Антология современной британской драматургии - Кэрил Черчил

Многозначительно смотрит на РОБЕРТА. «то очевидно, что по сравнению с обычными цитрусовыми, будь то оранжевыми или желтыми»…

Многозначительно смотрит на РОБЕРТА.

«…он являлся представителем меньшинства. Попросив почистить апельсин, являющийся „представителем цитрусового меньшинства… и заявив, что мякоть апельсина такого же необычного цвета, назначенный врач словно намекал на“»…

Что вы ему наговорили?

РОБЕРТ. Я ничего не говорил.

БРЮС читает.

БРЮС. «Совет пришел к заключению». Как?

Каждый написал на бумажке самую дикую глупость в своей жизни, а потом вы тянули их из шляпы?

Или в бутылочку сыграли?

До такого и дети бы не додумались.

Мартышки жестами и то лучше изъясняются!

Господи!

РОБЕРТ. «Мартышки», значит.

БРЮС. Да.

РОБЕРТ. Опять аналогия?

БРЮС на него смотрит.

Это можно неправильно понять, БРЮС. Надо выбирать слова.

БРЮС. Ну что ж. Вы согласны с руководством?

РОБЕРТ. Я полагаю, что в этом случае я должен остаться в стороне. К тому же их больше интересует твоя версия случившегося. Напиши объяснительную, и они, скорее всего, оставят тебя в покое.

БРЮС. «Объяснительную» написать. Я же ничего не сделал! Поверить… не могу… Это так далеко зашло? Вы… я могу с ними просто поговорить?

РОБЕРТ. Ну… не совсем. Есть соответствующая процедура.

Пауза.

БРЮС читает.

БРЮС. «Совет рекомендует передать надзор за реабилитацией выписанного пациента старшему консультанту».

РОБЕРТ. По-моему, это хорошая мысль.

БРЮС. Почему?

РОБЕРТ. Я старший консультант. Он меня уже знает.

БРЮС. Зачем вам это нужно?

РОБЕРТ. Ни за чем. Но в данном случае это вынужденная мера.

БРЮС. «Вынужденная мера». Путь Наименьшего Сопротивления.

РОБЕРТ. Разумеется.

БРЮС. Ладно. Так. Вы хотите сами заняться пациентом. И…

Пауза.

Тогда вы сможете продолжить Ваши Исследования?

Пауза.

И Тогда Вы Закончите Вашу Книгу. Что, хорошая книга? Наверняка, раз вы ради нее на все готовы…

РОБЕРТ. Флаэрти, вы зарываетесь.

БРЮС. «Поиски Святого Грааля».

Отличное название главы.

«Панацея от черного психоза».

Представьте. Ни вам нехватки коек. Ни больниц.

Сколько мы сэкономим на уходе.

Получите кафедру — и глазом не успеете моргнуть.

РОБЕРТ. Что-что?!

БРЮС. Повторить?

РОБЕРТ. С ума сошел?

БРЮС. Да вас весь Научный Мир будет на руках носить. Только представьте! Какая блестящая возможность выделиться из числа прочих. Стать самым яйцеголовым из всех яйцеголовых. Возвыситься над толпой отвратительных мелких карьеристов, которые ради доходного места готовы начальству задницу лизать. Примазаться к оксфордским выскочкам, которые только тем и занимаются, что фланируют в твиде и «бабочках» по коридорам власти и трахают друг друга. А что, просто честно работать уже не в моде?

Пауза.

РОБЕРТ. Вообще-то, это в Модсли.

БРЮС. Что?

РОБЕРТ. Я читаю лекции в институте психиатрии при клинике Модсли в Далвиче. Не в Оксфорде.

БРЮС. Ах, в Модсли, ну это совсем другое дело.

РОБЕРТ. Настоятельно рекомендую тебе посетить ее. Я думаю, тебе это просто необходимо. И речь тут не об учебе.

Пауза.

Тобой и так уже интересуются. Если руководство потребует медицинское заключение, я окажусь в очень неудобном положении.

Молчание.

БРЮС. Ладно. Хорошо. Так. Разве вы не слышали… знаете, доктор… вы слышали, как Кристофер называет себя, то ли с издевкой, то ли с иронией, цитата: «хитрожопым негритосом». Вы слышали, как он это говорил?

РОБЕРТ. Несомненно.

БРЮС. Тогда, вероятно, вы слышали, как я цитировал его, признаюсь, с оттенком иронии?

