Энциклопедия логических ошибок: Заблуждения, манипуляции, когнитивные искажения и другие враги здравого смысла - Иммануил Толстоевский

Я вам не цветочный горшок… Обращайтесь со мной соответственно моему авторитету. Я все-таки большой артист… Один из величайших певцов всех времен. Я отец турецкого пóпа. Спрашивайте в первую очередь меня, спрашивайте меня!

ЭРОЛ БЮЮКБУРЧ[258]

в телешоу Şarkı

Söylemek Lazım («Мне надо петь»), 2007

Не знаю, есть ли у «турецкого по́па» отец, но если бы речь шла о музыке, то да, великий покойник Бююкбурч был бы одним из первых, к кому я обратился бы за консультацией. «Нот всего семь, сколько можно сочинить разных мелодий?» – вот и все мои музыкальные познания. Честно говоря, поскольку и во многих других сферах мои познания примерно на том же уровне, я вынужден, пытаясь составить мнение о чем-либо, обращаться к авторитетным специалистам.

Как ни странно, эта потребность сильно возрастает в тех областях, где специалисты – мы сами: у нас достаточно познаний, чтобы осознавать их ограниченность. Впрочем, поэтому нам психологически проще обращаться за помощью.

Так в какой же момент это превращается в ошибку?

•••

Начнем с понятия авторитета. Авторитет и грубая сила – разные вещи. Авторитет – это легитимная сила, признанная всеми сторонами. Государственная власть обладает авторитетом, пока вы оставляете за ней право использовать против вас насилие (то есть считаете это легитимным), – конечно, после выполнения определенных условий и соблюдения определенных обязательств. Но если вас похитит и возьмет в заложники вооруженная банда, это будет нелегитимным, каковы бы ни были условия и обязательства. Взгляните на таблицу, которую я составил, слегка дополнив классическую трехчастную модель господства Макса Вебера{101}. (Вот вам, пожалуйста, священный инженерский снобизм, в котором я каялся в предисловии, – я считаю работу Вебера неполной. «Вебер не великий!»)

По мере развития общества меняется и власть – от харизматичных лидеров к управлению, основанному на законе. Иными словами, авторитет переходит от личности к должности. В идеале законы рациональны и позволяют возвыситься компетентным людям (меритократия). Следовательно, можно предположить, что обращаться к авторитету первого типа более ошибочно, чем к авторитету четвертого типа.

Но какова цена неповиновения харизматичному лидеру в примитивном обществе? Или какова цена выхода за рамки социальных норм – если вы ослушались священника или главы патриархального семейства? Иногда смерть, иногда изоляция – изгнание или всеобщее пренебрежение. А цена противостояния сегодняшним авторитетам невысока. Не говоря уже о расширившейся концепции прав личности, если речь об авторитетном (то есть компетентном) специалисте, мы вправе к нему не прислушаться. Например, даже если мы не прислушиваемся к опытным врачам, они все равно, несмотря на все наши усилия, время от времени спасают нам жизнь. Умереть из-за собственной глупости теперь ой как непросто. Из этих рассуждений следуют три вывода.

● В системах, где издержки пребывания вне группы высоки, считаться с авторитетом – рациональная оценка риска.

● Львиная доля истории человечества захватила уровни 1 и 2, то есть довольно рискованные времена, и поэтому мы смогли пройти естественный отбор на склонность подчиняться авторитету.

● С увеличением потока информации растет и потребность в фильтрах. Представление о логике не дает нам впустую тратить суперсилы и жечь микросхемы, а авторитет служит хорошим фильтром.

По всем этим причинам у нас нет простых логических способов, чтобы оценить свои отношения с авторитетами. Не расстраивайтесь, как-нибудь да разберемся. Как правило, выделяют несколько типов ошибочной апелляции к авторитету.

1. НЕПОДХОДЯЩИЙ АВТОРИТЕТ

Для выводов, к которым я могу прийти путем наблюдений и логики, посредник мне ни к чему. Чтобы понять, почему растет доллар, мне может понадобиться консультация экономиста, но я и сам прекрасно вижу, растет он или нет. А такие сложные индикаторы, как инфляция, вообще ни туда ни сюда: дороговизна жизни – объективная реальность, ощущаемая нами на собственной шкуре, но, поскольку шкура у каждого своя, приходится, делая выводы и принимая решения, следовать за определенными авторитетами. Полностью доверять нельзя никому: люди искаженно помнят свой опыт, а институты манипулируют статистикой.

