Гильдия убийц - Личия Троиси

Дженна откинулся на спинку стула.

— Так что же? Но, главное, что я могу сделать?

Дубэ объяснила ему. Она хотела, чтобы он разузнал, чтобы он попытался понять, что произошло после того, как ее изгнали из Сельвы, и куда девался ее отец.

— А почему ты сама этого не сделаешь?

— Я не хочу, чтобы она меня увидела…

— Она твоя мать, может, ты к ней хотя бы зайдешь?

Дубэ медлила.

— Не сейчас… сначала я хочу узнать, что произошло.

Дженна задумался.

— Ты сможешь оказать мне эту услугу? — спросила она, смущаясь.

— А что мне за это будет? Деньги у тебя есть?

Дубэ покачала головой и подумала о той мелочи, которую пообещал ей Учитель, если работа для старика будет сделана.

— Ты не можешь просто так оказать мне эту услугу?

Дженна вздохнул.

— Хорошо, хорошо. Трудно устоять перед прекрасными девичьими глазами, — ответил он. — Ты покажешь мне свою мать, и я посмотрю, что можно сделать.

Дубэ продолжала смущенно смотреть в пол, хотя в целом все оказалось неплохо.

— А я постою рядом и послушаю…

— Даже так?

Дубэ не ответила.

— Как скажешь, — заколебался Дженна.

Они условились встретиться на следующий день.

У Дубэ было время все обдумать. Она рассказала Дженне о Сельве, вспомнила одного дальнего родственника, приблизительно того же возраста, что Дженна. Она надеялась, что за это время с ним ничего не случилось. Дубэ рассказала Дженне о жизни в деревне, о той жизни, мельчайшие детали которой помнила.

— Ты спросишь у нее, как дела, что она тут делает, поговоришь о старых кумушках из деревни.

— Но я же ей совсем чужой! Ты действительно думаешь, что она расскажет мне что-нибудь?

— Я надеюсь…

Дубэ вернулась домой поздним вечером, она поужинала с Дженной и чувствовала себя виноватой. Конечно, Учитель беспокоился, он ждал ее, наверное, он устроит ей взбучку, тем более суровую, что она ее заслужила.

Дубэ медленно приотворила дверь и сразу увидела яркий свет. Камин горел, Учитель в нетерпении сидел за столом.

— Кто эта женщина?

Для Дубэ этот вопрос прозвучал как яростная пощечина, и она чуть не расплакалась. Только теперь она поняла, насколько неустойчив ее мир, насколько важно то решение, на пороге которого она стояла. Ее мать и прежняя жизнь, может быть, Сельва и Учитель, которому она была обязана.

— Извини меня за опоздание…

— Я знаю, где ты была. Я только хочу знать — почему. Ты не думаешь, что должна мне сказать?

Дубэ дала волю своим чувствам, ее слова полились потоком.

Учитель слушал ее не моргнув глазом, дал ей все рассказать, не обрывал ее, даже когда по ее щекам покатились слезы.

— Чего ты хочешь таким образом добиться?

Его голос вовсе не был разгневанным, напротив, в нем слышалось понимание.

— Я хочу узнать об отце… где он… что случилось за это время…

— Его здесь нет, Дубэ. Это та данность, которую слова твоей матери никак не смогут смягчить. Тебе этого не достаточно?

Дубэ и сама точно не знала, чего хочет.

— Учитель… это моя прежняя жизнь… а мой отец… мой отец… не знаю, как объяснить тебе, он был для меня всем. Если он здесь, если он искал меня…

— То ты уйдешь к нему?

Еще один жестокий вопрос, который почти ранил ее.

— Ведь речь идет об этом, и ты это знаешь. Ты должна спросить у самой себя, не уйдешь ли ты. И это не зависит от твоего отца, ты понимаешь, о чем я говорю?

Впервые он с ней так говорил — не как учитель с ученицей, не как взрослый с ребенком, но как равный с равным.

— Тебя зовет обычная, нормальная жизнь. Этот зов, я не сомневаюсь, ты никогда не переставала слышать.

— Мне хорошо с тобой! Мне хорошо жить так, и я никогда не хотела другой жизни.

— Я знаю. Но в глубине души ты готова уйти? Неопределенных решений не бывает, Дубэ. Я не могу оставить тебя одновременно у себя на службе, ты не можешь ступить одной ногой в дом матери, а другой — в мой дом. Я всегда говорил тебе, чего требует жизнь убийцы. Сейчас ты вкусила этого сама, и ты должна выбирать.

— Ты выгоняешь меня?

Учитель сделал нетерпеливый жест рукой.

— Я говорю тебе, что если ты уйдешь, то это будет навсегда. Если завтра ты решишь, что хочешь остаться с матерью, то возврата не будет. Без всяких обид. Я не буду тебя останавливать, не буду пытаться тебя переубедить. И наоборот: если ты останешься, то это будет навсегда, и я хочу, чтобы ты никогда не видела эту женщину. Это будет окончательное прощание, поэтому хорошенько задумайся.

На следующий день Дубэ оставалась рядом с лавочкой, пока мать не подошла. Странное чувство — одновременно и удовольствия и печали — наблюдать за тем, кого ты любишь, когда этот человек живет сам по себе. Дубэ видела, как мать бережно раскладывает шелка, и вспомнила, как она видела ее чистящей зелень за кухонным столом. Она вспомнила ее упреки, вспомнила ее ласку. Но прежде всего она думала об отце. Ей достаточно было бы знать, что он искал ее все эти годы, знать, что не предал ее, не бросил одну, и она была бы счастлива и могла бы жить дальше.

Потом, в конце дня, когда ее мать собралась уходить, пришел Дженна. Он был молодец, ему можно было доверять, как о нем и говорили.

Он беспечно прошелся рядом с лавочкой, остановился в нескольких шагах с задумчивым видом, потом вернулся назад. Человек, который теперь жил с матерью Дубэ, вышел и поцеловал мать в щеку.

— Мельна?

Женщина обернулась, а вместе с ней и стоявший рядом человек.

Дженна отлично начал играть свою роль.

— Я уверен, что вы — Мельна, как же было не узнать вас! Вы помните меня? Я — Септа, племянник Лоти! Я уехал из Сельвы, когда был еще вот таким малышом.

Дубэ увидела, что ее мать колебалась, растерянно оглядывалась вокруг, выражение ее лица мгновенно переменилось, как только она услышала это имя.

Дженна растерялся, так как был к такому не готов.

— Но это точно вы, я хорошо вас помню.

Мать Дубэ начала заикаться.

— Я… В Сельве…

Дубэ почувствовала, как у нее сжимается сердце. Еще несколько мгновений назад ее мать казалась такой спокойной, такой счастливой, а теперь…

— Вы ошиблись, черт возьми! Иди домой, Мельна.

— Сельва… я…

Мужчина ласково обнял ее за плечи и тихонько что-то шепнул ей на ухо.

— Все в порядке, это ошибка, иди домой, я скоро вернусь.

Дубэ видела, что ее мать не пошла, а побежала. Захватив какие-то ткани, она скрылась в переулках и быстро исчезла из вида. Мужчина остался стоять рядом с Дженной, выражение лица его стало угрожающим.