Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд

свита бездельников, и те пребывали в тихой панике от одного вида храма.

Только Имэ был один, да Колин по привычке отослал науськанных Мерисом особистов, и они нервно курили у калитки, затаившись между Сциллой и Харибдой.

Два катера привезли эйнитов из соседних храмов. Их не вместило бы маленькое кладбище, и они подходили к свежей могильной плите по очереди, замирали, прощаясь, и уступали место другим.

Всё это создавало мучительную суету у могилы, но мне не хотелось отходить слишком далеко. Тянуло взглянуть на это место ещё раз, и я делал шаг, другой, останавливался…

И вдруг очутился рядом с Имэ.

Колин спас его. Он защищал бесчувственное тело недорегента от алайцев и сумел защитить его душу от Локьё.

Имэ был выжат, измучен, выглядел больным, но не побеждённым. Похоже, в Содружестве всё ещё очень нуждались в нём, раз не сослали на одну из отдалённых планет Дома Аметиста. (Мне инжирная морда «дяди» не стала от этого родней и ближе.)

Недорегент сделал пару шагов по границе травы и земли, оступился, оглянулся беспомощно. Скованные руки мешали ему, но я видел, что это совсем не те наручники, которые используют для знати, и потому не стал ему помогать.

Будь я экзотом, может, и предложил бы недорегенту руку. Но в Империи другие правила этикета.

К тому же я видел, что Имэ намеренно ищет контакта, и это отбило у меня последнее чувство политеса.

— Ты не знаешь, где тут можно отдохнуть на скамейке, мальчик? — по-экзотиански спросил Имэ, видя, что скакать вокруг меня бесполезно.

Я мотнул головой в сторону кустов чйайра, за которыми исчез Энрек. Может, он полянку искал? Беседки на кладбище вряд ли были устроены для того, чтобы в них напивались.

— Далековато, — поморщился недорегент. — Боюсь, скоро меня пригласят на разговор в магистратуру… Или как это здесь у вас называется?

Я молча пожал плечами.

— Понимаю твоё состояние, мальчик, — процедил Имэ сквозь брезгливое сочувствие. — И радуюсь тому, что ты выше сплетен, ведь твой названый брат хоть посмертно, но удостоится титула наследника крови, а тебя к власти не подпустят никогда.

Фальшивое сюсюканье святоши из дома Аметиста показалось мне горше всей прочей церемонии.

Что он несёт? Хотя… Имэ как раз тот человек, который знает и родословную Тоо, и сценарий всего спектакля.

Выходит, Тоо всё-таки какая-то родня Локьё? Ну и какая?

Мне очень хотелось послать Имэ за билетами на один нехороший поезд, но любопытство пересилило.

Недорегент не ответил, хотя прочёл вопрос в моих глазах.

— Знание, — начал он слащаво, — самое дорогое, что у нас есть…

— Торговаться будем? — перебил я и бесцеремонно огрел его по мозгам.

Имэ продолжал растягивать губы. Я что, разучился огрызаться? Или ему так нужен этот разговор, что терпит и не отвечает?

— Истина — бесценна, — возвестил недорегент, истекая сиропом. — Часто бывает так, что человека фаршируют истинами ещё до рождения, но силы в нём мало, потому как огонь потерян в усталых поколениях. А бывает как с тобой: ты — есть камень, сорвавшийся с вершины, но камень сей нем…

— Мне матом покрыть? — спросил я, подчёркивая свою способность к говорению.

Имэ раздражал меня всё больше. Я готов был уже плюнуть на очередной кусок информации и уйти, но он остановил меня изящным жестом маленькой ладони.

— Тоо — племянник Локьё по линии крови его Дома, — нехотя сдался он. — Это очень серьёзная нить родства в Великих домах. Мальчик вполне мог наследовать власть, если бы судьба его сложилась как-то иначе, потому что эрцоги не признают отречений эйнитского круга. Да и правильно делают. Тоо был прекрасно воспитан здесь, его кандидатура могла устроить Дом больше, чем отыскавшийся на помойке праправнук Янгольда. Я не указчик дому Сиби и понимаю, что там — свои планы, но не люди распорядились этой судьбой, и я скорблю здесь вместе со всеми. Ты доволен?

Имэ играл интонацией: то приближая меня полуинтимным сюсюканьем, то возвышая голос и словно бы отталкивая. Доверительности в нём было чуть, лицедейства — немерено.

Я нахмурился, ища повод прекратить неприятный разговор, но вырвалось:

— Значит Айяна?..

— Дочь Данриена Оксто Иенкера. О, мальчик, ты даже не знаешь, кто это! Это был великий эрцог дома Сиби! Он погиб в войне с хаттами задолго до нашего победного сражения с ними, а вместо него пришёл этот отщепенец Локьё.

— Забавно, — горько усмехнулся я.

Для кого-то и Локьё отщепенец. Интриги…

Имело ли это теперь какое-то значение?

Вряд ли Тоо хотел власти, и вряд ли Локьё изменил бы своё решение насчёт Леса, останься сын Айяны в живых.

Раз Имэ так сладок, похоже, Тоо действительно был реальным претендентом на наследство. По крови.

Но означает ли это, что Локьё была выгодна его смерть?

Или что Айяна могла вот так уберечь сына от соблазна власти?

Мысли были отвратительными и крушили во мне последние бастионы привычной морали. Сложившийся расклад не так-то просто было принять, но, похоже, выбора у меня не осталось.

Да, всё могло быть и так. А могло и не быть. Но важно лишь то, что мы выбрали, реализовали в текущем. Мало ли кто как дрожит перед боем, если он побеждает.

Я стряхнул оцепенение: не хватало ещё показать свою слабость перед Имэ. Да и не было во мне уже никакой слабости.

— Ну а я зачем тебе нужен? — спросил максимально прямо. — Тебя волнует только «холодная леди». Но я плевал на власть, а она на меня. Тут у нас с ней полное взаимопонимание.

— Да, — согласился Имэ. — Твоё более древнее, чем нужно, родство с Домом Аметиста не даёт тебе прав на наследство.

Он помедлил, пытаясь сковать моё восприятие.

Я отстранился ментально. Куда ему до Айяны.

— Но кровь твоя уникальна, — с неохотой выдавил Имэ. — И мне есть, что тебе предложить, мальчик. Ты знаешь, что я следил за тобой с рождения?

История тридцать пятая. «Похороны» (окончание)

Кьясна. Эйнитская храмовая община

Имэ попытался поднырнуть снизу и заглянуть мне в глаза. Не сумел.

— Знаю, — поморщился я и отвернулся.

Недорегент хмыкнул.

— Тогда ты должен понимать, чем обязан мне.

Я бросил взгляд туда, где стоял Колин, оценил дислокацию и позу: он видел, с кем я говорю.

А я-то подумал было, что Мерис действительно мог уломать лендслера рот открыть. Как же, уломаешь его, если сам не захочет.

Но Колин понимал — попади я на похороны, столкнусь и с этим овощем. А попаду или нет — вопрос только моего упрямства, а его он сам клеил.

Лендслер не пытался сломать меня через колено, лишь предупредил в своей дурной манере: наповал и сразу. И сейчас Имэ расскажет мне историю с теми же героями.

— …Мои люди, на твоё счастье, есть и в генетическом департаменте Империи. Мне