Там, за зорями - Хващевская Оксана

Когда они вернулись домой, мужчина основательно встряхнул елку и внес ее в дом, чтобы обледеневшие иголки растаяли и она немного подсохла. По дому тут же разнесся неповторимый острый аромат хвои, а вместе с ним и это особенное предпраздничное настроение: легкость, веселье и ожидание чуда.

Елку поставили в ведро с песком, которое девушка обмотала тюлем, и отнесли в зал. Елку в доме бабушки не ставили много лет, но девушка знала, где хранятся старые потускневшие игрушки, которые, наверное, можно считать антиквариатом. Еще в детстве Злата любила перебирать их. И теперь, осторожно сняв коробку со шкафа, девушка принесла из кухни вафельное полотенце и, опустившись на пол, стала осторожно доставать хрупкие стеклянные шары, шишки, сосульки, зверюшек и верхушку. Она вытирала их и раскладывала на ковре.

Дорош в это время как раз заканчивал на кухне резать сыр, сыровяленую колбаску и мясо. Открыв штопором бутылку красного вина, он взял два стакана и вышел из кухни. В распахнутых дверях зала он остановился, оперся плечом о косяк и тихонько стал наблюдать за Златой. Она, увлеченная елочными украшениями и мишурой, не замечала его, а ему нравилось украдкой следить за ней.

Ее шелковистые пшеничные волосы рассыпались по спине и падали на лицо, девушка отмахивалась от них, пытаясь убрать за уши, но это помогало ненадолго. Витале нравилось смотреть, как она морщит носик, когда ей что-то не нравится, или хмурится, если не получается. Или как щурит от усердия один глаз, или критично сжимает губы «уточкой», или как улыбка, легкая и неуловимая, касается ее красивых губ, когда что-то получается так, как ей того хочется, или когда она что-то вспоминает, что-то хорошее, доброе…

Он мог часами вот так смотреть на нее. Она притягивала его, как огонь. Да она и была огнем, вся такая деятельная, задорная, непоседливая, неугомонная, веселая, невероятно добрая и чуточку наивная. Уезжая от нее, погружаясь в другой мир, он мог и неделю не приезжать. И иногда ему удавалось не думать о ней.

Бывали мгновения, когда, поддавшись настроению, он подумывал: а не расстаться ли им? Он затягивал разлуку между ними, испытывая самого себя на выносливость, как бы ставя эксперимент. Чаще всего она даже не звонила и не спрашивала, когда он приедет. Но потом вдруг просыпался среди ночи и долго не мог уснуть, как бы ни пытался. Ворочался с боку на бок и вспоминало ней. Он думал, и сердце сжималось от невыносимого желания сию секунду вскочить с кровати, завести машину и поехать к ней. Он и ехал, и до боли сжимал ее в объятиях, целуя ее веснушки на носу, зарываясь лицом в ее длинные волосы…

Злата обернулась и улыбнулась ему.

— Знаешь, здесь, оказывается, еще и огоньки есть! Помнишь, когда-то такие были, наверное, еще советские. В моем детстве такие были.

— Помню, — мужчина улыбнулся. — Ну и долго ты еще будешь возиться с этой елкой? — поинтересовался он.

— Нет. Только огоньки, кажется, не работают. Виталя, посмотри огоньки!

— Злата… — поморщился мужчина. — Я, между прочим, уже и вино открыл.

— Ну, пожалуйста… — умоляюще протянула девушка, проникновенно заглядывая в его глаза.

— Ну, ладно, только сначала давай-ка выпьем! — когда она так смотрела на него, он не мог отказать.

— Давай!

Мужчина поставил бутылку и стаканы на стол, налил в них вина, потом принес нарезку и сыр, потом еще и дольки апельсина и виноград.

— Ничего себе! Так у нас просто королевский пир! — Злата поднялась с пола и подошла к столу.

Оторвав от ветки винограда крупную сизую ягоду, она отправила ее в рот и взглянула на мужчину. Он лишь усмехнулся и протянул ей стакан с вином.

