Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл

ВЕСНА

Подражание танка

Мне жесткой мнится мягкая кровать;В томимом теле горечь и недуг.Сакуры нынче я не буду рвать:А говорят — твой расцветает луг,И ты скликаешь ласточек-подруг.

«Верить хочу ли в победу твою…»

Верить хочу ли в победу твою,Или она ясна?Кажется мне, что в твоем краюПлавно плывет весна.Горе большое, как степь, как ширь;Солнце сжигает твердь.Ты, на победном коне богатырь,Прочь прогоняешь смерть.Горе большое, но ты велик —Жажду снесешь и зной.Грозный святого Георгия ликЗрю за твоей спиной.

«Не плачь в Путивле, Ярославна…»

Не плачь в Путивле, Ярославна,Печаль, как сизый дым, развей, —За князя, что в плену бесславном,Я шлю ответить сыновей.

Им дам я меч неотразимыйИ щит Георгия вручу —И лягут северные зимы,Покорны дивному мечу;

А сердце западного зверяЗатравит старшего стрела:Она, покорности не веря.Уже убийственно смела.

Пусть солнце южное смеется,Заполоненное на щит,И у восточного колодцаМой младший сын коней поит;

Но только, жизни новой пламя,Я дочь мою тебе не дам, —Я провожу ее, как знамя,К родным заветным теремам.

Пускай, как я, она бесславна,Но для грядущих дивных днейТебе, Россия — Ярославна,Она родит богатырей.

СЛАВА

Не начертит в небе кометаДля потомков имя мое;А зачем мне слава поэта,Если варвар сотрет ее.

Словно тьма саранчи размножен.Не учен, но трижды хитер,Вынет огненный меч из ножен.Запалит огромный костер.

Все погибнет в натиске новом.Уцелеть ли моим стихам.Даже нас, исчезнувших, словомНазовут непонятным нам.

Только звезды будут, как эти.Да к полудню такой же зной…Пусть же грезят новые детиО бесславной славе земной.

«Мне некому завидовать; и лгать…»

Мне некому завидовать; и лгатьНе стану я за крохи скудной пищи.Ты дал мне все, что только можно датьТакой, как я, — и радостной, и нищей.

Я не боюсь ни умереть, ни жить —И вот пою, сплетая дни, как пряжу,И знаю, жизни немудреной нитьНа небесах мне ангелы развяжут.

А в Судный день мы все к Тебе слетим.Твой будет лик властительно-чудесен.И я тогда перед Тобой однимДам покаянную за бренность песен.

ЭММА ТРАХТЕНБЕРГ

НЕ ТЕРЕМ

У меня мансарда, не терем,Вместо мягкого ложа — кровать,Но я в лучезарное верюИ пишу поэмы в тетрадь.

По ночам близко воют кошки;До утра стану свечку жечь,Но зато у меня в окошкеЗолотится звездная сеть.

Частым ветром ветхие ставниРжавым стоном поют псалмы,И я с Музой, с гостьей недавней,На крутые всхожу холмы.

А ночами все мысли строже,А ночами так много слов:Ведь бессонница черной рожейВылезает из всех углов.

Не Слыхать здесь ни шума, ни спора,Здесь никто никогда не кричал;И на маленький томик ТагораХрупким светом светит свеча.

А на стенах в белой известкеНет картин, нету красок, огней,Лишь портрет Гумилева-подростка —Символ гостьи ранней моей.

Мне не жаль, что это не терем,Что так страшно и пусто спать;Но я в лучезарное верюИ пишу поэмы в тетрадь.

ПИСЬМА

С конвертов сорвана печать,И пальцы в трепетной тревоге…Прекрасной музыкой звучатВсе русские слова и слоги!И эти письма с той земли,Где все мне близко и понятно,Привозят птицы-кораблиТак бережно и аккуратно…

Здесь месяц только что взошелИ свет дробит, в листах качаясь.Мне кажется, сто лет прошло,Как чужестранкой я считаюсь.Но все еще жива во мнеРазлука, выпитая нами,И он, оставленный в стране,Где люди с узкими глазами.

И оттого мне все грустней,Что мой призыв несмело-робкий.Как сладко вместо ПиренейМаньчжурские увидеть сопки!И думать, что он там живет,И пишет письма на балконе;Пускай Китай всю щедрость льетВ упругие его ладони!

И пусть напомнит про роман,Оконченный жестоко рано;Теперь меж нами столько стран,И городов, и океанов!А к берегам его землиЯ не вернусь уже обратно…Привозят письма кораблиТак бережно и аккуратно.

«Над озером — белые голуби…»

Над озером — белые голуби,А в небе — фрегатная снасть…Я знаю, ты многое отдал бы,Чтоб в нашу страну попасть.И я отдала бы тожеОзерную эту тишь,Чтоб видеть желтую кожуИ цепь ободранных рикш!..

ПИСЬМО МАТЕРИ

Опять в печали сердце сжалось,Опять волнует близкий май,Но я такою же осталасьИ родиной зову Китай!..

Опять весна, моя родная!..Но не тоскуй, не жди, не плачь,Ведь я уже не вспоминаюНачало наших неудач.

Года летят, как камни с кручи.Нельзя за ними уследить…И может быть, намного лучше,Что суждено разлуке быть…

Как хорошо вдруг стать здоровой,Писать поэмы на лету!..Но я опять уже готоваТоскливо кашлять в темноту.

Здесь горы, словно тень Урала, —Где детства светлая печать.Я там когда-то умиралаИ… умираю здесь опять.

Но только здесь чужие лица,Чужой восход, чужой закат…Зажму глаза и вижу: птицыС крылами синими летят.

Летят стрелою птицы этиТуда, где древняя страна,Туда, где в складках многолетьяКосая Азия видна.

Мир и привет вам, мысли-птицы,Без вас бы было тяжелей,А здесь горячий свет ложитсяНа замки принцев и царей.

И каждый вечер, засыпая,В спокойных горбах Пиреней,Я нежно, нежно вспоминаюТебя, и брата, и друзей…

Как все прошло, как все далеко,Зачем такой излом в пути?И тропы к Дальнему ВостокуНе так легко теперь найти…

И ты, я знаю, твердо знаю,Наверно, плачешь обо мне,А я уже не вспоминаюНачало страшных, черных дней.

Про эту боль и эту жалостьИ ты совсем не вспоминай…Ведь я такою же осталасьИ родиной зову Китай.

ШЕПОТОМ

Впереди прекрасное видно,По чужим ступаю следам…Пусть ударят — мне не обидно.Предадут пусть — я не предам.

Не святая я и не лучшеТех, кто в жизни ведал беду;Видно, просто сквозь тьму и тучиЯ узнала свою звезду.

Это — чудо случилось со мною…Безголосой долго жила,Вдруг услышала за спиноюШелест маленького крыла.

И второе скоро явилось…Невысок был мой первый взлет,Но незримая дверь открыласьВ близкий, тихий небесный свод!

Пусть мой голос нестройно ломок,Пусть я песню только шепчу, —Не орлица ведь я — воробьенок, —Все же чувствую, что лечу!

И откуда такое благоМне, невзрачной, слабой, простой?Пролился дождем на бумагуВесь восторженный шепот мой.

ЛИДИЯ ХАИНДРОВА