Авторитет. Универсальный символ

2. ПОДХОДЯЩИЙ АВТОРИТЕТ, НЕПОДХОДЯЩАЯ ТЕМА

Девять из десяти стоматологов рекомендуют зубную пасту İpana и зубную щетку.

Пророк рекомендует мисвак[259].

И стоматологи, и пророки – авторитетные фигуры.

Ну и что делать-то будем? (Обычно это последний шаг всех моих рассуждений.)

Если я недостаточно подкован и не знаю, какая зубная паста – Самая Лучшая, я пойду и спрошу у стоматологов. А о наилучшем чуде – у религиозных деятелей. Это разумная эвристика, а эвристика по определению краткий путь. Но если я буду спрашивать о зубной пасте у имама, о чудесах – у стоматолога, а обо всем остальном – у Джелаля Шенгёра[260], этот «краткий путь» заведет меня в тупик. По классическому определению, апелляция к авторитету вне его профессиональной сферы – это ошибка.

Однако это недостаточно полное объяснение. В наши дни весьма сильны антиэлитистские настроения. Уважение, которое прежде питали к образованным людям (даже если оно порой было показным), сменяется откровенной враждебностью. Знаете, красные кхмеры тоже начинали с разоблачения изовравшихся позеров-интеллектуалов – и вот они убивают каждого, кто способен написать сложноподчиненное предложение и носит очки…

Мы должны противостоять этому чувству. Мы не можем рассовать людей по коробочкам и приказать им: будьте специалистами, но не расстраивайте меня своим мнением! Ждать, что каждый будет высказываться лишь о том, в чем компетентен, – и нерационально, и нереалистично. Ведь если общество породило Джелаля Шенгёра, оно должно выжать все соки из своих вложений.

Обычно прислушиваться к мнению образованного, умного, преуспевающего и опытного человека почти по любому вопросу – неплохая отправная точка. Но лишь отправная точка. Нет, если наше рассуждение закончится там же, где началось, то мы не продвинемся дальше, чем «Джелаль Шенгёр вообще ел свое дерьмо, чего ты на меня косишься?», а просто увязнем в логических ошибках и прочей ерунде.

3. НЕПОДХОДЯЩИЙ АВТОРИТЕТ, ПОДХОДЯЩАЯ ТЕМА

Власть ближайших к нам авторитетных фигур (например, глава семьи) проистекает в наши дни не из их компетентности, а из их положительных качеств. Обращение к авторитету этих людей – скорее попытка социальной адаптации, чем стремление дойти до истины. Даже если вы правы, стоит взвесить, имеет ли смысл портить отношения с теми, с кем вы, возможно, живете под одной крышей и чья поддержка может вам рано или поздно понадобиться.

4. НЕУДАЧНАЯ ВЫБОРКА

Помните, мы разбирали ошибку с таким же названием? Настоящий специалист, у которого мы просим совета по его профилю, может придерживаться мнения меньшинства в своей области. При отсутствии любой другой информации сначала рациональнее рассмотреть более «мейнстримный» подход. Хотя есть и определенный экономический стимул в том, чтобы вести себя как белая ворона. Например, ученый, утверждающий, будто изменение климата не связано с деятельностью человека, – настоящая находка для медиа, зависящих от рейтингов.

Поэтому как бы «научные» ток-шоу приглашают по эксперту из каждого лагеря, продавая рекламу и создавая, с одной стороны, драматический конфликт, а с другой – видимость беспристрастности. Побочный эффект: у нас создается впечатление, будто обе точки зрения в равной степени поддерживаются специалистами. Но если бы экспертов приглашали пропорционально, то, возможно, в одном лагере оказалось бы 99 ученых, а в другом – один-единственный фрик от науки. Слушать мнение меньшинства важно, но, если мы собираемся принимать решение, опираясь лишь на небольшую выборку, разумнее, чтобы она состояла в основном из приверженцев мнения, доминирующего в этой сфере.

5. ПРЕДВЗЯТЫЙ АВТОРИТЕТ

Предположим, мы консультируемся со специалистами, которые вроде бы и имеют отношение к теме, и вполне в мейнстриме своей сферы. Однако все равно остается потенциальная ловушка: а если это слишком предвзятые специалисты?

Порой у них присутствует страх перед собственным «центральным» авторитетом, а порой – и стимул. К примеру, у ученых в хронически недофинансируемых сферах есть склонность раздувать свою значимость и значимость своей области. Но чтобы поставить этот диагноз, нам самим нужно хоть сколько-нибудь разбираться в предмете – то есть быть и сведущими, и каким-то образом независимыми от динамики, влияющей на имеющихся экспертов. По этой причине из всех ошибок апелляции к авторитету эту сложнее всего