Нежизнеспособный - Yuri Lepichuri

– Да срать мне на то, как ты жить хочешь, чувак, ты чуть не умер, и не сделал её убийцей.

– Она была права никто не позаботился бы о том, чтобы найти меня, наври ты чего ребятам, что меня гопари пырнули, так и вообще никаких улик. Хотя мог бы меня сейчас и прикрыть.

– … – Промолчал Рыжий – Прости, мне как-то совестно стало, она же за сестру мстила. Эй, погоди ты же сам мне знак дал мол «отвали»?

– Это мне овод мешал, слепень. – Андрей разлёгся на холодном асфальте – Её сестра не была святой. Она лишь хотела, чтобы о ней так думали. Разве святая бы сдалась покорно убийце, зная, что оставит ребёнка сиротой? Нет, не так, не сдалась, а попросила убить её. Зная, что возложит выращивание спиногрыза на чайлдфришнице затворнице? Она даже предсмертную смску написала, о том, как любит сестру, сестру которой сломала жизнь. У неё было время, пока я доставал из ящика инструментов нож, что б, как она завещала, отрезать ей палец.

– Записку? Разве тебя не…

– Ага, она не упомянула моего имени, никто из её друзей меня не знал. И звонил я ей с серой симки, что для работы перед этим.

– Может она просто не дальновидна? Или испугалась, что мелкий шкет увидит/услышит?

– Кто теперь её разберёт…

Перед тем как пройти в дверь на третий этаж, Лилия заставила меня выпить какое-то сладкое снадобье, а после…

Ветер, ночь, пустырь, с редкими столбиками виселиц и трупами, болтающимися на них безжизненно с мешками на головах. Пока мы пробирались я насчитал их всего десять.

Отчаянная, ненавидящая всё вокруг буря вилась вокруг и кружила, как в детстве карусель, однако не как следовало бы ей – вверх, а скорее уносила в низ водоворотом, я чувствовал воду ступнями, но та не доставала и до щиколоток. Меня начинало шатать, и я терял равновесие на ровном месте от давления на уши. Словно воздух сбивался по бокам и густея обволакивал уши, проникал вглубь и пытался порвать мои барабанные перепонки, приходило чувство, что на меня падает огромный вес, и я не мог пошевелиться под ним, меня мучила жажда, которую я не мог распознать. Все эти ужасные чувства сводили с ума, но рядом, благо были Страж и Лилия.

Стоило мне начать поддаваться безумию, рвению потерять себя, потерять саму человечность и накинуться на ближайшего повешенного, да бы разорвать плоть и выпить его кровь, как они подхватывали меня под обе руки, и я в мгновение находил почву под ногами. Словно возвращалась душа в тело. Однако, такую милость они оказывали одному мне.

Хитори, что шёл перед нами уже не человечески изворачивался и бормотал нечто невнятное. Он вздымался грудью, ломал себе кости, периодически посмеиваясь, его шея уже накренилась так неестественно, как если бы была сломана. Это было ужасное зрелище: то как он порой, оступаясь вывернутой стопой, падал и пытался подняться и даже со сломанными руками и кровоточащими конечностями ему удавалось сделать это самостоятельно.

«Почему вы стоите на месте? Пустите! Ему нужно помочь!» – кричал я ещё в первый раз, когда Хитори упал на колени и я услышал жуткий хруст не то его кости, не то земли под ним. Но на мои вопли спутники только с печалью оглядели моё состояние и синхронно извинились. Они пытались не позволять мне смотреть на проводника, однако, уловками мне это временами удавалось и тогда с каждым разом мне становилось всё страшнее и страшнее. Хитори, как я приметил, тоже поглядывал на меня и это было самым жутким во всей картине этого мрачного пейзажа. То, как его шея выворачивалась на все сто восемьдесят градусов и его окровавленное лицо с чёрной, словно провал в пространстве повязкой, обращалось на меня.

Он улыбался.

Меня в те моменты повергала смесь ужаса и сожаления, мне было больно. Больно за него. Больно вместе с ним. А друг всё продолжал и дальше идти с безумным оскалом и ломать себе фаланги пальце, медленно и с доводящим до потери сознания упоением.

– Что с ним? – попытался было спросить я, на перебой с подступающими слезами.

– Голоса в голове взыграли – почти шёпотом пояснил Страж и предупреждая мой второй вопрос продолжил – голоса, похожие на те в пустыне, когда мы только встретились. Но теперь они будут не снаружи, а внутри тебя. Будь осторожнее, если услышишь чего, говори.

– Он не должен, я напоила его отваром с моей кровью, как просил Хитори.

– Там была твоя кровь?! – побелел я.

– Что ты так пугаешься, это для твоей безопасности. Должно помочь. Может на долго и не хватит, но если поторопимся должны успеть до границы.

– Погоди ты серьёзно заставила меня выпить твою кровь?

– Разве это так удивительно? В этом нет ничего непростительного, я на половину цветок, можешь считать, что это был нектар любви, если так будет легче.

– Нет, не легче. Почему ты не дала этого Хитори?

– Дала бы – обречённо ответила Лилия – я то ему предложила, да вот он отказался.

– Отказался – повторил я сам для себя в голове и устремил глаза на эту белую спину перед нами. Однако, была сейчас она уже далеко не белой – алой от крови. «Поверить не могу, зачем? Что бы так страдать? Что бы умереть от боли или травм? Он конечно творил много странных вещей, однако ничего прежнее не сравниться с этим… Да боже мой! Даже тюрьма по сравнению с этим не так жестока была, она хотя бы отвлекала миражами!».

– Почему? – задал я невольно вопрос и получил самый неожиданный для себя ответ.

– Он видать решил наказать себя, пусть пострадает, если так хочет, вообще я тоже думаю, что он этого заслужил… Что-то мне подсказывает, что сейчас он страдает так, на будущее. Предчувствие, понимаешь, не хорошее – сказала Лилия.

– А я думаю он так нашего птенчика защищает… – предположил Страж в ответ Лилии – в прошлый раз его страдания были меньше. Слушай, мелкий, ты всё ещё ничего не слышишь?

– Эм… почти нет – но ведь и вы не слышите.

– Мы – другое. Не такие люди, как вы с Хитори.

– Пацанчик, кажется, не знаю только как, но собрал все голоса на себя, и они его одурманивают. Я понимаю, как тебе птенчик больно на это смотреть… я тоже от этого не в восторге, я чувствую его боль, но ты же хочешь сделать ему добро?