Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

— А может больше, чем ты думаешь, — сказал я, все ещё погруженный в свои мысли.

В последний раз очень ярко засветившись, грибная шапочка в руках Анель потухла, и девушка положила ее на прутья мостика. Завтра работники теплицы подберут её, чтобы сделать из неё какое‑то зелье. Грибошнуры внизу как‑то возбудились и начали светиться ярче.

— Они заметили наше присутствие, — сказала Анель, — они очень пугливые, а страх портит качество их шапочек. Пора уходить, а то испортим весь урожай.

Уже через минуту мы стояли в коридоре с трубами.

— Спасибо за нескучное свидание, Странник! — весело произнесла Анель.

Свидание? За что мне‑то хоть спасибо, если в том сказочном месте мы побывали только благодаря ей, этой странной девушке?

— Спокойной ночи, Странник! — Анель поцеловала меня в щеку и исчезла с тихим хлопком, словно и не было её вовсе. А я ещё долго стоял ошарашенный, держась рукой за щеку, словно пытаясь удержать этот тёплый поцелуй странной девушки, не давая ему растворится в холодной ночи колдовского замка.

Потом я долго брел по коридорам, пытаясь найти знакомые дороги. Я явно заблудился, но почему‑то меня это совершенно не беспокоило, я лишь брел по замку с глупой улыбкой. Как вдруг меня окликнул знакомый хриплый голос.

— Странник, чёрт бы тебя побрал, какого хрена ты здесь бродишь в такое время? Я уже повсюду тебя обыскался. Хорошо, хоть Рыжик смог тебя выследить.

Я посмотрел под ноги, маленький лисенок, фамильяр моего учителя, весело махал пушистым рыжим хвостиком, и обнюхивал мои ноги.

— Где тебя носило в такую позднюю ночь? — строго спросил учитель.

— Эм, я тренировался, а потом встретил какую‑то странную девушку, в синем платье с каштановыми волосами, она танцевала в музее ассирийского оружия.

После моих слов Керамбит переменился в лице, какая‑то гримаса ужаса и злости сменила его обычное хладнокровие.

— Ты! Это дурацкая шутка Странник, — в руках моего учителя появилась рукоять ножа, но он взял себя в руки и вернул клинок на место, а я отступил назад, сглотнув тяжёлый ком в пересохшем горле, никогда я ещё не видел учителя таким злым.

— Кто тебя надоумил так пошутить со мной? — проскрежетал Керамбит, сквозь стиснутые зубы.

— О чем вы? Не понимаю, — я был шокирован странным поведением своего учителя.

— Эта трагедия произошла почти сотню лет назад, но… я помню все так, словно это было вчера. Моя ученица, моя маленькая Ласточка, она была такой жизнерадостной, такой доброй, не похожей на большинство магов Хаоса. Я до сих пор помню её улыбку. В конце первого года ее обучения я подарил ей красивое синее платье. Именно в нем ее… — слова застревали в горле учителя, он казался очень подавленным, — именно в этом платье её нашли мёртвой посреди музея ассирийского оружия. Чертов Орден Безликих подло заманил её в ловушку, воспользовавшись её добротой и наивностью. Она, как и ты, была избрана ученицей Великого Мастера, из неё должен был получиться отличный Подмастерье. Но Безликие, они забрали её у меня, мою ученицу, мою приемную дочурку, мою маленькую Ласточку.

От этих слов у меня мороз пробежал по коже, меня начало знобить. Мысли путались в голове. Ласточка, так же как и я, бывшая ученица Керамбита и Великого Мастера, была убита сто лет назад? Так вот, что не смогли предотвратить Сумеречные Жнецы. И кого же я встретил сегодня, в том самом месте и в таком же платье?

