Гильдия убийц - Личия Троиси

Лонерин облегченно вздохнул, потом поднял глаза на сопровождающего. Это был грязный старик, лицо которого украшал огромный шрам. Старик печально улыбнулся Лонерину. Затем он вложил ему в руку ломоть теплого душистого хлеба и большой кусок сыра. Лонерин жадно набросился на еду и быстро разделался с ней. Старик принес ему кувшин с водой, которую юноша тотчас выпил.

— А теперь отдыхай. Ты имеешь право два дня лежать в постели, а потом ты начнешь работать.

Лонерин кивнул.

Не успели затихнуть шаги удалявшегося старика, как Лонерин уснул.

Все было, как предупредил старик. Два дня Лонерин отдыхал в общей комнате, спал и ел. Еда все время была довольно скудная, но достаточная, чтобы поддержать силы, ее всегда приносил старик. Они обменялись лишь несколькими словами и смущенными улыбками. Просители, казалось, не переговаривались между собой, они торопливо выходили из своих комнаток и возвращались довольно поздно, и их всегда сопровождал один и тот же человек, который пришел за Лонерином в храм.

Были и другие убийцы, которые ему помогали. Это были пятеро юношей, одетых в черное, похоже, они руководили просителями. Один из них часто приходил проверить, что делается в комнате, когда Лонерин оставался один. Очевидно, за просителями пристально следили, впрочем, Лонерин был к этому готов.

Когда он столкнулся лицом к лицу с одним из убийц в первый раз, ему пришлось сильно стиснуть кулаки, так, что ногти впились в кожу. Только почувствовав боль, Лонерин успокоился и смог смотреть на этих людей, подавив безумное желание убить их и, таким образом, погубить свою миссию.

В первый же вечер Лонерин потихоньку достал камни. Он сделал это среди ночи, когда в комнате все спали. Лонерин тихо прошептал магические слова, прикрывая рукой тот слабый свет, который шел от волшебных камней в момент произнесения заклинания.

Его первое послание состояло из двух слов: «Проник внутрь».

Вечером следующего дня — последнего дня отдыха — все тот же старик пришел к нему и принес узелок.

— Завтра снимешь свою одежду и наденешь эту.

Это было что-то вроде формы, похожей на ту, что носили все просители: простая куртка, довольно поношенная, пара штанов — явно не его размера.

Лонерин внимательно осмотрел одежду. На куртке он обнаружил два кармана: не слишком надежно, чтобы положить туда волшебные камни, но другого выхода не было.

— С завтрашнего дня ты должен будешь работать. И хорошо, если ты хоть что-то умеешь, иначе страж разозлится на тебя, — сказал старик усталым голосом.

Лонерин слушал, не перебивая.

— Пока наш черед не пришел, мы должны прислуживать победителям.

— Кто такие победители?

— Те, кто верит в Черного Бога, — убийцы.

Лонерин запомнил это.

— Страж скажет тебе, что делать, но скорее всего он поставит тебя в столовую. Никогда ни о чем не заговаривай с ним и не жалуйся, только выполняй свое задание, понял?

Лонерин кивнул:

— А когда придет мой черед?

Старик неопределенно пожал плечами:

— Не знаю. Кто раньше, а кто и позже. Я… я жду уже больше года, — сказал он печально.

Лонерин сглотнул слюну. Значит, это может случиться в любой момент, и нет способа узнать время.

— Никогда не обращайся непосредственно к победителю: если он обращается к тебе — то ответь, но никогда не обращайся сам, даже в почтительной форме. Мы — не достойны.

Лонерин снова кивнул.

— Вот и все. Желаю, чтобы тебя скоро избрали, и ты мог бы увидеть, как сбывается твоя молитва. Черный Бог ужасен и безжалостен, но выполняет свои обещания.

Лонерин не удержался и усмехнулся: ему нужно было время, лучше много времени.

На следующий день его разбудили почти на рассвете. Убийцы подходили к постелям и со злостью скидывали жалкие покрывала.

— Ну-ка, вставай, бездельник! — крикнул один из них Лонерину.

Лонерин вскочил как можно быстрее. Он должен примерно вести себя и ни в коем случае не выделяться. Он постарался делать все так быстро, как только мог.

Всех выстроили в ряд, двое убийц начали, каждый со своего конца, обыскивать их.

Лонерин понял, что попался. Камешки лежали в кармане, на них были выгравированы магические знаки, их сразу же обнаружат, и всему придет конец. Он почувствовал, что обливается холодным потом, судорожно пытаясь собраться с мыслями и найти какой-то выход. В это время один из двух убийц приблизился к нему. И тогда Лонерину пришло в голову одно решение.

Он нагнулся, как будто бы проверяя застежки на той обуви, которую ему дали. Быстро вынул камешки и выкинул подальше, заглушив их стук приступом притворного кашля.

— Эй, ты!

Сердце Лонерина на мгновение остановилось.

— Ты!

Тяжелые шаги, неожиданный мощный удар по лицу рукой.

— Никогда, никогда не выходи из ряда!

Убийца стоял лицом к нему: юноша, не многим старше Лонерина. Лонерина захлестнул приступ ненависти к нему, ему остро захотелось вцепиться убийце в горло и задушить. Наивысшим удовольствием было бы увидеть, как он меняется в лице.

— Смотри больше не беспокой меня, понял?

Обыск возобновился, и, наконец, очередь дошла до Лонерина, убийца был с ним особенно суров.

— Ты отправишься в трапезную, и помни, что я не спущу с тебя глаз.

Когда Лонерин пришел в трапезную вслед за своей группой, он увидел еще один просторный зал, выбитый в камне, с множеством отверстий в потолке, выводящих наружу дым. В каждом из этих отверстий виднелся кусочек неба, черный как смола и беззвездный.

Лонерин вспомнил: под этим небом он играл, это небо он увидел в тот день, когда заболел.

Он неожиданно упал на землю, тяжело дыша. Ноги не слушались его. Минутой раньше он бежал по траве. А теперь лежал на земле и чувствовал, что задыхается. Над ним — одно только черное небо, на котором не было ни звезд, ни луны. Бесконечная тьма. Он подумал, что умирает.

— Лонерин? Лонерин, что с тобой?

Взволнованные голоса друзей, ощущение охватившего все тело жара. И так — пока небесная тьма не опустилась на него и не обволокла его.

— Ты будешь шевелиться?

Лонерин вздрогнул. Рядом с ним стояла очень худая девушка, она слегка толкнула его.

— Я приказала тебе идти к столам и нарезать фрукты, шевелись, — прошипела она, бросив наводящий ужас взгляд.

Лонерин побежал. Готовили пищу убийцы, а самую грязную работу выполняли просители. Они были точно такими, какими их запомнил Лонерин: они как будто отсутствовали. Худые, с ничего не выражающими глазами, они делали все, что требовалось, как рабы, без всякого протеста.