Революция 1918 года в Финляндии и германская интервенция - Виктор Михайлович Холодковский

Гертлингу, что он, кайзер, вместе с Гинденбургом считает, что экспедицию нужно послать безотлагательно, и что только из-за ледовых условий она не может быть послана раньше 13 марта. Кайзер указывал, что финляндское правительство само просило о помощи и он уже обещал ее предоставить, поэтому пока Финляндия (т. е. белая Финляндия) продолжает поддерживать свою просьбу, это обещание не должно быть нарушено. Отправка экспедиции, подчеркивал Вильгельм, диктуется «высшими интересами» Германии.

Гинденбург, по-видимому, узнав, что канцлер против посылки войск в Финляндию, отправил кайзеру 9 марта длинную телеграмму, в которой доказывал необходимость интервенции в Финляндии. Телеграмму он заканчивал так: «По всем этим, прежде всего военным и военно-политическим причинам, я покорнейше прошу ваше величество соблаговолить дать распоряжение о том, чтобы экспедиция вышла в море, как только будут закончены последние приготовления. Всякая отсрочка способна поколебать доверие финнов к нам и затруднить выполнение задачи по умиротворению страны».

Все же кайзер поручил Гертлингу дать заключение о дипломатических и государственно-правовых аспектах этого вопроса. Поэтому Гертлинг созвал И марта совещание с участием вице-канцлера Пайера, ряда статс-секретарей и представителя верховного командования. Некоторые участники совещания отметили, что отправка войск в Финляндию является враждебным актом в отношении Советской России и противоречит заключенному с нею договору. Так, статс-секретарь юстиции Краузе выразил сомнение в том, что эта экспедиция согласуется с международным правом, «так как поскольку экспедиция была бы направлена против России, она являлась бы нарушением перемирия.заключенного с Россией». Вице-канцлер Пайер высказался за то, чтобы русскому правительству было дано время ратифицировать договор и вывести в соответствии с ним войска из Финляндии. Статс-секретарь по делам колоний Зольф высказал мнение, что от экспедиции следует пока отказаться и прибегнуть к ней лишь тогда, когда Германия будет вынуждена к этому действиями Советского правительства.

Но присутствовавший на совещании представитель верховного командования полковник Винтерфельдт заявил, что верховное командование по стратегическим соображениям придает большое значение занятию в южной Финляндии фланговой позиции против Петрограда, которая необходима для того, чтобы оказывать сильное давление на правительство России и якобы обеспечить соблюдение условий мира.

Совещание единогласно пришло к выводу, что «с точки зрения международного права имеются сомнения относительно военных действий против русских войск, пока Россия не отказалась от ратификации договора или не будет действовать против своих обязательств», а также «имеются сомнения внутриполитического характера относительно вмешательства в борьбу партий в Финляндии для помощи одной и для подавления другой». Совещание предлагало отложить экспедицию до ратификации Брестского договора Россией, а публично объяснить отсрочку ледовыми условиями на Балтике, рекомендовав, впрочем, газетам вообще «как можно меньше предавать гласности» все относящееся к этому вопросу.

12 марта вопрос об отправке экспедиции в Финляндию обсуждался на совещании под председательством кайзера. Гинденбург специально попросил у кайзера разрешения присутствовать на нем. Статс-секретарь по иностранным делам Кюльман отсутствовал — он находился в Бухаресте, но в телеграмме, присланной в этот день Гертлингу, он в общем не возражал против экспедиции. По его мнению, бояться ухудшения отношений с Россией было нечего, так как «Россия бессильна». Кюльман лишь считал, что с финнами надо заключить договор об их участии в покрытии издержек экспедиции, а во главе последней поставить искусного и тактичного военного, который позаботился бы о том, чтобы военное вмешательство Германии в дела Финляндии вызвало как можно меньше трений. Из письма заместителя статс-секретаря фон дем Буше германскому посланнику в Стокгольме о г 13 марта видно, что на совещании 12 марта канцлер, статс-секретари финансов и юстиции, а также фон дем Буше выступали за отсрочку финляндской экспедиции до ратификации договора с Россией. Кайзер, учитывая неблагоприятные ледовые условия в Балтийском море, согласился на отсрочку экспедиции до 1 апреля. Но Аландские острова были заняты немцами уже 5 марта.

В этот момент правительство революционной Финляндии попыталось предотвратить неблагоприятное для нее развитие событий. Занятие немцами Аландских островов и заключение договоров между белофиннами и Германией (факт их заключения стал известен сразу) ясно свидетельствовали о сговоре с целью подавления революции. Совет Народных Уполномоченных предпринял, с одной стороны, дипломатическую акцию, а с другой — пропагандистскую. Он через посредство находившихся в Финляндии немецких военнопленных довел до сведения германского правительства о своем желании вступить с ним в контакт Пример только что заключившей Брестский мир Советской России показывал возможность внешнеполитического лавирования для спасения революции.

Одновременно революционное правительство Финляндии попыталось воздействовать на те силы в Европе и особенно в Германии, которые могли бы создать помехи возможной германской интервенции. В ночь на 12 марта 1918 г. оно передало по радио обращение «Всем в Европе». От имени Совета Народных Уполномоченных К. Маннер, Ю. Сирола и О. Токой заявляли протест против заключения Германией договора с финскими контрреволюционерами и против высадки ею 5 марта войск на Аландских островах. «У членов свергнутого сената, местонахождение которых большей частью сейчас никому в Финляндии неизвестно, тем менее права заключать от имени Финляндии договоры с иностранными государствами, что финляндский сенат не имел на это законного права без согласия законного сейма, — говорилось в обращении. — Мы убеждены, что громадное большинство финляндского народа осуждает такие договоры и считает вступление войск иностранной державы на территорию Финляндии грубым посягательством на независимость страны». Авторы воззвания заявляли, что они являются представителями не какого-то случайного повстанческого движения, а доверенными лицами рабочего класса; они занимали должности председателя и вице-председателей сейма в 1908, 1913 и 1917 гг., а один из них (Токой) был в 1917 г. и вице-председателем сената. «Мы желаем, — говорилось в заключение, — чтобы Финляндия была самостоятельной демократической республикой, которая могла бы жить и делать свое дело в мире и беспрепятственно развивать свою культуру в соответствии со свободной волей народа и решениями подлинно народного представительства, в дружественных отношениях с другими народами, но оставаясь свободной как от политической, так и экономической опеки. Мы надеемся, что германское правительство откажется от нападения на наш народ и что если оно от этого не откажется, то рабочее движение европейских стран и просвещенное общественное мнение осудят такие нападения и окажут могучую моральную поддержку борьбе финляндского народа за свою независимость и свободу».

Правительство революционной Финляндии обратилось и непосредственно к немецким солдатам, прибывшим на Аландские острова. «Не может быть, — говорилось в этом обращении, — чтобы немецкие солдаты прибыли сюда воевать против финских рабочих и помогать кровавым палачам задушить революцию, которую поддерживает подавляющее большинство финского народа. Красная гвардия является новой армией демократической Финляндии, а белая гвардия — только банда контрреволюционных мятежников. Гельсингфорсское правительство, состоящее из известных представителей рабочих Финляндии