Когда боги спали - Аллан Коул

Спустя несколько минут Тулаз, продолжая поглаживать лезвие, подошел к осужденным. Он остановился перед Сафаром, который, подняв голову, увидел перед собой самые унылые и печальные глаза в мире.

— Скоро все закончится, парень, — удивительно успокаивающим голосом произнес Тулаз. — Ты же понимаешь, что лично я против тебя ничего не имею. Закон есть закон, и это просто моя работа. Так что не противься, сынок. Не дергайся. Я твой друг. Последний твой друг. И я обещаю тебе все сделать хорошо и чисто, и вскоре ты отправишься на отдых.

Сафар не отвечал. Да и что тут скажешь? Тем не менее Тулаз, казалось удовлетворившись, отошел прочь, продолжая — вжик-вжик — оттачивать лезвие.

Палач поднимался на эшафот с прежним чувством какого-то беспокойства. Но теперь, поговорив с Сафаром, он совладал с собой. «Вот и хорошо, — подумал он. — С первой головой всегда неплохо потолковать. Пусть видят боги, что к работе я отношусь серьезно».

Он повернулся к солдатам, охраняющим заключенных.

— Избавьте их от цепей, — сказал он. — И хорошенько разотрите, чтобы тела не застыли.

Сафар внезапно почувствовал, как с него сняли цепи. Сильные руки помассировали его, вернув жизнь затекшим членам. Затем его повели вперед, он услыхал, как окликнул его Олари, но слова затерялись в шуме толпы.

— Спокойно, парень, — услыхал он голос Тулаза и тут же оказался на коленях перед плахой.

Сафар поднял голову бросить прощальный взгляд на мир. Он увидел море лиц с разинутыми ртами, вопящими о его смерти. Увиденное замечательно ясно предстало перед глазами. Вот старик, кричащий беззубым ртом. Вот матрона, прижимая к груди ребенка, вглядывается в происходящее удивительно серьезно. А вот ближе — юное лицо, девичье.

Это же Нериса!

Она выбралась из толпы и бросилась к эшафоту. Солдаты пытались схватить ее, но она ловко подныривала под вытянутыми руками. Ногти этих рук оставляли кровавые царапины на ее коже. Пальцы вцеплялись в ее тунику, но Нериса рвалась вперед с такой силой, что в пальцах оставались лишь вырванные клочки материи.

— Держи, Сафар! — закричала она. — Держи!

Она что-то бросила на эшафот. Предмет пролетел по воздуху и упал рядом с плахой с глухим стуком. Сафар даже не посмотрел в ту сторону. Он лишь с ужасом наблюдал, как солдаты хватают Нерису.

На голову ее обрушилась булава — во все стороны брызнула кровь.

И она исчезла под грудой солдатских тел.

Толпа недоуменно взвыла, затем послышалось озадаченное бормотанье, когда люди начали спрашивать, что же происходит.

Над всем этим шумом разнесся голос Тулаза:

— Это что такое? Я так не могу работать! Так мне все дело испортите! Я откажусь!

Сафар услыхал, как горячо заговорил какой-то другой мужчина:

— Сейчас нельзя бросать дело, Тулаз! Подумай, сколько денег поставлено на кон! Да с тебя шкуру заживо сдерут! — Это говорил наставник, очевидно раздобывший денег на перенос ставки.

Затем загремел чей-то величественный голос:

— Граждане! Друзья!

Это король Дидима поднялся, обращаясь к толпе голосом, магически усиленным Умурханом.

— Сегодня великий день в истории Валарии, — сказал Дидима. — Мы будем не правы и обидим богов, если позволим какому-то ничтожеству испортить нашу священную церемонию. Этим утром всем нам назначено провести удивительное время. И все мы этим замечательным действом обязаны нашему лорду Калазарису, который приложил немало усилий, чтобы устрашить всех тех, кто ослушается закона. Так давайте же вернемся к развлечениям, мои добрые друзья валарийцы. Наш великий палач Тулаз готов представить нам такое зрелище, которого мы еще не видели.

Король повернулся к Тулазу и воскликнул:

— За дело!

Кто-то схватил Сафара за волосы и силой опустил голову на плаху. Подчиняясь королевскому приказу, Тулаз шагнул вперед, размахивая саблей в воздухе, чтобы разогреться.

— Ровнее держите его, — выкрикнул он.

Чья-то рука еще крепче ухватила Сафара за волосы.

И тут же чей-то едва слышимый голосок зашипел рядом:

— Заткнись, Гундари! Я обойдусь без твоей помощи.

Тулаз оцепенел, вновь возвращенный в ночной кошмар.

— Кто это сказал? Кто сказал «заткнись»?

А Гундара продолжал:

— Заткнись! Я тебя не слушаю, Гундари. Ох, ох. Нет, нет. Наплевать на то, что ты сказал. Заткнись, заткнись, заткнись.

Хватка за волосы ослабла, и Сафар рывком освободился. Он глянул вниз и увидел тот предмет, что бросила Нериса, — каменную черепашку, которую Гундара и Гундари считали своим домом. Он глянул вверх и увидел нависшего над ним Тулаза, занесшего саблю для удара. Но теперь палач застыл недвижимо, скованный страхом.

— Сон! Оказался явью! — сказал он.

— Да забудь ты про сон, — воскликнул наставник, подбадривая палача-здоровяка. — Быстрей! Руби ты эту голову!

Сафар подхватил идола.

— Появись, Фаворит! — приказал он.

В клубах дыма на эшафоте показался Гундара.

Тулаз вытаращил глаза на маленькую фигурку.

— Нет! — закричал он. — Прочь от меня!

— О чем он так переживает? — спросил Гундара Сафара.

— Не обращай внимания, — рявкнул Сафар. — Сделай что-нибудь с саблей, пока он не пришел в себя.

— Хорошо. Если ты настаиваешь. Но сабля очень симпатичная.

— Да делай же, — сказал Сафар.

Гундара изобразил небрежный жест, послышалось громкое — крик! — и сабля разлетелась на осколки, как стеклянная.

Тулаз в ужасе завопил и спрыгнул с эшафота.

Гундара потер когтистые лапки, словно отряхивая грязь.

— Что-нибудь еще, повелитель?

— Заклинание, — сказал Сафар. — Помогай мне его творить!

Гундара извлек из рукава бумажный рулон и бросил его Сафару. Рулон, пролетая по воздуху, приобрел первоначальный размер, и Сафар подхватил его на лету.

Пока он готовился, все вокруг превратилось в хаос. Толпа от ярости вопила, недовольная тем, что ей помешали насладиться зрелищем. Игроки бросились к букмекерам, букмекеры завопили, призывая телохранителей. Драка распространилась, как степной пожар, и арена мгновенно превратилась в поле боя. Дидима загремел, отдавая приказы, и солдаты бросились к Сафару и Гундара.

Сафар забормотал:

Ханжи и лицемеры Валарии,Будьте прокляты, будьте прокляты.Король Дидима, Умурхан и Калазарис —Несвятая троица. Несвятая троица.Злодеи и преступники процветают в Валарии,Эти трое. Эти трое.

Свиток в руках Сафара охватило пламя, и он швырнул его в лица подбегающим солдатам. Вопящих и корчащихся от боли солдат охватило раскаленной белой массой, вырвавшейся из искр.

Сафар подхватил каменного идола, а Гундара вскочил ему на плечо, вопя: