не похищал близнецов, с их появлением у него в хижине он как бы получил второй шанс на создание семьи, которой, как он считал, заслуживал, – на сей раз идеальной. После смерти Солен он избавился от чувства жгучего стыда, который испытывал из-за вожделения к ней, а появление Арно Белли позволило ему сочинить для себя совсем другую историю. Теперь он был отцом, заботящимся о двух приемных детях, полностью зависимых от него, к тому же обладающих недюжинным интеллектом, который он мог развивать по своему усмотрению. Солен, она же Рафаэль, теперь воплощала идеальный для него образ, по-прежнему вожделенный, но теперь уже покорный ему, а не господствующий над ним, как раньше. После смерти Бозона властная и разрушительная часть натуры Солен вырвалась на свободу. Она, так сказать, приняла эстафету, взяв на себя роль отца семейства. Впрочем, вы и сами указали в этой схеме, что похититель может быть женщиной.

– Это была гипотеза доктора Флоран, – уточнил Фабрегас.

– Я так и подумал, – слегка улыбнулся собеседник. – Ваша вторая теория касалась личности Солен. Вы написали во втором столбце «Лолита».

– Да, я помню.

– Вы приняли тот факт, что Солен была манипулятором и соблазнительницей. А вот роль Рафаэля вы затруднялись определить.

– Как вы об этом узнали? – удивился Фабрегас.

– Вы поставили знак вопроса после слова «орудие». Из этого я сделал вывод, что роль Рафаэля вам не вполне ясна.

– Так оно и было.

– Это вполне естественно. Солен позволяла брату выйти на первый план, только когда это соответствовало ее интересам. Как вы и предположили, она увидела в Зелии и Габриэле нечто вроде идеальных отражений себя и брата. У Зелии полностью отсутствуют патологические наклонности Солен, но я выяснил, что эта девочка обладает весьма сильной эмпатией. Я думаю, что Солен рассчитывала с помощью своих манипуляций расположить ее к себе, а затем постепенно вживить в нее собственную личность. Что до Габриэля, он по натуре послушный мальчик. Его молчание после возвращения служит тому доказательством. Поэтому логично предположить, что Солен уготовила ему роль Рафаэля. Однако Габриэль не оправдал ее ожиданий. Может быть, он оказался слишком чувствительным или не настолько интеллектуально развитым, как ее брат. Мы узнаем это, когда он будет готов все рассказать. Доктор Флоран, к сожалению, не узнала о том, что его исключили из игры, но я думаю, что она разгадала эту схему в общих чертах.

– Вы и правда думаете, что она все поняла?

– Думаю, да. И в самый последний момент, за несколько секунд до смерти, она поняла и то, что ваша третья версия была абсолютно правильной.

– О чем вы?

– В третьем столбце вы написали «Месть». Придя к выводу, что Солен полностью подчинила себе личность Рафаэля, доктор Флоран поняла, что этот мальчик, чувствуя, что несет часть ответственности за смерть сестры, решил сам наказать себя, чтобы отомстить себе за ее смерть. Он счел себя недостойным жить дальше и символически убил себя, уступив место сестре.

– И, видя, что доктор Флоран все поняла, Солен почувствовала угрозу для себя?

– Я думаю, да.

– Но вы в этом не уверены.

– Нет. Может быть, со временем… – доктор Блан не закончил фразу.

Фабрегас ощутил невероятную, всепоглощающую пустоту. Он напрасно искал ответы, которые могла бы дать только доктор Флоран. Теперь ему предстояло научиться жить со своими сомнениями.

Перед тем как проститься с доктором Бланом, капитан задал ему последний вопрос:

– Вы детский психолог, но Солен уже взрослая. Почему ее обследовали именно вы?

– Я не обследовал ее, этим занимался мой коллега. Меня интересовал Рафаэль. Вопреки тому, что думает его сестра, он не умер. Он где-то здесь. И этот одиннадцатилетний мальчик нуждается в помощи. У него есть что нам рассказать. Впрочем, он уже не раз пытался это сделать, только мы его не слышали.

Фабрегас застыл на месте, ожидая дальнейших разъяснений.

– Я не должен был бы вам об этом говорить, но я считаю, что вы имеете право это знать. Я попросил Солен заново написать под диктовку текст письма, которое было адресовано вам. Все это время я обращался к ней как