Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

Глава 82

Посреди ночи подскакиваю из положения лёжа. На меня кто — то смотрит. Не успевшие отойти ото сна глаза картинку воспроизводят нечетко. Зажмуриваюсь и снова открываю глаза. В моём любимом широком кресле сидит, закинув ногу на ногу, Костя. Локтями в ногу свою упирается. Переплетенными пальцами рот прикрывает. Смотрит в упор на меня.

От неожиданности сердце в груди гулко стучит. Первая мысль не звать его к себе в постель, а ключи отобрать. Какого, блин хрена!? Проходной двор, а не квартира.

— Ты и во сне, Аленёнок, красавица, — негромко произносит Костя. Тембр его голоса вызывает волну мурашек по коже.

— А ты умеешь пугать, — озвучиваю свои мысли, усаживаясь поудобнее на кровати. — Я думала, что замки меняли, чтоб кто попало попасть в моё жилище не мог.

— Кто попало? — повторяет с легким высокомерием, бровь приподнимает одну.

Выдерживаю его взгляд.

— Я испугалась, — объявляю жестче. — Засыпала я одна.

— Прошу прощения, Алёна Богдановна, — шутливо извиняется. — Не хотел Вас пугать. Но не смог удержаться.

Костя поднимается с кресла, в несколько шагов к кровати подходит. Смотрю на него снизу вверх и дух перехватывает. Сложно. Слишком быстро всё изменилось. Рядом с ним привычный самоконтроль меня покидает. Так было однажды — ничем хорошим для меня это не закончилось. Ещё раз я на такое добровольно подписываться не хочу. Знаю, что может быть по — другому. Можно легко отпускать людей из своей жизни. Для этого должна отсутствовать сильная эмоциональная привязанность. И любовь. Для отношений достаточно симпатии. Здесь уже нечто большее.

Костя касается моей головы и я инстинктивно тянусь за его рукой. Потрясающее несовпадение нутра и мыслей. Пугающее.

— Ты почему не ложишься? — стараюсь избегать вдохов тяжелых. Достаточно быть в моей голове и сердце, хотя бы лёгкие останутся независимыми.

— Не успел в душ сходить. Мимо спальни твоей проходил, дверь открыта была. Заглянул на секундочку. И завис на полчаса, — рука опускается ниже, костяшками по моей щеке ведет, подушечкой большого пальца губ касается. — Ложись отдыхать, малыш. Душ приму и вернусь.

Смотрю на его спину, удаляющуюся, затем на часы — половина четвертого. Даже для него поздновато.

Сквозь накатывающее марево сна ощущаю, как с одной стороны кровать под тяжестью веса прогибается. Тут же скатываюсь в эту сторону и прижимаюсь к нему, теплому и слегка влажному. Природу своего дурного предчувствия объяснить не могу.

— Расскажи из — за чего ты переживаешь? — шепчу ему в руку.

— С чего ты взяла? Всё в штатном режиме, — ровность голоса ещё сильнее убеждает в том, что я права.

— Терпеть не могу, когда меня обманывают. Злит неимоверно.

Условия моего существования исключают возможность наличия хрупкой душевной конструкции. А полумеры мне с детства не были присущи.

Отворачиваюсь от него, так и продолжая касаться его некоторыми участка своего тела.

— Алён, ты обиделась что — ли? — обхватывает моё плечо, стараясь повернуть на себя. Вырываюсь.

— Кость, твоё право не хотеть мне рассказывать что — то. Но тогда и приходит ко мне посреди ночи не стоило, как и будить меня. Ты знаешь, я не против видеться, заниматься сексом и расходиться по своим домикам. Тебя этот вариант не устраивает. То, что между нами происходит последние несколько недель, предполагает наличие доверия. Я не хочу лежать в четыре часа утра и думать о том, что же не так. Может подумал и решил, что деваха бракованная не так уж нужна, — на берегу рассказала о том, что плодовитость моя оставляет желать лучшего, после того как он ещё раз заикнулся о том, что надо заявления подать. Или встретил кого поинтереснее. Или отсосала не очень. Вариантов — то, Костенька, масса. Но ни об одном из них я не хочу по ночам думать. Доходчиво?

— Более чем, Аленёнок, — таки разворачивает меня к себе, применяя разницу в физических возможностях. — Разброс вариантов в твоей голове, как и всё остальное в тебе, поражает, конечно. Но все мимо, заюш, — свет в комнате тусклый, но всё же есть. Шторы распахнуты. Небольшие отблески света в окнах видны. — Вариант с потрахаться и разойтись можешь больше вообще не озвучивать, он меня не просто не устраивает — он волну гнева внутри поднимает, — цедит сквозь зубы, наклонившись над моим лицом. Низко — близко. — Я от всего сердца не желаю тебе видеть меня злым. Доходчиво? — добавляет немного смягчившись.

