Обыкновенные монстры - Дж. М. Миро

потом перевел взгляд на пустое поле. Ничего такого он не умел, но услышанное его заинтриговало.

– И как это сделать? Эту… мортализацию?

– Вам? Вы на это не способны.

– Но вы только что сказали…

– Вы не прошли должную подготовку, молодой человек. Я покажу вам. Подойдите ближе. Не обращайте внимания на ощущения от стражей, глифик не причинит вам вреда. Он знает, что это мы, знает наши намерения. Вот здесь, где соединяются эти два камня.

Она взяла его за руку и мягко провела его пальцами вдоль трещины в стене.

– Тут есть щель, через которую вы могли бы проскользнуть. Кажется невозможным, верно? Тем не менее это так. Морталинг перенес бы через нее свое тело, не пошевелив даже пальцем. Конечно, это трудно себе представить.

Чарли ощупал щель и закрыл глаза. Все его тело трепетало от энергии глифика, преграждающей путь за стену. Наступила тишина, тут же отразившаяся в его ушах звоном. Что-то явно происходило. Он чувствовал, как кончики его пальцев прижимаются к камням, ища между ними пространство, и попытался представить себе, что это пространство расширяется, становится достаточно свободным, чтобы сквозь него можно было просунуть пальцы. Но ничего не происходило.

– Я… я не могу, – сказал он, тяжело дыша. – Ничего не выходит.

Чарли охватило странное чувство: ему казалось, что он разочаровал свою наставницу.

– Помилуйте, мистер Овид. Не так быстро. Для начала спрошу вас: вы готовы заниматься?

– Готов, – ответил Чарли, стараясь говорить ровным голосом и не волноваться. – Я готов.

– Тогда начнем, – сказала мисс Дэйвеншоу, жестом указывая на выложенные на красной глине в кольцо камни.

Шли дни. Однажды Чарли сидел в библиотеке при свете свечи, где его и нашла Комако. Он повесил материнское кольцо на шею, продев его через шнурок. Отчасти он сделал это потому, что выдавливать его из своей плоти было нелегко и болезненно. Он с грустью сжимал его в руках, сидя на широком подоконнике, как вдруг услышал тихий звук отодвигаемой латунной щеколды. Затем по инкрустированному паркету застучали каблуки туфель Комако. Чарли засунул кольцо обратно под рубашку.

– Тебя ищет Рибс, – нерешительно сказала девушка.

– Зачем?

– Да так, – краешком рта усмехнулась она. – Думаю, что просто не может успокоиться, не зная, где ты.

Чарли нахмурился. Он не понимал, дразнит она его или говорит правду. Девушка пододвинула стул и села очень близко к нему. Он ощутил исходящий от ее кожи запах щелочного мыла. На ее руках снова красовались перчатки, защищавшие изрытые язвами ладони.

– Как, кстати, прошел ваш первый урок с мисс Ди? Даже представить боюсь, что приходится учить хаэланам. Она рассказала тебе о пяти талантах?

Понизив голос до шепота, Комако добавила:

– А о шестом?

– Шестого таланта нет.

Комако дернула свою толстую косу.

– Или же они просто хотят, чтобы мы так думали? Спроси об этом Рибс. У нее есть разные теории об этом шестом таланте. «Темном», как она его называет. Старожилы любят пересказывать легенду о том, что он ознаменует собой конец времен и уничтожит все остальные таланты…

Она сделала паузу, чтобы лучше рассмотреть его лицо на фоне окна.

– Да ладно тебе, Чарли. Я просто шучу. Как настроение?

– Да так, ничего.

– Когда я впервые оказалась здесь, мне все время было грустно. И дело было не в месте. Ну, лишь отчасти в нем.

– Мне не грустно.

– А мне было.

Ее губы были немного приоткрыты как бы от предвкушения, словно она знала, что лишь на них он и смотрит.

– Тогда я только что потеряла сестру, Тэси. Младшую сестру. Она долго болела. А потом… просто перестала болеть. Меня нашли мистер Коултон и Джейкоб, оплатили дорогу и привезли сюда. Рибс тоже приехала с нами. Она просто как бы… привязалась к нам.

– Джейкоб? – удивленно переспросил Чарли.

– Ну да. Марбер. Тогда он был другим. Не знаю точно, какой он сейчас. Он исчез, когда мы еще только плыли из Токио. Просто… пропал однажды ночью. Матросы решили, что он спрыгнул за борт. Но потом на протяжении нескольких лет после этого его видели в окрестностях Карндейла, в долинах, где он бродил с опущенной головой, будто что-то искал.

