О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова

на известную во всём мире историю о любви, а вот Диме с Толей вряд ли будет интересен именно мюзикл. Тогда он посоветовался с Юрой, и тот помог принять решение:

«Им обоим вряд ли интересно идти куда-нибудь, кроме современного концерта. А мюзикл — это хотя бы нечто среднее. Тем более, судя по твоим рассказам о Диме, ему может понравиться готический антураж».

Но, помимо этого, Юра, конечно, не удержался и от подколки:

«Ты смотри… Да у вас, получается, семейный поход! Папа, мама, дети…»

«Юра, ну что ты опять…» — ответил Володя, качая головой. Ох уж эти его шутки!

«А что я? — смеялся смайликами Юра. — Маша — прекрасная женщина! В молодости была красавица, а сейчас стала только краше».

Но Володя уже научился не поддаваться на его провокации и пошёл на опережение:

«А откуда ты знаешь, что она сейчас красивая?»

«Ну так она мне своё фото прислала».

«И зачем ей высылать фото тебе?»

«Я сам попросил…»

«Зачем тебе Машино фото?» — спросил он, отправив вдогонку грустный смайлик.

«Володя, блин! Ты чего? Мне просто интересно, насколько человек изменился. Я ей тоже своё отправил».

Володя ничего не ответил — отвлёкся на телефонный звонок. Он оставался на больничном, но работал из дома.

Но Юра как-то по-своему воспринял молчание и написал ещё одно сообщение:

«А ты случаем не ревнуешь, а? В “Ласточке” я тебя к Маше ревновал, а теперь мы поменялись, да?»

Володя, смеясь, отправил ему зелёный смайлик, который сдерживал рвотные позывы.

Юра ответил коротко:

«Уделал».

Наконец со стороны Сумской показалась Маша: волосы убраны в высокую причёску, красная помада на губах. В чёрном платье и лёгком плаще она ёжилась от промозглого ветра. Следом за ней брели хмурый Дима и смущённый Толя.

— Привет! — подходя ближе, Маша махнула Володе рукой.

— Здравствуй. Хорошо выглядишь! — отпустил он дежурный комплимент, хотя это была чистая правда.

Стоящий за её спиной Дима закатил глаза, прокомментировав:

— Маман вырядилась на свиданку! А нас-то нафига притащила? — И тут же получил за это тычок локтем в бок — от Толи.

Вообще, по Толе было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Впрочем, кто из всех четверых был в своей, оставалось загадкой. Разве что Дима — у него был такой вид, словно плевать он хотел на происходящее вокруг.

— Вообще-то, в театр принято наряжаться! — назидательно подметила Маша.

Володя покачал головой. Вот кому-кому, а точно не Диме рассуждать о том, кто как «вырядился». Его самого ещё не факт, что пустят в театр — во всех этих цепях да шипах. Володя хотел так и сказать, но взглянул на часы и поторопил:

— Идёмте. Десять минут до начала.

Пока поднимались по ступенькам ХАТОБа, Дима возмущался:

— Нет, ну зачем всё это надо? Какой-то мюзикл! Ты бы нас ещё в оперу потащила!

Маша ответила строго:

— Сынок, прояви уважение! Дядя Володя нас пригласил, купил на всех билеты. Веди себя прилично!

Дима пробурчал что-то под нос. А Володя ничего на это не сказал, но порадовался сразу двум вещам: что у него нет детей и что в ближайшие два часа разговаривать будет запрещено.

Мюзикл Володе и понравился, и нет. Он наслаждался музыкой — в старом акустическом зале ХАТОБа живой оркестр звучал прекрасно, вот только сюжет вводил в замешательство. Володе показалось, что любовь Призрака к Кристине как к женщине фальшива. Он читал между строк иное: он видел любовь к музе, ревность — к ученице, а влечение — к её голосу как к источнику вдохновения. Но никак не примитивное желание обладать человеком противоположного пола. Возможно, Володе просто почудилось, а возможно, постановщики русскоязычного мюзикла немного переврали и стоило посмотреть оригинал. Он сделал себе мысленную пометку: обязательно обсудить этот вопрос с Юрой.

Выходя из здания театра, Маша вздыхала и, кажется, даже шмыгала носом.

— Эх, ну как же всё-таки грустно, Володя! Такая любовь…

— Какая? — с иронией поинтересовался он.

— Ну… — она неопределённо развела руками. — Такая… А он исчез! И куда вот он исчез?

Володя пожал плечами.

— Мне кажется, он погиб.

— Ну нет, — Маша поджала губы, — нет! Я буду думать, что он просто… ушёл!

Володя засмеялся.

— Думай как знаешь, это же твоё видение.

Краем уха он услышал разговор идущих поодаль Димы и Толи:

— Ладно, признаю, всё не так уж и плохо.

— Да брось, тебе понравилось!

— Ну не прям вот понравилось, но в целом было прикольно: музыка такая бам-бам, и оркестр такой громкий, правда, это оперное пение… у меня чуть глаза не лопнули…

— Кстати, у «Найтвиш» есть кавер на заглавную тему из этого мюзикла, слышал?

— Что, правда? — удивлённо воскликнул Дима. — У тебя есть?

— На компе где-то лежит.

— Дашь послушать?

Володя подвёз их до дома. Маша звала в гости: накормить и, может быть, выпить по рюмочке. Володя отказался, объяснив, что поедет в офис с самого утра — работы было как никогда много. Он не соврал — неделю просидел на больничном и работал вполсилы, а время шло, стройки не стояли на месте, и заказчики не снижали требований. Ко всему прочему, близился конец месяца, и Володю ждала куча отчётов.

На прощание Маша внезапно чмокнула его в щёку, тут же ойкнула и принялась оттирать с его кожи красный след помады, приговаривая:

— Спасибо тебе за вечер, было очень здорово! Давай как-нибудь ещё раз куда-нибудь сходим?

— С удовольствием, — согласился Володя, не кривя душой.

* * *

Зима пришла в Харьков, как часто бывало, с опозданием. Первый нормальный снег выпал лишь ближе к середине декабря, а до этого всё таял, оседая на давно уже опавших листьях.

Герда радовалась снежинкам, ловила их пастью и фыркала, когда белые пушистые мушки попадали на язык. Володя, наблюдая за ней, умилялся и даже немного