Алмазная колесница. Том 2 - Борис Акунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, пришли. На низком годауне Фандорин увидел намалёванные белой краской цифры «37». От берега в море тянулся длинный причал, начало которого было освещено фонарём, а конец терялся во мраке. Там поскрипывали швартовочные канаты, чернели силуэты лодок.
Под ногами гулко зарокотали доски, где-то внизу плескалась вода.
Тьма была не такой уж кромешной, небо начинало сереть в предвкушении рассвета. Наконец, показалась оконечность пирса. Там торчала мачта большой лодки, а перед нею, на канатном пале сидел Асагава, в полицейской форме: было видно кепи и широкий плащ с пелериной.
Эраст Петрович облегчённо выпустил локоть спутника, махнул инспектору рукой.
Тот тоже помахал в ответ. Идти до лодки оставалось шагов двадцать.
Как странно, подумал вдруг титулярный советник. Почему он не поднялся нам навстречу?
– Постойте-ка, – сказал Фандорин князю и сам остановился.
Тут сидящий встал, и оказалось, что ростом он гораздо ниже Асагавы. «Прислал вместо себя другого полицейского?» – пронеслось в голове Эраста Петровича, а рука уже тянула из кармана револьвер – бережёного Бог бережёт.
Дальше произошло невероятное.
Полицейский сдёрнул с головы кепи, сбросил плащ – и его не стало. Под одеждой никого не было, одна чернота!
Князь тонко вскрикнул, да и Фандорина охватил мистический ужас. Но в следующее мгновение мрак шевельнулся, и стало видно силуэт в чёрном, он быстро приближался.
Ниндзя!
С истошным воплем Онокодзи кинулся наутёк, а вице-консул вскинул «герсталь» и выстрелил.
Чёрная фигура бежала не прямо, а зигзагами, то приседая, то отпрыгивая, и проделывала все эти манёвры с непостижимой быстротой – Фандорин не успевал перемещать дуло.
Второй выстрел, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой. Неужто ни одна пуля не достигла цели? Ведь расстояние всего пятнадцать, десять, пять шагов!
Оказавшись в непосредственной близости от Эраста Петровича, человек-невидимка высоко подскочил и ногой выбил «герсталь» (впрочем, уже бесполезный) из руки ошарашенного Фандорина. Револьвер загрохотал по деревянному настилу, а вице-консул увидел прямо перед собой, в прорезях чёрной маски два глаза – будто два раскалённых уголька.
Увидев эти глаза один раз, забыть их было невозможно.
Он! Это он! Укротитель змей, человек без лица! Он жив!
Не понимая, как такое возможно, и вообще ничего уже не понимая, титулярный советник все же не намеревался отдавать свою жизнь задёшево.
Снова, как с Сугой, принял боевую стойку и – ура! – сумел отбить локтем первый удар, нанесённый ногой. Теперь, согласно науке дзюдзюцу, следовало развить успех – перейти в атаку. Эраст Петрович сделал выпад (скорее уместный в боксе), но в противника не попал. Тот пропустил кулак над собой, пружинно распрямился, и ноги Фандорина оторвались от причала. Титулярный советник летел, переворачиваясь в воздухе, и, пока этот удивительный полет продолжался, ни о чем не думал. Потом, когда ударился головой о край причала, – тем более: увидел вспышку, услышал крайне неприятный треск, и всё.
Но холодная вода, в которую с громким плеском упало тело побеждённого вице-консула, вернула его в чувство. И первая мысль (ещё до того, как вынырнул на поверхность) была: почему не убил? Булкокс наверняка приказал меня убить!
По лицу стекала кровь, звенело в ушах, но терять сознание Эраст Петрович не собирался. Ухватившись за скользкое бревно, он вцепился в поперечную сваю, подтянулся, кое-как вскарабкался на пирс.
Сквозь шум и плавающие перед глазами огненные круги пробилась вторая мысль. Что князь? Успел ли сбежать? Время на это у него было. Если успел, то где и как его теперь искать?
Но искать князя было не нужно. Эраст Петрович понял это, когда вдали, под единственным фонарём увидел тёмную кучу – будто набросали груду тряпья.
Пошатываясь, закрыв пальцами кровоточащую ссадину, Фандорин шёл по причалу. Про человека-невидимку не думал, потому что твёрдо знал: если б тот хотел его убить – убил бы.
Прожигатель жизни лежал лицом вниз. Над воротником, глубоко уйдя в шею, блестела стальная звёздочка. Титулярный советник выдернул её двумя пальцами, из раны сразу засочилась кровь. Метательное оружие, догадался вице-консул, осторожно коснувшись остро наточенных краёв звёздочки. И, похоже, чем-то смазано.
Снова поразился: зачем человек-невидимка рисковал, уворачиваясь от пуль? Ведь мог кинуть эту штуковину, и дело с концом.
