Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Анастасии льстило, что ее решение освободить Кажетана оказалось частью глобального плана Чара, хотя каждый раз, когда она думала о бойце, брови женщины сходились на переносице и лоб ее перечеркивала глубокая складка.

Когда Саша убил того, другого, он упал на колени рядом с трупом и зарыдал как младенец. Она опустила руку ему на плечо и сказала:

— Ну вот, мой прекрасный принц. Ты сослужил своей матушке великую службу и…

— Ты не моя матушка! — закричал он, уронив меч, и вскочил на ноги. Лицо его скривила острая мука. Мозолистые руки стиснули ее плечи, и потрясенная женщина увидела, как его фиолетовые глаза вспыхнули изнутри — в его глазницах заметался жгучий зимний огонь. — Ох, пожалуйста, нет, только не снова… — взвыл он, падая на колени и плача при виде крови, льющейся из убитого им человека. — Это не я, это не я…

— Саша, — произнесла Анастасия. — Ты должен помочь мне.

— Нет! — взвизгнул он, отползая от нее. — Убирайся от меня. Теперь я вижу!

— Я твоя матушка! — рявкнула Анастасия. — И ты будешь повиноваться мне!

— Моя матушка мертва! — крикнул в ответ Кажетан, поднимаясь и колотя себя кулаками по вискам. — Она давным-давно умерла.

Анастасия шагнула вперед, но Кажетан побежал вглубь дома, а у нее не было времени преследовать его, так что она немедленно спустилась в ледник, скрытый за железной дверью вестибюля, и осторожно втащила гроб по витой лестнице. Он был тяжел, но, в конце концов, женщине удалось выволочь его на задний двор своего дома и поднять один конец на задок телеги. Задыхаясь от изнеможения, она погрузила гроб в повозку и привалилась к железному ободу колеса.

Когда дыхание восстановилось, она вывела из конюшни двух лошадей и запрягла их. Одна лошадь пропала из стойла, но женщина лишь пожала плечами, догадавшись, что конем, должно быть, воспользовался Саша Кажетан.

«Куда он ускакал?» — подумала она, но тут же отмела эту мысль как неуместную. Сейчас не стоит волноваться из-за этого. Кажетан — негодный экземпляр, о котором лучше забыть, так что, задержавшись только для того, чтобы принести из дому свой белый плащ, она выехала на улицы Кислева.

Наконец Анастасия увидела впереди высокие башенки на городских стенах и свернула с Громадного проспекта на широкую эспланаду[8] перед воротами. Ворота были открыты, и женщина, приближаясь, натянула поводья. Вооруженные длинными топорами стражники улыбнулись и помахали ей, едва увидев сверкающий белизной плащ.

Анастасия заставила себя улыбнуться в ответ на пожелания доброго утра и услышала, как рот ее сам собой произносит банальные шутки. Женщина въехала под тень ворот и появилась на гребне холма, с которого открывался весь Кислев.

Телега протарахтела по бревенчатому мосту надо рвом и свернула на главную дорогу, ведущую к лагерям союзнических армий. Сотни утренних костров, на которых готовился завтрак, и тысячи палаток наводняли степь перед Кислевом, и женщина чувствовала, как внутри нее нарастает трепет возбужденного предвкушения при мысли о том, в какой обширнейший склеп превратится вскорости это место.

Почти двадцать пять тысяч солдат и около десяти тысяч беженцев стояли лагерями вокруг Горы Героев.

Вскоре ее станут называть Горой Мертвецов.

Дорога побежала вниз, и Анастасия откинулась назад, слыша привычные доброжелательные возгласы, летящие из глоток сотен узнающих ее солдат. Шумы лагеря окружили ее — звон горшков, в которых кипела еда для голодных воинов, плач детей, лай собак, лошадиное ржание.

Вскоре все эти звуки поглотит мертвая тишина.

У подножия холма была расчищена специальная площадка, на которой генералы и бояре произносили речи, поднимая боевой дух солдат, и здесь она, наконец, остановила телегу.

Анастасия натянула поводья, спрыгнула в грязь, достала из-под плаща ржавый бронзовый ключ и направилась к заднему бортику повозки.

Ключ скользнул в скважину первого висячего замка, оберегающего содержимое ящика. Когда ключ повернулся, замок рассыпался в пыль, и дыхание порчи вылетело из гроба смрадом тысячи разлагающихся трупов.

Остановившись на мгновение, чтобы насладиться моментом, Анастасия улыбнулась солнцу, пробившему, наконец, утренние облака, чтобы спалить своими лучами низкий, стелющийся по земле туман. Ну и славный же будет денек!

Каспар рванул поводья, чтобы не налететь на размахивающего топором дородного коссара, стоящего на часах у ворот. Они с Рыцарями Пантеры загнали лошадей едва ли не насмерть, несясь по улицам Кислева. Каспар молился, чтобы они успели предотвратить ужасный замысел Анастасии.

Коссары махали им, призывая остановиться, но Каспар не имел ни времени, ни желания связываться с ними сейчас. Он галопом проскакал мимо стражников к открытым воротам, рыцари с дикими криками последовали за ним, миновав обескураженных кислевитов.

Они мчались по холодному, открытому всем ветрам склону Горы Героев. Каспар приподнялся на стременах, отчаянно разыскивая хоть какой-то знак, указывающий на то, куда могла отправиться Анастасия. А когда посол не увидел и следа женщины, воздух вокруг него загустел от богохульств и ругательств почувствовавшего свое абсолютное бессилие человека.

Каспар пришпорил коня и подъехал к отряду аркебузьеров в красно-золотых мундирах, сидящих вокруг костра, заваривая крепкий солдатский чай.

— Белая Дама Кислева! Вы ее видели? — гаркнул он.

— Да, — отозвался талабекландский сержант, тыча пальцем куда-то к подножию холма. — Добрая госпожа поехала вниз, сэр.

— Давно? — Каспар уже разворачивал лошадь.

— Пару минут назад, не больше.

Каспар кивнул, благодаря за помощь, и снова всадил шпоры в бока Магнуса, чтобы, рискуя жизнью, бешено ринуться вниз по склону, едва избегая столкновения с кучками солдат, палатками и валунами. Он орал на людей, чтобы те убирались с его дороги, и оставлял за собой яростные вопли и проклятия. Несущимся за ним рыцарям было легче — буйная езда посла уже расчистила им проезд.

Он осадил Магнуса и снова встал на стременах, крутя головой влево и вправо.

Теперь пришло время понестись вскачь сердцу Каспара — он наконец-то увидел ее белый плащ в нескольких сотнях ярдов от себя, горящий маяком среди серой слякоти лагеря. Она стояла позади небольшой тележки, на которой поблескивал в солнечных лучах бронзовый гроб.

— Курт! — крикнул он, показывая туда. — За мной!

Посол хлестнул Магнуса и низко пригнулся к лошадиной шее, направляя коня к Анастасии.

Услышав грохот приближающихся копыт, она обернулась, и у Каспара не осталось сомнений в том, что это она была творцом всех его невзгод, — с таким хищническим кокетством улыбнулась ему женщина.