Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

Александр возлагал большие надежды на потомство от смешанных браков. Казалось, царь собирался жить вечно; по крайней мере, надеялся дождаться, когда македоноперсы вырастут и пополнят ряды его войска. «Он в точности установил число сыновей, родившихся от македонцев и пленных женщин, назначил каждому сумму, нужную для получения хорошего воспитания, приставил к ним воспитателей, которые дали бы им подходящее воспитание» (Диодор). Фактически царь стал отцом для мальчиков, родившихся после гигантской свадьбы, ибо македоняне тотчас после первой брачной ночи отправились на родину, к прежним женам.

Александр занял трон персидских царей и в своей деятельности все больше опирался на персидскую и мидийскую знать; с персами, а не македонянами он планировал завершить завоевание мира. Он холил и лелеял подраставшее войско, которое состояло исключительно из представителей азиатских народов.

«Тридцать тысяч мальчиков, которых Александр велел обучать и закалять, оказались не только сильными и красивыми, но также замечательно ловкими и умелыми в военных упражнениях. Александр очень этому радовался, а македоняне огорчались, опасаясь, что царь будет теперь меньше дорожить ими. Поэтому, когда Александр собирался отослать к морю больных и изувеченных воинов, македоняне сочли это обидой и оскорблением, они говорили, что царь выжал из этих людей все, что они могли дать, а теперь, с позором выбрасывая их, возвращает их отечеству и родителям уже совсем не такими, какими взял. Пусть же царь признает бесполезными всех македонян и отпустит их всех, раз у него есть эти молокососы-плясуны, с которыми он намерен покорить мир.

Эти речи возмутили Александра. Гневно разбранив македонян, он прогнал их прочь и поручил охранять себя персам, выбрав из их числа телохранителей и жезлоносцев» (Плутарх). Царь настолько не доверял македонянам, что отобрал себе в телохранители тысячу молодых персов. Даже в элитном подразделении — коннице — македонян заменили, как отмечает Арриан, «конные бактрийцы, согды, арахоты, заранги, арии, парфяне, а из персов так называемые эваки были зачислены по лохам (отрядам) в конницу “друзей” (выбирали тех, кто выдавался знатностью, красотой или другими достоинствами)».

И еще один род войск Александр существенно пополнил персами. Диодор Сицилийский сообщает:

В это время прибыл Певкест с 20 тысячами персидских лучников и пращников; царь влил их в старые полки и таким путем преобразовывал всю армию, создав войско смешанное и способное служить его намерениям.

Если раньше македоняне считали себя незаменимыми и потому могли выражать царю свое недовольство и за продолжение войны требовать с него подарков и денег, то теперь с ужасом увидели, что Александр с успехом их заменяет. Они в очередной раз попробовали возмутиться, а что из этого вышло, повествует Юстин:

Македоняне негодовали на это, говоря, что царь врагам передал ту службу, которая до сих пор принадлежала им. Все они со слезами обступили царя и просили его утолить свой гнев против них наказаниями, а не оскорблениями. Этим изъявлением покорности они добились того, что Александр уволил со службы еще одиннадцать тысяч ветеранов.

Казалось, Александр стремился искоренить из войска все македонское, кроме оружия. Внешне выглядит, что царь стремится примирить персов и македонян. Но каким путем? В обращении к восточной части своей армии Александр произнес:

— Я заставил забыть о вашем иноземном происхождении; вы мои граждане и воины. Все сравнялось. Как персам не следует порочить нравы македонцев, так и македонцам не должно быть стыдно перенимать нравы персов…

То есть царь желал, чтобы персы лишь уважали обычаи македонян, а вот македонянам нравы персов не только не следует порочить, но желательно их перенимать.

Александру судьба отпустила немного времени, и нам остается лишь догадываться, к чему мог привести его план устройства мира. А пока…

Нововведения Александра привели к тому, что царю пришлось воевать со своими бывшими воинами. Дело в том, что каждый назначенный царем сатрап имел небольшое войско, состоявшее в основном из греческих наемников. Если Александр перестал нуждаться в македонянах, то капризные греки не нужны ему и подавно — он приказал сатрапам распустить войска. В результате многие профессиональные воины остались без работы, и эта ситуация не добавила спокойствия в государство Александра.

Диодор рассказывает:

Много чужестранцев, уйдя с военной службы, разбрелись по всей Азии и стали добывать себе пропитание грабежом. Наконец они стеклись со всех сторон к Тенару. Точно так же уцелевшие персидские сатрапы и другие начальники, собрав деньги и воинов, приплыли к Тенару и объединили свои силы. И в довершение всего полномочным стратегом выбрали Леосфена, афинянина, человека блистательных душевных качеств и непримиримого врага Александра.

Последние друзья

Царь Александр, каждому человеку принадлежит столько земли, сколько у нас сейчас под ногами. Ты такой же человек, как все остальные, только суетливый и гордый; уйдя из дому, ты прошел столько земель, сам не зная покоя и не давая его другим. Вскоре ты умрешь, и тебе достанется столько земли, сколько хватит для твоего погребения.

Национальная политика Александра привела к тому, что царь остался в полном одиночестве. Он не успел приобрести новых друзей, но потерял старых. Македоняне перестали понимать своего царя. Разгневанный царь отправил на родину 11 тысяч македонян, а вместе с ними ушли и те, кто был более всего ему близок. «Из друзей Александра получили увольнение старики: Полиперхонт, Клит, Горгий, Полидам, Аммад, Антиген» (Юстин). Возглавил покидающих царя воинов Кратер — человек, которого, как пишет Арриан, Александр «считал самым верным и которым дорожил пуще глаза».

Некоторые приближенные царя сами бежали подальше от его непредсказуемости. В источниках имеется история Гарпала: он занимал должность хранителя сокровищ и поступлений в Вавилоне (если перевести на современный язык, то Гарпал являлся министром финансов империи Александра). Естественно, такую должность мог получить лишь тот, кому Александр всецело доверял. Однако порученные заботе Гарпала огромные деньги стали непреодолимым соблазном для него. Если верить Диодору, финансист Александра тратил казенное золото не по назначению.

«Он окружил себя роскошью; поставленный сатрапом большой страны, он стал творить насилия над женщинами, вступать в любовные связи с варварами. Много денег из сокровищницы ушло на его безудержные прихоти: издалека, от Красного моря, везли ему множество рыбы; о его расточительной жизни ходили злые толки. Он выписал к себе из Афин тамошнюю знаменитейшую гетеру Пифонику, при жизни осыпал ее царскими дарами, по смерти устроил ей роскошные похороны и соорудил в Аттике дорогой памятник. После этого он выписал из Афин другую гетеру (ее звали Гликера) и зажил жизнью слишком роскошной и расточительной».