Под белым орлом - Грегор Самаров

но всё же её течение было достаточно быстро, чтобы внушать осторожность. Костюшко отлично знал всю эту местность и всё же потребовалось довольно много времени, пока он нашёл брод, по которому мог спокойно перебраться на другой берег.

Когда река была за их спиной, то он перегнулся на своей лошади, крепко заключил Людовику в свои объятья и, глубоко вздохнув, воскликнул:

— Теперь мы спасены, если Небо будет к нам милостиво; теперь мы можем спокойно продолжать свой путь; в этом направлении нас искать не будут!

Графиня, дрожа, оглянулась, как бы боясь увидать в холодном свете едва занимавшейся утренней зари преследующую их погоню.

— О, мой любимый друг, — сказала она, — не будем доверяться счастью, будем всё-таки спешить вперёд! Я не буду спокойна до тех пор, пока мы не переступим границы этой несчастной страны, которая является моей родиной, любимой мною всей душой, и которая теперь грозит мне злейшей, чем смерть, бедою.

Она хотела опять погнать лошадь, но Костюшко остановил её, сказав:

— Успокойся, дорогая, доверься мне! Я серьёзно уверен, что нам здесь уже больше нечего бояться, да к тому же невозможно продолжать путь с прежней быстротой. Пока мы не переедем через границу, мы не можем найти других лошадей, а потому должны беречь силы своих коней, которые уже сильно утомлены; если они падут, мы погибнем безвозвратно.

Людовика вздохнула. Она сознавала правильность этого замечания, и всё-таки это промедление приводило её в ужас и отчаяние; она часто боязливо озиралась, но на далеко видимой дороге не показывалось ничего подозрительного; всё кругом молчало; вся местность, одетая весеннею зеленью, была залита первыми лучами восходящего из-за горизонта солнца; всё казалось счастливым и мирным; нельзя было бы найти лучшее утро для весёлой прогулки.

Костюшко взял руку любимой девушки, которая, как ему казалось, уже была безвозвратно потеряна для него, и стал горячо и искренне говорить ей о своей любви, о счастливых надеждах, наполнявших его сердце. Он высказал ей свою твёрдую уверенность в том, что её отец уже из гордости даст своё согласие на их союз при виде непоправимого факта. В заключение он, прижимая руку Людовики к своим губам, добавил:

— Мы будем, предавшись судьбе, ждать, будучи по крайней мере спокойны, что силою на тебя не наложат недостойных уз и что для нас всё-таки придёт прекрасная, счастливая будущность. Ведь скоро наступит час святой борьбы за родину. Мы выйдем победителями из этой борьбы, — воскликнул он с вдохновенной уверенностью, — и в освобождённом отечестве будет место и для нашего счастья!

Людовика слушала его сначала дрожа, всё ещё боязливо оглядываясь, но постепенно его слова всё более и более убеждали её. Она была ещё молода, цветущая природа была хороша, солнце светило на них светло и радостно; так почему же и ей было не верить и не надеяться так, как делал это её любимый Тадеуш? Ведь молодость и любовь крайне склонны к вере и надежде и хотя из поколения в поколение суровые жизненные бури часто губят цветы надежды, однако они снова вырастают под тёплыми солнечными лучами любви в молодых сердцах, которые не научаются на примере чужих страданий, но своего горя потом никогда не забывают.

Юная графиня начала понемногу улыбаться; её взор сиял, как утренняя свежая природа, и она счастливо внимала его словам. Только изредка смущала её мысль об опасности, которая ещё витала над их головами тёмною тучей, но солнечный свет получал всё более доступа в её сердце.

Рука в руку ехали они так рядом. Иногда они сходили с коней и, медленно ведя их в гору и под гору, шли под руку и повторяли друг другу всё те же слова; и им казалось, что они слушают и говорят всё новое и новое.

Блестя на солнце, открылась пред ними широкая река Припять, которая далее на юг впадает в Днепр. Костюшко на мгновение остановился и произнёс:

— Там мы должны переправиться, но река не имеет брода. Там направо должна лежать деревня Петриково, там мы найдём перевозчика, а тогда нам уже будет открыт путь к границе, так как Висла останется от нас к северу.

— О, постараемся избегать деревень и людей, — сказала Людовика, — среди природы я снова нашла надежду, но людей я боюсь; они не знают жалости. Попытаемся как-нибудь хоть вплавь перебраться на другую сторону.

— Неужели нам следует рисковать жизнью, которая сулит нам столько счастья? — воскликнул Костюшко, нежно целуя её руку. — Не бойся ничего, моя радость! Люди, живущие здесь, не опасны нам; они примут нас за гостей одного из здешних помещиков. Я знаю эту местность.

Здесь вблизи дворец князя Сапеги. Да и кони наши нуждаются в корме и питье, а мы здесь наверно найдём немного овса и сена, за стоянку же мы можем заплатить. На отдохнувших лошадях мы вдвое скорее уедем отсюда.

Они поехали дальше.

Вскоре за небольшим лесистым холмом действительно показалась среди цветущих полей и лугов деревня с приветливой церковью, с колокольни которой доносился утренний звон колокола. Дома были маленькие, бедные, глиняные с соломенными крышами, и всё же деревня казалась более зажиточной и приветливее многих других деревень в Польше. На полях виднелись отдельные рабочие. Весь ландшафт, развернувшийся вдоль серебряной ленты реки, был прелестен.

— Как красиво! — воскликнула Людовика. — Как должны быть счастливы люди, живущие здесь и не знающие всех мучений, на которые нас обрекли гордость и честолюбие!

Она наклонила голову и, тихо шепча молитву, перекрестилась, внимая звону колокола в утреннем воздухе.

Вскоре они въехали в деревушку, жители которой, стоя у дверей, почтительно кланялись.

Костюшко остановился пред трактиром, который можно было узнать по еловой ветке, воткнутой во фронтон; там он велел напоить коней, дать им овса, запасы которого нашлись у хозяина, и спросил, где находится дворец князя Сапеги.

— Если вы, милостивый пан, переедете со своей супругой через Припеть, то по большой дороге через лес вы увидите на расстоянии одной мили просёлочную дорогу, которая через четверть часа приведёт вас прямо ко дворцу его сиятельства князя Сапеги, — ответил хозяин, удвоивший свою услужливость, когда услыхал, что прибывшие были гостями Сапеги.

При словах хозяина Людовика густо покраснела, а Костюшко пожал ей руку и прошептал:

— Будущность посылает нам луч высшего счастья; пусть это будет для нас хорошим предзнаменованием!

Кони были накормлены. Костюшко подал хозяину червонец, и тот, осчастливленный, перевёз их через реку.

Скоро и река была