Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

— И что же… — Мэтью тяжело было одновременно говорить и продолжать дышать, — мы принесли?

— Будущее, — сказал Странник и пустился вприпрыжку, рысцой.

Мэтью попытался догнать его, но тщетно. За несколько секунд Странник успел изрядно оторваться от него. Мэтью упрямо следовал за ним вниз по склону, но боль в ногах не позволяла ему бежать быстро.

Вскоре Мэтью оказался на развилке дорог, одна из которых вела в Бельведер. Странник сидел на корточках и осматривал землю. Он дал Мэтью отдышаться, а потом сказал:

— Босые ноги пошли сюда. — Он показал в сторону Нью-Юнити. — Потом вернулись сапоги и пошли… туда. — Его палец нацелился в сторону Бельведера. Странник встал и, прищурившись, внимательно посмотрел на Мэтью. — Он идет в факторию. В ларце были деньги?

— Да.

— Он хочет купить лошадь. Следы от сапог — вчерашние, оставлены где-то в полдень. Идет он быстро, широким шагом. До Бельведера мог дойти к вечеру. Если купил лошадь, то его там уже нет.

— Если он не остался в Бельведере отдохнуть.

— Может, и остался, — сказал Странник. — Мы не узнаем этого, пока сами туда не придем.

Мэтью смотрел на дорогу, ведущую к домику преподобного Бертона.

— Я должен сначала пойти туда, — сказал он глухим голосом.

— Зачем?

— Я знаю, — ответил Мэтью, — где Морг взял сапоги.

И он отправился в путь, снова двигаясь так быстро, как только мог. Странник догнал его за несколько шагов и дальше пошел, держась на некотором расстоянии справа.

Пошел дождь, он тихо капал сквозь деревья. Летели вниз красные и желтые листья. Дойдя до дома преподобного Бертона, Мэтью увидел, что дверь открыта — провисла на петлях внутрь. Он поднялся по ступенькам на крыльцо, на досках которого не мог не заметить больших неровных темно-красных пятен. И вошел в дом, в мир Тирантуса Морга.

Здесь была пролита кровь, совершено зверское убийство. Услышав жадное жужжание мух, Мэтью резко остановился. Тело его преподобия лежало среди обломков мебели на спине, с раскинутыми в стороны руками, ладонями кверху, сапог на нем не было. Вокруг головы разлилась лужа крови, и в ней пировали мухи. Лицо было закрыто тяжелым Священным Писанием, распахнутым примерно на середине. Мэтью медленно подошел ближе и увидел на обложке Библии грязный след от босой ноги, наступившей на нее.

А потом он увидел Тома.

Мальчик стоял на коленях у камина. Половина его лица превратилась в почерневший синяк. В ноздрях у него коркой запеклась кровь, нижняя губа была распорота, а левая скула рассечена бритвой. Темно-коричневая рубашка была разорвана до пояса, на бледной груди виднелись порезы от бритвы. Он поднял на Мэтью распухшие, впавшие глаза-щелочки.

Он держал в руках Джеймса, почти прижав его к груди. Пес лежал на правом боку и часто дышал. Изо рта и носа у него текла кровь, а глаз, который было видно, закатился.

В дом вошел Странник. Том вздрогнул, руки его чуть опустились, и Джеймс начал падать. Пес надрывно, как в агонии, заскулил, и Том тут же подхватил его. Мало-помалу его пронзительный визг утих.

— Он со мной, — сказал Мэтью содрогнувшемуся Тому и не узнал собственного голоса, как будто это говорил кто-то из-за двери, в которую он только что вошел.

Том лишь смотрел на него пустым взглядом.

Странник осторожно шагнул вперед. Потом наклонился и поднял Библию.

— Он мертвый, — сказал Том. Из его рта по разбитой губе и подбородку, словно нитка из разматывающейся катушки, потекла струйка кровавой слюны. Говорил он безразличным, будничным голосом. — Я трогал его. Он мертвый.

Мэтью не мог заставить себя посмотреть на лицо его преподобия, но, взглянув на лицо Странника, понял, как все скверно. Если индейцы вообще способны бледнеть, то этот побледнел. Мэтью увидел в глазах Странника непонимание, выражение ужаса, от которого становилось еще больше не по себе потому, что он не произнес ни слова. На челюсти Странника дрогнул мускул. Он отложил в сторону Библию и поднял глаза — не к Небесам, он смотрел на спальный чердак. Затем подошел к лестнице и полез наверх.

— Тот человек вернулся, — сказал Том. — Тот человек. Сегодня утром. — Он помотал головой. — Вчера. Вышиб дверь. Мы и пошевелиться не успели, как он набросился.

Странник вернулся с тонким синим одеялом и обернул им бесформенную массу, которая недавно была лицом и головой Джона Бертона.

Джеймс снова отчаянно заскулил, и Том приподнял его начавшими опускаться руками.

— Видно… — Том проглотил густую слюну — или кровь. — Видно, у Джеймса спина сломана. Тот человек огрел его стулом. Прямо по спине. Мы ничего не могли сделать.

— Ты давно так сидишь? — спросил Мэтью.

— Всю ночь, — ответил мальчик. — Я не могу… не могу отпустить Джеймса. Видите? Наверно, у него спина сломана. Он так плачет все время.

Странник стоял над трупом. Кружились мухи, пахло кровью, тяжело и резко отдавало смертью.

— Тот, кто это сделал, — не человек, — сказал он.

— Что? — Мэтью не понял — грязь разложения, казалось, помрачила его ум.

Он смотрел на вилы, прислоненные к стене рядом с дверью.

— Ни один человек такого не сделал бы, — пояснил Странник. — Ни один из тех, кого я когда-либо знал.

Джеймс снова громко заскулил. Том чуть приподнял его на руках. Сколько же раз за эту долгую ночь ему пришлось сделать это движение, чтобы держать песика ровно, подумал Мэтью. Руки у мальчишки, наверное, просто отваливаются.

— У него спина сломана, — сказал Том. — Но я его держу. Держу его, все нормально. — Он поднял глаза на Мэтью и улыбнулся растерянной, измученной полуулыбкой, отчего