Чарли подавил дрожь. Он представил, как это чудовище расхаживает вдоль окружающей Карндейл стены, пытаясь проникнуть внутрь.

Лицо Комако вдруг стало серьезным.

– Я ведь все понимаю. Доктор Бергаст, мисс Дэйвеншоу и все остальные делают вид, будто здесь такие, как мы, в безопасности. И они действительно хотят, чтобы так и было. Но по-настоящему безопасно не бывает нигде. Будь осторожен, Чарли-Ставший-Одним-из-Нас.

– Ты не знаешь, как я жил раньше, – сказал он. – Я способен о себе позаботиться.

– Не тебе единственному приходилось нелегко, – произнесла Комако.

Было что-то необычное в том, как она сказала это. Тогда он как будто впервые рассмотрел ее по-настоящему. И подумал о ее прежней жизни. О том, как умерла ее сестра или родители, как ей пришлось оставить все позади, чтобы приехать сюда. Устыдившись, он поскреб ногтем подоконник.

– Та карета, ночью во дворе… Ты не должен был ее видеть, – сказала Комако. – Она иногда доставляет грузы. В ящиках. А иногда и забирает.

– Я не боюсь.

– Только потому, что ничего не знаешь. Не знаешь, что здесь происходит.

Чарли поднял свечу, пламя которой начало дрожать, вылил оплывший воск и поставил ее ровнее.

– Ну так расскажи.

Было заметно, что Комако беззвучно спорит сама с собой. Затем она встала, подошла к двери и прислушалась. Когда она обернулась, ее глаза сверкнули в свете свечи. Вернувшись, она села почти вплотную к Чарли.

– Пропадают дети, – прошептала она.

Чарли моргнул.

– Из Карндейла?

Она многозначительно кивнула.

– Может, их даже убивают. Мы не знаем. В прошлом семестре я видела, как в тот самый экипаж посреди ночи садился Брендан О’Мэлли. И больше о нем не было даже слухов. Я спросила об этом, но мне ответили, что, достигнув совершеннолетия, он решил вернуться в свою семью. Но у него не было родственников. По крайней мере, тех, к кому стоило бы возвращаться.

– Погоди. На что ты намекаешь?

– Не знаю. Пока. Но попытаюсь выяснить. Мы сделаем это вместе: я, Рибс и Оскар.

– Как?

Комако наклонилась поближе. Чарли ощущал своей щекой ее дыхание.

– Об этом я и хотела с тобой поговорить, – тихо произнесла она. – Нам нужна твоя помощь, Чарли.

Это была идея Рибс – обратиться к Чарли, попросить его о помощи. Правда, Оскару и Лимениону это не понравилось, но Комако решила, что это имеет смысл. У него был постоянно настороженный взгляд ребенка с тяжелым детством, и она подумала, что он может согласиться. А еще он, в конце концов, был хаэланом.

Именно его талант окончательно убедил ее. Ведь если они хотят узнать побольше и приблизиться к разгадке, то им понадобится хаэлан.

Воспитанники начали исчезать два года назад. Исчезновений было немного – не столько, чтобы кто-то встревожился; к тому же им всегда находилось какое-то объяснение: они уехали в Лондон, вернулись к родным или отправились в путешествие в Румынию, Китай, Австралию. Вот только никто из них никогда не прощался. И забывал здесь разные ценные вещи. Когда под покровом ночи отсюда тайно вывезли Брендана, он строил в своей спальне модель Карндейла из спичек. Она была еще не закончена, но он оставил ее здесь. Девочка, исчезнувшая за полгода до него, Вислава, только что поймала кролика и держала его в клетке за сараем для инструментов; она уехала, даже не покормив его. По правде говоря, Комако плохо знала исчезнувших: учебные группы в Карндейле держали, насколько это было возможно, обособленно. Но она слышала разговоры, и ей было известно, что эти дети не из тех, кто хотел уехать.

А следовательно, в поместье что-то происходит. И что еще хуже, кто-то отсюда помогал их увозить. Однако Карндейл сам по себе был очень загадочным местом, полным всяких тайн и секретов, так что к исчезновениям можно было отнестись по-разному: либо как к заурядному явлению, либо как к необычному. Комако жила в институте уже почти десять лет, он стал ее домом, но все же о многих его тайнах она даже не догадывалась.

Но знала многое другое. Например, что пожилые таланты постепенно умирают. Их осталось всего одиннадцать, седых стариков и старух, сморщенных, как прижатые стеклом насекомые, передвигающихся со смертельной медлительностью. Иногда медсестры вывозили их на прогулку по двору в креслах на колесиках, а иногда те сами медленно бродили по тропинкам в тапочках и халатах. Некоторые