Заброшенный в природу - Милен Русков

— Что такое эрпсигера? — отозвался доктор. — Ну ты и дурак, Гимараеш. Зачем спрашивать? Чем бы это ни было, просто кричи «Браво!» и не задавай вопросов.

Мы осмотрели дворец — дворец как дворец, большой и красивый. Оттуда вышли в сад, занимавший часть имения Бехаров. Конечно, того, кто бывал в садах Алькасара, трудно чем-либо удивить, но это был красивый сад — большой и ухоженный. Все растения в нем располагались в виде геометрических фигур — цветы (красные, желтые, синие и белые), пальмы, апельсиновые деревья и разные виды кустарников, один из которых мне показался знакомым.

— Что это за растение, сеньор? — спросил я у доктора.

— Это кока, лекарство из Перу, — ответил он. — В моем саду она есть. Вы должны посадить табак, сеньора, — обратился он к графине. — Очень многие уже высаживают его как декоративное растение. Я могу дать вам семена, если захотите.

— О, да, непременно, сеньор, — ответила графиня. — Я хочу отблагодарить это чудесное, целебное растение. Пусть молодой господин принесет семена, — добавила она и мило мне улыбнулась.

Графиня явно заигрывала со мной. Сначала я не хотел в это верить, но она делала это настолько явно, что сомнений не оставалось. Графиня флиртовала. Что поделаешь — человеческая самка! Что бы там ни говорили, это у них неизбывно!

Доктору явно было не по себе, наверное, он опасался, не наломаю ли я дров.

— Не беспокойтесь, сеньор, — сказал я ему. — Как-нибудь справлюсь, не такой уж я наивный.

Когда мы шли по саду, доктор вдруг закашлялся и кашлял так долго, прижав ко рту серый платок, что графиня встревожилась. В последнее время приступы кашля у доктора становились все более долгими и мучительными.

— С вами все в порядке, сеньор? — спросила графиня.

— Не беспокойтесь, графиня, это от сигарилл, — сказал доктор, закуривая очередную сигариллу. — Ох, извините, сеньора, — спохватился он, гася сигариллу. — Я совсем забыл, что вам не нравится ее запах…

— А эту болезнь нельзя вылечить с помощью вашего чудотворного табака? — спросила графиня, и я был абсолютно уверен, что она не отдает себе отчет в том, о чем спрашивает.

— Разумеется, можно, — ответил доктор Монардес, — только не получится быстро.

Спустя немного времени мы ушли. Карета ждала нас у ворот имения. Хесус крепко спал, растянувшись на козлах под жарким солнцем, и только его лицо было накрыто широкополой шляпой. Доктор поднял шляпу и помахал ею, почти задевая Хесуса. Тот начал было ругаться, но вовремя сообразил что к чему и замолчал. Доктор молча смотрел на него, предупредительно подняв палец вверх.

— Прекрасная погода, сеньор, — сказал Хесус, поудобнее устраиваясь на козлах.

— Поехали домой, — ответил доктор, забираясь в карету.

Мы тронулись с места. Когда немного отъехали от имения, я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на него. Дворец скрылся за деревьями парка, виднелись лишь широкие ворота с бронзовым гербом, расположившимся на обеих створках.

— Если задуматься, что эта шайка правит Испанией, — сказал я задумчиво, как бы самому себе.

— Эта шайка правит всем миром! — ответил доктор. — Если бы только Испанией…

«И все же они тоже болеют, страдают, ничтожная мигрень может испортить им жизнь», — подумал я без всякого сочувствия. Наоборот, это делает их еще более жалкими, еще больше вызывает раздражение. Они — такие же рабы природы, как и все остальные. Особи человеческого вида. Когда-то я читал, что египетские цари верили, будто они бессмертны. По этой причине они и цари. Ты, например, смертный, а они — бессмертные. Как бы не так. И лучше всего это понимали древние римляне: «Я бог, — говорит, например, римский император, — я бессмертен». — «Да неужели? — спрашивает какой-нибудь преторианец. — А давай-ка я пырну тебя ножом и тогда посмотрим, такой ли уж ты бессмертный». Вот его убивают, и оказывается, что никакой он не бессмертный. Убивают, а потом сносят все статуи с площадей, и все, конец. Гроша ломаного жизнь не стоила. Ничего удивительного, что после этого могли убить жену, детей и всю его бессмертную семью. Преторианцы — люди с оружием. Они быстро расправляются со всяким там бессмертием и туманом из идей и идеалов. Нет тумана, нет никаких облаков. Мир предстает в ясном свете. Да, никто никогда не понимал все так ясно, как римляне. Но природа… Могла ли она действительно сделать тебя бессмертным. Я думаю, да! Могла сделать так, чтобы ты жил по меньшей мере тысячу лет. Так почему же она этого не сделала? А потому! Не захотела. Она и есть твой всесильный господин. Если внимательно осмотреться вокруг, то его можно заметить повсюду — безликого, молчаливого. Всесильный господин. Огромный, могущественный и бесконечный — от горизонта до горизонта. А если внимательно вглядеться в себя, в собственное тело, то его присутствие можно заметить и там. Именно ему принадлежит твое тело, все органы, телесные жидкости, сухожилия, кости, кровь и вены, по которым она течет. Твой господин повсюду — снаружи и внутри, ты всецело ему принадлежишь, и нет никакого спасения. Ты — раб природы. Поэтому были придуманы дух, душа, книги, вера, философия, чтобы создать иллюзию другого направления, другого пути — через портал для избранных, чтобы они могли вырваться и быть свободными. Но это невозможно. Нет, невозможно. Природа — твой господин, и ты полностью ей подчинен. Возможно, лишь что-то, очень немногие вещи, как небольшие островки в океане, могут принадлежать только тебе. А может быть, и нет. Человек слишком мал, чтобы меряться с природой, чтобы требовать от нее отчета, почему она это сделала так, а не иначе. Да потому что так! Она даже не слышит, что ты ей говоришь, вообще не замечает тебя, двигаясь напролом, с треском и шумом, подобно сильному наводнению. Кто-то даже может сказать: хорошо, что я не стою у нее на пути, иначе она бы меня снесла. Не стоит бояться, ибо ты несешься вместе с ней, ты — часть волны, капля в ее пене. Тебе грозит оказаться у нее на пути, только если ты от нее оторвешься.

И ты продолжаешь вертеться в этом широком, медленном вихре, заброшенный в природу, как сказал бы Пелетье. Разумеется, она могла бы сотворить тебя другим, но не захотела. В ней всё — начало всех начал, первая и последняя точка, тайный курс происходящих событий, их тайный смысл — всё, что на самом деле имеет значение. А может быть, не так?

Может быть, существует еще что-то? Нет, вряд ли… С другой стороны: кто до конца понимает природу? Кто с точностью может