Наклонился (от резкого движения всё вокруг закачалось), перевернул мертвеца на спину.
И увидел, что Онокодзи ещё жив.
В открытых глазах плескался ужас, трепещущие губы ловили воздух.
– Нан дзя? Нан дзя? (Что это? Что это?) – пролепетал умирающий.
Должно быть, так и не понял, что за напасть с ним приключилась. Бежал сломя голову, ничего вокруг не видел, вдруг удар ниже затылка…
– Это был ниндзя. Его подослал Булкокс, – сказал Фандорин, борясь с головокружением. – Я отвезу вас к врачу. К доктору Твигсу.
Но было очевидно, что никакой врач князю не поможет, у того уже зрачки закатывались.
Вдруг он сморщился, напряг все свои силы и медленно, но отчётливо произнёс:
– Не Булкокс… Дон…
– Что?
– Дон… Цурумаки.
И всё. Челюсть, дрогнув, отвисла. Из-под приоткрытых век виднелись одни белки.
В ушибленной голове титулярного советника застучало: дон-дон-дон.
Жизнь звучит так:Динь-динь, тирибом, ку-ку,А в конце: дон-дон.
Голова болит
Фандорину показалось, что он прилёг на доски всего на пол-минуты, переждать острый приступ головокружения, но, вновь открыв глаза, он обнаружил, что лежит у себя в спальне, на кровати, совершенно раздетый и укрытый одеялом, а с обеих сторон над ним склонены две узкоглазых головы: одна круглая, с щёточкой коротко стриженных волос; другая узкая, при аккуратном проборе. То были Маса и Сирота, смотревшие на титулярного советника с одинаковым выражением крайней тревоги.
– Что… со… мной? – с трудом выговорил Эраст Петрович, еле ворочая сухим языком.
Простой вопрос вызвал целую дискуссию по-японски, после которой японцы кивнули друг другу, словно о чем-то сговорившись, и письмоводитель осторожно начал:
– На рассвете госпожа О-Юми растолкала вашего слугу. Сказала: «С господином плохо, я чувствую. Идём скорей». Побежала вдоль набережной в сторону грузовых пирсов, Масахиро за ней. Он говорит, что она бежала и всё смотрела на причалы. На одном из самых дальних, уже в туземном городе, они нашли вас лежащим без сознания, в крови.
Фандорин посмотрел на Масу – тот со значением прищурился. Ага, понял Эраст Петрович, про то, что рядом лежало мёртвое тело, Сироте не рассказали. Это правильно. Но откуда О-Юми узнала, что я попал в беду? И как догадалась, что меня нужно искать на берегу? Удивительная женщина. Где она?
Он посмотрел вокруг, но в комнате её не было.
– Госпожа О-Юми сделала что-то – кажется, прижала какую-то вену, и кровотечение остановилось. Тогда она оторвала полосу от платья, перевязала вас. Приказала слуге нести вас домой, а сама не вернулась. Она сказала, что срочно нужен отвар какой-то горной травы, Масахиро не запомнил названия. Мол, если не выпить этого снадобья, то кровь в голове засохнет, превратится в камешек, и через некоторое время господин может умереть. Слуга донёс вас до границы Сеттльмента, и там ему повезло встретить раннего рикшу… Ну а утром к вам в квартиру вбежал господин консул, увидел, что вы лежите без сознания, перевязанный. Накричал на слугу, вызвал меня, послал за доктором. Я отправился к мистеру Твигсу, зная, что он ваш друг… А господин консул срочно уехал в Токио, в посольство…
В рассказе было много непонятного, но больше всего Фандорина поразило странное поведение Всеволода Витальевича.
– Вбежал?
Чтоб церемонный Доронин с утра пораньше ворвался в квартиру к своему помощнику? Для этого должно было произойти нечто из ряда вон выходящее.
Сирота замялся, не ответил.
– А что доктор Твигс?
Японцы снова переглянулись. Ответа опять не было. Маса озабоченно проговорил что-то, и письмоводитель перевёл:
– Вам нужно лежать, каждый час делать примочки, а волноваться нельзя. Очень сильный ушиб головы. Так сказал доктор Альбертини.
– П-почему Альбертини, а не Твигс?
Оживлённая дискуссия по-японски, на сей раз безо всякого перевода.
Голова в самом деле ужасно болела, и подташнивало, но вся эта таинственность Эрасту Петровичу начинала надоедать.
Черт с ними, с докторами и консулом. Имелись дела поважнее.
– Маса, Асагава-сан коко, хаяку! [32] – приказал титулярный советник.
Слуга захлопал глазами, испуганно покосился на Сироту. Тот предостерегающе кашлянул.
Сердце забилось часто, с каждой секундой разгоняясь всё быстрее и быстрее. Эраст Петрович рывком сел на кровати. Закусил губу, чтоб не вскрикнуть от боли.