Под белым орлом - Грегор Самаров

class="p1">— Русская военная сила незначительна в Польше, — ответил Серра, — и рассеяна на большом пространстве; ей пришлось бы отступить при первом натиске хорошо организованного народного восстания; если же тогда Австрия и Пруссия признали бы право польской нации самостоятельно управлять своими внутренними делами, то мудрая и осторожная Екатерина, разумеется, остереглась бы вызвать столкновение с двумя соседями, в поддержке или по крайней мере в нейтралитете которых она нуждается, чтобы иметь свободный доступ к Константинополю.

— Я вижу, — заметил Потоцкий, — что вы, не будучи дипломатом, умеете заглядывать довольно проницательным взором за кулисы политики.

— Я — купец, ваше сиятельство, — ответил генуэзец, — а купец должен следовать за дипломатом в политических подкопах и иногда даже предшествовать ему, чтобы открывать золотоносные жилы, таящиеся в глубинах и незаметные на поверхности.

— Если допустить, — сказал Потоцкий, — что вы правы, то что, по мнению Вены и Берлина, должно случиться, если бы удалось освободить трон актом воли польской нации, признанным и охраняемым по крайней мере соседними державами?

— В Вене, — ответил Серра, — держатся того мнения, что слабость Польши коренится в избирательной королевской власти и там полагают, что в лице саксонского принца найдена подходящая особа для основания новой наследственной династии в Польском королевстве.

— Ну, а в Берлине? — спросил опять Потоцкий, зорко вглядываясь в агента, между тем как прекрасная голова Софии высунулась из складок портьеры с видом напряжённого любопытства.

— Должен откровенно сознаться, граф, — ответил Серра, — что я не в состоянии ответить на этот вопрос. Господин фон Герне не обмолвился ни единым словом, ни единым намёком насчёт идеи свободного самоуправления польской нации, которое должно быть охраняемо Австрией и Пруссией. Так как эта идея была представлена ему мною, то вероятно он ещё не успел обдумать её хорошенько и составить соответственные планы; но я убеждён, что господин фон Герне присоединится к мнению австрийских дипломатов, так как обе державы одинаково заинтересованы в том, чтобы из Польши выросло крепкое и нейтральное государство.

София де Витт с живостью покачала головой.

— А господин фон Герне действует по поручению короля Фридриха? — спросил Потоцкий.

— Он так говорил, и я принуждён с этим согласиться, — ответил Серра в лёгком замешательстве. — В противном случае, как мог бы он распоряжаться по своему усмотрению королевской компанией торгового мореплавания в таких широких размерах? Для короля невозможно выступить в столь деликатном деле; это я должен признать, а в моём положении неуместно допытываться у прусского министра насчёт полномочия от его короля.

— В Вене проявляют менее сдержанности, — прошептал про себя Потоцкий, а потом сказал вслух: — король Фридрих, пожалуй, имел основание не благоприятствовать кандидатуре саксонского принца. Саксонский дом был союзником Австрии и тяжко страдал вместе с габсбургским во время войны с великим прусским королём. Традиция этого союза и воспоминания об одинаковых потерях и одинаковом озлоблении могли перенестись также и на Польшу. Весьма возможно, что король Фридрих увидал бы в императрице Екатерине лучшего и более надёжного союзника, чем в польском короле из саксонского дома.

Серра на мгновение задумчиво опустил голову, а затем сказал:

— Вы, ваше сиятельство, я вижу, очень проницательны. Но всё-таки я этого не думаю; воспоминания о Семилетней войне погребены, в Вене искренне желают примирения и при обоих дворах одинаково интересуются Польшей.

— Это была только идея, — возразил Потоцкий, — которую я высказал и от которой я ещё никак не могу освободиться. Если бы я был прусским королём, — продолжал он, бросая острый, проницательный взгляд на своего собеседника, — то я, может быть, заместителем Понятовского на польский трон посадил бы действительного, настоящего польского дворянина, который был бы в состоянии напрячь все народные силы и добиться самостоятельности и независимости.

— Но, как мне кажется, — сказал Серра, — князь Кауниц прав, признавая слабость Польши в существовании именно выборной королевской власти и основанной на этом ненадёжности.

— А разве нельзя было бы так же хорошо установить наследственность престола для какого-либо знатного и славного польского рода, как для саксонского дома, который не имеет ничего общего с Польшей, кроме бесславного правления Августа Третьего? — живо сказал Потоцкий.

София де Витт недовольно покачала головой и приложила кончик пальца к губам.

Одно мгновение Серра посмотрел на графа, и в его глазах мелькнула искра уразумения. После этого он сказал:

— Я знаю только одного человека в Польше, который был бы способен решить эту задачу, или, сказать вернее, — добавил он, отвешивая низкий поклон графу, — я имел сегодня честь узнать этого человека.

Прекрасная гречанка продолжала качать головой, всё время не отнимая пальца от губ.

— Ну, — небрежно сказал Потоцкий, — мы зашли с вами в область, которая принадлежит будущему, а ведь только оно даст нам разгадку. Поэтому останемся лучше при настоящем. Итак, в одном пункте в Вене и Берлине согласны, а именно, что будущая независимость Польши должна быть основана на финансовом могуществе, которое сделает польскую нацию способной действовать и сражаться, и что мою особу считают способной образовать центр будущей деятельности за освобождение Польши.

— Вы вполне правы, ваше сиятельство, и в этом отношении я уполномочен уговориться с вами обо всём, чтобы поддержать общество ломбардного банка и дать в ваше распоряжение средства для подготовки к дальнейшим решительным ударам. Если вы, ваше сиятельство, вполне согласны оказать деятельную поддержку планам, только что высказанным мною, то господин фон Герне предпишет варшавской конторе общества торгового мореплавания оплачивать векселя, как ваши, так и варшавского ломбардного банка.

— Хорошо, — сказал Потоцкий, — остановимся пока на этом. Скажите господину фон Герне, что он может рассчитывать на мою поддержку; что касается конечной цели, то об этом потом последует соглашение между Веною и Берлином. Первый шаг состоит в том, чтобы устранить короля Станислава Августа, и я думаю, что могу поручиться за это, а тогда уже дело Австрии и Пруссии предоставить польской нации конституционное право самой решить своё будущее. Итак, мы пришли к соглашению. Я не думаю, что будет целесообразно, если мы будем часто видеться здесь; может быть, за вами уже наблюдают, и я советую вам как можно громче сказать, что вы здесь отыскали меня с целью переговорить со мною о продаже дров из моих имений компании торгового мореплавания в Берлине, агентом которой вы состоите.

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — согласился Серра.