Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

командам всех находящихся в Финляндии иностранных судов, сходить на берег, если члены этих команд не являются финляндскими гражданами. Подобные действия Финляндии должны были неизбежно испортить ее отношения со странами антигерманской коалиции. Это не только должно было лишить ее возможности получить оттуда продовольствие (Финляндия рассчитывала на получение продовольствия из США), но могло привести к разрыву и даже к войне с этими странами.

П. 4 предоставлял Германии право создавать в любом месте финляндской территории германские военно-морские базы. П. 10 предусматривал создание в Торнео германского контрольного пункта для борьбы против иностранного шпионажа. Пункты 5, 6 и 8 устанавливали контроль Германии над финляндской торговлей и судоходством.

Вот, для примера, что гласит п. 8: «Финляндское правительство будет следить за тем, чтобы теперешние запасы страны, а также дальнейшая продукция экспортируемых товаров употреблялись как можно больше на пользу Германии и ее союзников в течение периода, предусмотренного в п. 5 (т. е. до восстановления всеобщего мира, — В. X.). Эти запасы и продукты будут использоваться в качестве платы за военные материалы, доставленные Германией. В соответствии с этим финляндское правительство в течение указанного времени издает и будет сохранять в силе запрещения на экспорт, в особенности на экспорт необработанной и обработанной древесины, деревянных судов, целлюлозы, картона, бумаги, шкур и кож, шерсти, льна и других текстильных материалов, олова, никеля, меди и медных сплавов и других дефицитных материалов и на расходование их, а также минеральных масел, каучука и старой резины. Исключения из этих запрещений могут быть сделаны только с согласия германского правительства». Германия, правда, изъявляла согласие сделать исключение для экспорта некоторых изделий из древесины в скандинавские страны. С другой стороны, в п. 6 говорилось, что «просьбы германского правительства О разрешении экспорта в Германию или в союзные с нею страны должны удовлетворяться в максимально возможной степени, поскольку этому не препятствуют соображения о собственных потребностях Финляндии».

Анализ договоров, заключенных белофиннами с Германией, показывает, что они были неравноправными и не только не выгодными, а прямо кабальными для Финляндии. Финляндия отныне не была свободна ни в отношении политических сношений, ни в отношении торговли, ни в отношении сохранения своего нейтралитета в войне; фактически эти вопросы должны были теперь решаться в Берлине. Она должна была широко открыть двери германскому капиталу для эксплуатации ее национальных богатств и не имела права принимать какие-либо меры против его засилья, до какой бы степени оно ни дошло. Были созданы условия, при которых в течение срока действия этих договоров ключевые позиции в финляндской экономике должны были неминуемо оказаться в руках германских монополий. Весь смысл существования Финляндии должен был свестись теперь к разного рода обслуживанию Германии: к снабжению ее сырьем, дефицитными материалами и рабочей силой, к «компенсации» за ущерб, нанесенный Германии в Финляндии еще в то время, когда Финляндия не существовала как самостоятельное государство, к предоставлению своей территории для размещения немецких войск и устройства военных баз, а в дальнейшем — и к поставкам «пушечного мяса». Выражение «вассальная зависимость» могло быть теперь с полным правом отнесено к Финляндии и не являлось преувеличением.

Финляндская буржуазия не остановилась перед тем, чтобы поставить свою страну в такое положение ради торжества своих классовых интересов. То, что она клеветнически приписывала красным — «предательство национальных интересов», «подчинение страны иностранной державе», она сама совершала в действительности. Разумеется, от этих кабальных договоров должна была отчасти страдать и сама финляндская буржуазия, потому что ей предстояло теперь быть оттесненной в своей же стране на второстепенное место, превратиться в младшего партнера, поступиться частью прибылей. Но буржуазия считала это меньшим убытком по сравнению с последствиями победы революции; главное — сохранялись буржуазный строй и возможность эксплуатации.

«Финская буржуазия продала свою страну» — такими словами, писала «Тюэмиес» 20 марта, «выдающийся финский писатель» (вероятно, это был Рантамала) охарактеризовал заключенную белофиннами сделку. Знаменитый датский хирург Эйлер Чернинг, член Комитета датской скорой помощи в Финляндии, направил председателю этого комитета открытое письмо, в котором отказывался участвовать в его работе на том основании, что Финляндия стала вассалом Германии. Норвежская газета «Сосиаль-демократен» писала, что обращение белой Финляндии к Германии «означает смерть для недавно достигнутой свободы Финляндии».

Кабальный характер германо-финских договоров для Финляндии признается даже в буржуазной литературе. «Перед осуществлением военной акции германское правительство потребовало заключения мирного и торгового договоров с. Финляндией, — писал М. Г. Шибергсон, совершенно умалчивая еще о третьем, наиболее секретном договоре. — В них содержались далеко идущие требования, которые ставили Финляндию в политическую и экономическую зависимость». Седерберг признает: «... те условия, на основании которых был заключен договор с Германией, были весьма тяжелы для Финляндии. Эти тяжкие условия обнаружились также и в торговом договоре, заключенном с Германией, текст которого невыгодным образом связывал Финляндии руки и поставил бы Финляндию в фактическую — во всяком случае экономическую — зависимость от Германии, если бы упомянутый договор оставался в силе». Л. Хармая отмечал, что торговый договор был связан с тарифным соглашением, которое предоставляло «максимальные выгоды Германии». Германия получила право ввозить в Финляндию свои промышленные товары по тарифам, которые существовали до войны, а Финляндия не имела права повышать пошлины. Германские торговцы и промышленники получили право действовать в Финляндии на таких же условиях, как и сами финны; немцам разрешалось владеть недвижимым имуществом и другой собственностью в Финляндии. Эти меры представляли серьезный риск для будущего экономического развития Финляндии. В самом деле, продолжает Хармая, Германия даже потребовала права контролировать внешнюю торговлю Финляндии в течение войны.

«Договор между Германией и Финляндией, — констатировал один из видных деятелей шведской народной партии Г. Шауман, — закрепил нашу полную внешнеполитическую зависимость от могущественного помощника. Целью Германии является создание маленького военного государства на Севере, тесно связанного с Германией. Вместе с полной политической зависимостью от Германии следовала и торгово-политическая... Во всяком случае новая торгово-политическая ориентация должна была привести к потере в будущем важнейших рынков сбыта для финляндского экспорта; в 1913 г. экспорт в Россию, Великобританию и Францию составлял 260 млн. марок из общей суммы экспорта 404 млн. марок, тогда как экспорт в Германию составлял в 1913 г. всего 52 млн. марок». Торговый договор, — пишет Ю. Нурмио, — «был явно выгоден для Германии, но соответственно тем тяжелее для Финляндии».

Даже в официальных белофинских изданиях по истории гражданской войны, которую буржуазия именует освободительной, можно встретить такие «деликатные» признания, что германа-финский торговый договор был «более невыгоден для Финляндии, чем это, может быть, было необходимо» (?) и что «когда