Водоворот судьбы. Платон и Дарья - Юрий Васянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя конь черный словно ворон. Как его зовут?
— Так и зовут — Черный, — басом ответил Платон. — Но он хоть и черный, зато душа у него чистая.
Конь ласково ткнулся мордой в плечо казака, и он слегка покачнулся. Черный озорно ударил копытом землю и радостно заржал, обнажив крепкие зубы.
— Специально черного коня купил, — задорная улыбка озарила красивое лицо Дарьи. — Полная противоположность моей лошади.
— Нет, это случайно получилось.
— Где ты его купил?
— В Оренбурге.
— Хороший конь, да и всадник молодцеватый.
В казачьей форме Платон действительно выглядел подтянутым и бодрым. Казак был силен телом и могуч душою.
— Я тщательно выбирал коня. Осматривал ноги, зубы, бабки. Когда я первый раз сел на него, то он все время норовил сбросить меня на землю, но я передвинулся вперед, и его задумка не удалась. Тогда конь взвился на задние ноги, перебирая передними ногами и гарцуя на одном месте. Я готов был держаться за что угодно, лишь бы не оказаться на земле. В конце концов, конь, почувствовав во мне опытного всадника, покорился. А теперь мы с ним единое целое. Он без лишних слов понимает меня, а я его. Мы подружились с ним накрепко.
— Узда наборная да лошадь вздорная! Мне кажется, что ты справишься с любым конем. Ты никогда не срывал на них тоску и обиду. Любовь к коням ты унаследовал от предков.
На окраине хутора они остановились. Платон вынул из переметной сумы оренбургский платок тончайшей работы. На лице Дарьи появилось изумленно-вопросительное выражение.
— Это мне? Спасибо!
Дарья накинула на голову платок, и это сделало ее лицо еще миловиднее. Он придавал ей особую прелесть. Она так весело и ласково блеснула сияющими глазами, что у казака пробежала дрожь по всему телу Ее радостные глаза и улыбка на гладком личике восхитили казака.
— Вечером приходи на утес, я буду ждать тебя.
— Приду! — губы Дарьи изломились в улыбке — Я тебя очень ждала, Платон.
Перелыгин, кинув на Чернавину взволнованный взгляд, сказал просто:
— Я спешил к тебе, Даша!
Платон обнял девушку, хотел ее поцеловать, но она, потупив заблестевшие счастьем глаза и прижав к груди подарок, с легким смехом выпорхнула из-под его руки.
— В следующий раз, не обижайся, встретимся на утесе, — сказала Дарья, склонив немного голову на сторону и глядя ему прямо в глаза.
Перелыгин с казачьей ловкостью вскочил на рысака, махнул плеткой и конь, красиво перебирая длинными ногами, поскакал в хутор. Перед хутором он обернулся и весело помахал девушке рукой. Пыль под копытами коня завихрилась, скоро всадник полностью скрылся от взора девушки.
Встреча, которую они с душевным трепетом оба ждали, состоялась. Красивые большие глаза девушки опять наполнились счастливыми слезами. Она еще долго стояла на пригорке, зачарованно глядя вдаль. Ветер трепал ее мягкие волосы, одежду, но она, ничего не замечая, прислушивалась к тому, что у нее творилось в душе. Так и не разобравшись до конца в своих ощущениях, Дарья вскочила на белую лошадь, легонько тронула повод и та, мотнув головой, вихрем поскакала в хутор.
Поздним вечером Платон с Дарьей встретились на утесе, откуда открывался великолепный вид и на хутор, и на реку. В это время гибкие ивы стояли, низко склонившись к реке. В речной долине шумела густая чаща. Ветерок чуть слышно трепал листья. В кустах беспрерывно трещали птицы. Солнце скатилось за лес, солнечные лучи погасли. Поля и леса накрылись серым одеялом. В пожухлой траве громко рылись мыши. Нестерпимо донимали комары.
Перелыгин принес сухой хворост, разжег огонек, и костер весело разгорелся. Затем Платон подкинул в огонь гнилушек, и едкий дым отогнал комаров прочь. Над утесом заклубился ленивый дымок. Тусклый огонь осветил мерцающие счастьем глаза девушки. Дарья выдернула из волос железные шпильки, и они мягко рассыпались по ее круглым плечам.
Вдруг на берегу реки душевным голосом запели песню. Чернавина тихо подхватила песню, но через несколько секунд слова все громче и громче стали вылетать из ее груди. Платон, слушая ее, глядел на берег, где у самой кромки воды возле большого костра веселилась молодежь. Но костер горел не столько для тепла, сколько для забавы. Огонь от их костра поднимался все выше и выше, ни, насколько не отклоняясь в сторону. Молодые казаки и казачки, взявшись за руки, закружились в разные стороны и завели одну за другой песни. Среди песен раздавался звонкий смех.
— Пошли вниз, — сказал Платон.
— Пойдем, — охотно согласилась Дарья.
Когда они по крутой тропинке сбежали вниз юноши и девушки вдруг разом остановились, перестав петь и плясать. Неожиданный приход Платона с Дарьей вспугнул веселье.
— Платон! — Осип по-медвежьи сгреб Перелыгина — Какой статный казачина!
— Давайте петь и плясать будем, — воскликнул Платон. — Встретим утро весело.
Все словно опомнившись, задвигались. Платон, залихватски свистнув, пустился в пляс вокруг костра. Дарья, картинно взмахнув тонкими руками как лебедиными крыльями, не отходила от него ни на шаг. Девушка была так хороша, что на нее невозможно было наглядеться. Ее сердце пело от счастья. У Платона с Дарьей была взаимная любовь, и обожание друг друга. Эти чувства ничем нельзя было разрушить, потому что в их отношениях было только самое лучшее.
И вот в неудержимый пляс ударилась уже вся молодежь. От головокружительных коленец и плясовых выкрутасов утес заходил ходуном. Однако Платон вскоре остановился из-за возникшей боли в груди. Но, немного передохнув, он снова пустился в пляс. Молодые казаки с завистью и обожанием глядели на Платона. А он статный и сильный танцевал рядом с Дарьей. Перелыгин в этот день выглядел оживленным, он словно святой водицы хлебнул. Дарья тоже не расставалась с веселым настроением весь вечер. У нее на душе стало спокойнее. Сегодня ее любимый казак рядом с ней.
— Эх, что будет, то будет! — воскликнул Платон.
— Ай да казак танцует, как черт, — восхитились казаки.
— А Дарья-то от него не отходит, все рядом, глаз с него не сводит.
— Как ласточка носится в безоблачном небе.
— Еще бы! Платон ведь вернулся!
— Надоест еще потом, когда на всю жизнь пришьют.
— Что ты! Разве такая может надоесть когда-нибудь.
— Это точно!
— Да она готова скакать за ним хоть на край света.
На берегу развернулось веселье. Девушки порхали как бабочки, а парни выделывали ногами глухую дробь. Натанцевавшись, молодежь разбилась на парочки и разбрелась кто куда. Кто-то отправился вдоль берега, кто-то двинулся в хутор, выдавая себя осторожным смехом, а кто-то остался сидеть у костра. То