Несколько раз хлопаю глазами в знак согласия.

— Знаю, что сложно со мной. Но ты же девочка с феноменальными способностями, — легко отрывает меня от матраса, перекладывает себе на плечо. В макушку целует. — Во всех смыслах этого слова, — в голосе хрипотца появляется, заставляя сердце разгонять кровь по венам быстрее. — Я не хотел тебя нагружать лишними мыслями. С Жанной поговорили. Как всегда излишне эмоционально, — вздыхает протяжно и тяжело. — Петя сегодня не захотел со мной разговаривать. Такое впервые. Не надо семи пядей во лбу, чтобы понять, откуда ноги растут, — согласна, не надо.

У них уговор был. Ей покупают квартиру, машину. Денежное содержание. Взамен она не препятствует общению ребенка с папой, дедушкой, бабушкой. Но пообещать и сделать — не всегда одно и тоже.

Лежим с ним в обнимку, всего несколькими фразами обменявшись. Он не слишком любит делиться. Чтобы прийти в себя достаточно безмолвной поддержки. Она абсолютная чувствуется и без слов. Уже засыпая, он просит рассказать ему как день прошел, хочет отвлечься. И я рассказываю. О работе, где сегодня попался совсем нездоровый человек, который наелся… болтов. Больше полкилограмма металла в желудке. О встрече с Натой и походе по магазинам. Обо всем, что только вспомнить удается.

Глава 83

В субботу Костя смог. В пятом часу утра выползаю из душа, на всё готовая, и максимально счастливая для данного времени суток. В квартире тишина, что называют «звенящая».

Прохожу по квартире и Костю нахожу не сразу. Стоит в гардеробной, вертит в руках мои покупки недавние. Завидев меня находку свою выше приподнимает, брови вскидывает. Вид у него а-ля — «Что за нах*р, Алёна?».

Стараюсь улыбку сдержать. Странно и забавно видеть такую детинку внушительную в легкой растерянности.

— Детка, скажи, что это хрень тебе нужна, чтобы пушку носит? — буквально меня умоляет.

Изначально портупею и использовали для носки холодного оружия, закрепляя на ней кобуру. Но благодаря одному американскому дизайнеру и девушкам чуток сексуальности перепало.

Забираю у него одну из упаковок. Открываю и прямо при нём (стеснительной меня трудно назвать) распаковываю и надевать на себя начинаю.

Зачастую портупеи состоят из ремешков разной длины, переплетающихся по телу и заканчивающихся на талии поясом. Мой вариант дополнен ремешками на бедрах, которые соединяются с основной частью «конструкции» двумя параллельными ремнями по ягодицам. Выглядит это хитросплетение, мягко говоря, возбуждающе. Костин стоял тому доказательство.

Планировала быть в черном боди, но кое — кто нагло вторгся в мои планы. Приходится оставаться в полупрозрачном белье молочного цвета. И судя по реакции… так тоже неплохо. Костин взгляд плавает от ошейника — чокера к набедренным, которые обвивают ноги, касаясь белья. В этот момент, я уверена, он позабыл где находятся мои «прекрасные глаза». Своими же он впивается в мою грудь, зрачки расширяются, знаю, родной, эта штука ещё и объем груди зрительно увеличивает. Чудесная вещь во всех отношениях.

Подцепляю большими пальцами и оттягиваю ремешки на бедрах, кручусь вокруг себя слегка выгнувшись.

— Мне идёт? — доверчиво спрашиваю. Он молчит, выступ гортани туда — сюда ходит. — Костенька, ты ещё тут?

Загруз системы, видимо, полный. Подхватывает меня на руки и плюхает на трюмо, которое, к счастью, всегда пустое стоит. Иначе потом доставала бы кисточки, спонжики из своей пятой точки.

Похоть в каждом движении немыслимая. Хватка на моем бедре — «Оторви кусочек Алёнки на память». Целует жестко, с надрывом, вкус его слюны мозг отключает. Начинаю стонать ему в рот, то — ли от боли, то-ли от стремительно нарастающего возбуждения. Пока он шарится по моему телу, запускаю обе руки под его рубашку. Низ живота трогаю, глажу. Он мне так нравится, до сумасшествия. Касаться. Ласкать. Восхитительно.