РОБЕРТ. Я на твоем месте избегал бы иронии. Ты не Бенни Хилл.

БРЮС. Это… это просто оттенок значения. Это… то, как я говорил… несколько фамильярно… потому что мы подружились… и…

РОБЕРТ. Не мое дело разбираться в ваших оттенках, доктор. Мне кажется, они достаточно «вызывающие и неправомерные».

БРЮС. Только на ваш взгляд.

РОБЕРТ. То есть?

БРЮС. Мало ли что вам кажется. Возможно, вы мало жизнь знаете.

РОБЕРТ. Снова ты за свое, опять ведешь себя вызывающе.

Пауза.

Извините, доктор. Как ни крути, это оскорбительно, в наши дни расовые эпитеты не катят.

БРЮС. «В наши дни». Ясно. А раньше?

Пауза.

РОБЕРТ. Ты меня понял.

Брюс хватает доклад и рвет его в клочья.

Ты позволишь…?

Достает мобильный телефон и набирает номер.

Это доктор Роберт Смит. Будьте добры, немедленно пришлите Кристофера сюда… наверх… да… нет, я в комнате для консультаций вместе с доктором Флаэрти… нет, он мой… нет, он был, но… он… н… я понимаю, но… дело в том, что теперь он мой пациент.

Откладывает телефон.

БРЮС. Что вы ему наговорили?

РОБЕРТ. БРЮС…

БРЮС. Что вы наделали?

РОБЕРТ. Это его жалоба. Почему бы тебе не поговорить с ним?

БРЮС. Я как раз собирался. (Как только ты свалишь.)

РОБЕРТ. Боюсь, это невозможно. До тех пор, пока я не побеседую с пациентом.

БРЮС. …Что?

РОБЕРТ. Такова процедура. Я не могу позволить тебе оставаться с ним наедине. Прежде всего это вопрос старшинства. Вот если бы ты проявлял уважение к старшему по должности, прислушивался бы к мнению Знающего Человека, мы бы не оказались в таком дерьме.

БРЮС. Значит, мне больше нельзя видеться с Крисом без вас?

РОБЕРТ. Все вопросы к руководству.

БРЮС. Я только что задал вопрос «руководству», и, по-моему, «руководство» врет.

РОБЕРТ. Я предоставляю тебе возможность защититься. Такова процедура. Чего еще ты хочешь?

БРЮС. Господи, это же шито белыми нитками!

РОБЕРТ. Хватит ныть, Брюс. Не плюй против ветра.

Пауза.

Да, раз зашел разговор, должен заметить, что я веду дневник.

БРЮС. Дневник?

РОБЕРТ. Дневник своего исследования, но в нем есть кое-что и на твой счет.

Достает дневник из кармана пиджака.

А теперь, когда ты утихомирился, я прочту тебе кое-что, пока не пришел мой пациент.

БРЮС. Как кстати он оказался у вас с собой.

РОБЕРТ (читает). «Двадцать шестое октября. Упомянул в разговоре с доктором Флаэрти о программе исследований культурной специфики бредовых представлений, он рассмеялся. Не заинтересован в привлечении афро-карибских и африканских пациентов к исследованию».

БРЮС. Я не смеялся… я… глупость какая…

РОБЕРТ. Это подтверждает, что ты вставлял мне палки в колеса. А я ведь твой Руководитель. Ты не имел права отказывать мне в такой просьбе без серьезных оснований.

БРЮС. Я… послушайте… как врач я возражаю… у меня есть возражения этического плана…

РОБЕРТ. По поводу чего?

БРЮС. По поводу использования пациентов как, как подопытных кроликов в…

РОБЕРТ. «Подопытных кроликов»? Знаешь, Брюс… «Обезьяны», «кролики», «вуду»… У тебя в ходу целый ассортимент оскорбительных словечек.

БРЮС. Что?

РОБЕРТ. Неужели ты не понимаешь, как это могут интерпретировать, — руководство например? Ты должен признать, что это выглядит некрасиво.

БРЮС. Тогда не нужно показывать это руководству.

РОБЕРТ. Что?

БРЮС. Я говорю, не нужно… показывать… доктор Смит… пожалуйста… это… это… разве обязательно им это показывать?

РОБЕРТ. Предлагаешь нам замять это дело?

Молчание. БРЮС смотрит на РОБЕРТА. РОБЕРТ листает страницы.

«Двадцать четвертое октября. Флаэрти намекнул, что мои исследовательские фонды идут на… цитата: „бабочки“ и клюшки для гольфа».