— С тех пор, — проскрежетал Керамбит, — я поклялся истребить этих ублюдков, этих террористов из треклятого Ордена Безликих, и наконец‑то я вышел на их след, они не оставляющие улик, все‑таки наследили, совсем немного, но этого мне достаточно, — учитель улыбнулся очень недоброй улыбкой, — так что — не раскисай пацан, мне понадобится твоя помощь. Соберись, тебя ждёт первая в твоей жизни серьезная миссия!

АКТ ПЕРВЫЙ, ОСНОВНОЙ. Действие  6

Встреча с создателем Твердыни Миров или безумное чаепитие с вороном по имени Плутарх

"Вороны намного умнее людей. Вы видели хоть одного ворона, который бы питался фаст — фудом, брал непосильные кредиты, гнался за брендами и бессмысленными понтами, смотрел телевизор и верил предвыборным обещаниям политиков? То‑то же".

Анонимная группа поддержки любителей ворон, из спича ведущего

Кто бы мог подумать, что меня занесет в эту странную комнату на чердаке. Наверное, ее площадь не превышала дюжины квадратных метров. А вещей здесь было столько, что свободного места почти не оставалось. Тут находилась старенькая, многое повидавшая кровать, и грязный массивный стол с несколькими стульями вокруг него. В уголку стояла небольшая плитка, над которой висела кухонная полочка. Все остальное пространство занимали всевозможные клетки и вольеры. Внутри них красовались самые разнообразные птицы. И что интересно, все клетки были открыты, но, не смотря на это, птицы и не думали улетать. Вообще, эта комната создавала двоякое впечатление. С одной стороны, обилие всевозможных птиц и их приятное щебетание порождало иллюзию какого‑то параллельного мира, словно ты посреди эдема наслаждаешься райским пением божественных созданий. Вот только, резкий запах птичьего помета быстро возвращал тебя на грешную землю.

Старик, которого я только что встретил на крыше, напевал себе под нос какую‑то веселую песенку и возился возле маленькой однокомфорочной газовой плитки, поочередно покручивая то вентиль на небольшом газовом балоне возле неё, то выключатель самой комфорки. Наконец‑то после всех этих манипуляций, он с третьего раза зажег спичку и таки включил свою маленькую закоптившуюся плитку. Дед тут же поставил на неё свой грязный чайник, и, кажется, только сейчас вспомнил, что не один в комнате.

— Кхе — кхе, — прочистил горло старик и посмотрел на меня, — прошу меня простить, молодой человек, но запамятовал я, по какому делу вы пожаловали в мои скромные покои?

Я немного опешил. Вот же попал, старик — не только псих, но ещё и склеротик. Не он ли сам меня позвал попить чаю и поговорить о Цитадели Миров? А теперь спрашивает — зачем я здесь?

— Вы хотели поговорить, — спокойным тоном напомнил я, — о Твердыни Миров!

— Батюшки, — хлопнул в ладони старик, — а ведь точно! Эх, совсем старым становлюсь, уже и склероз мучает.

Я смотрел на деда, что сокрушался по поводу своей старости. Что‑то в нем было не так! С виду, как будто, обычный бродяга: грязные залатанные штаны, клетчатая рубашка, потертая кожаная куртка и немало повидавшие сапоги. Седые волосы на голове были растрепаны, борода — тоже не слишком ухожена, и немного неаккуратно подстрижена. В общем, типичный престарелый попрошайка, может даже обычно сидит с протянутой рукой возле какого‑то храма, чтобы насобирать милостыни на бутылку чего‑то сорокаградусного. Но все же, что‑то в нем было не так, что‑то не вязалось с общей картиной. И тут меня осенило — глаза. Его глаза не были глазами старика. В них играл озорной блеск пылкого молодого юнца, любопытство человека, который ещё не разучился удивляться сюрпризам жизни, который все ещё изучал этот мир и искал новое каждый день. И ещё, эти глаза смотрели с лёгкой насмешкой, такой ироничный взгляд, как у вампиров. Вот только разница в том, что глаза последних полны холодной безжалостности и неутолимой жажды крови. Глаза же этого деда скорее, напротив, излучали тепло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});