— Ну, за вас, Злата Юрьевна! — сказал он.

— Нет, за ночь накануне Рождества! — возразила она.

— Как скажете! — Дорош засмеялся и залпом выпил свое вино.

Девушка тоже выпила и потянулась за сыром.

— Может, елку нарядим потом? — с мальчишеской улыбкой на губах Виталя сделал шаг в ее сторону.

Девушка звонко рассмеялась, а в ее больших голубых глазах заискрились озорные искорки.

— Нет, пойдем, ты мне обещал! — девушка поставила стакан на стол и, взяв его за руку, потянула за собой.

Дорош притянул ее к себе и, обвив руками талию, как бы нечаянно коснулся груди.

— Что-то об этом своем обещании я плохо помню… — прошептал он ей на ушко.

Закусив нижнюю губу, девушка ловко вывернулась из его рук и, подобрав с пола гирлянду, вручила их Дорошу. Тяжко вздохнув, мужчина разложил их на столе и стал рассматривать, а Злата принялась наряжать елку.

В воцарившейся тишине было слышно, как трещат дрова в грубке, где-то под полом скребется мышь да за окном завывает ветер, бросаясь в окна колючими снежинками. Они не разговаривали, но то и дело поглядывали друг на друга, и в этих взглядах было куда больше смысла, чем в непроизнесенных словах. Да и вряд ли можно было бы сейчас облечь в слова то, что оба чувствовали.

Дорош сходил за дедовой сумкой с инструментами и ловко отрезал лам почки, которые не горели, скрутил провода и замотал их изолентой. Потом проверил огоньки и протянул их Полянской.

Наряженная елка матово поблескивала игрушками, а разноцветные огоньки отражались в потускневшей мишуре.

Злата постояла немного, любуясь собственным творением, а потом повернулась к мужчине:

— Красиво, правда?

— Правда. Иди сюда.

Улыбнувшись, девушка танцующей походкой подошла к Дорошу и, взяв обе его ладони в свои, развела его руки в стороны и прижалась к нему всем телом. Мужчина тихонько рассмеялся.

— Налить еще вина?

— Ага! — кивнула девушка и, привстав на цыпочки, коснулась губами его подбородка.

Они выпили еще вина, а потом вместе с остатками праздничного ужина переместились на пол к открытой дверце грубки.

Виталя разостлал одеяло и поманил девушку к себе. Они часто так сидели в последнее время. Он обнимал ее, она тихонько смеялась, заглядывая в его глаза. Они болтали и целовались, а потом перемещались в спальню, но чаще так и оставались на этом одеяле и только глубокой ночью шли спать.

Но сегодня после того, как вино было выпито и они съели все, что было на тарелках, Дорош не поспешил заключить девушку в объятия, чтобы заняться с ней любовью. Вместо этого, легко вскочив на ноги, он подошел к столу, где лежал ноутбук, открыл его и навел курсор на папку с музыкой. Щелкнул наугад уверенный, что из динамиков польется медленная лирическая музыка. И не ошибся. Первые аккорды заполнили собой комнату. Девушка сидела на одеяле, обхватив колени руками, и не сводила с него глаз. Когда он подошел к ней и протянул руку, поначалу решила: он собирается пригласить ее на танец. Вообще-то романтические порывы были не в характере Дороша, но сейчас, когда он выпил, да и обстановка была такая…

— Вы приглашаете меня потанцевать, Виталий Алексеевич? — игриво спросила девушка, протягивая ему свою руку.

— Не совсем, — он притянул ее к себе, обнял и двумя пальцами приподнял ее подбородок. — Мы ведь нашли елку, так? — спросил он.

— Так, — согласилась девушка, еще не до конца понимая, что он имеет в виду.

— И мы поспорили на желание, было такое? — допытывался мужчина, причем допытывался весьма серьезно.

— Ну да!

— Я хочу, чтобы ты танцевала для меня.

У Златы округлились глаза.

— Че-го? Как? — заикаясь, спросила она.

— Ну как… Медленно, красиво, с раздеванием.

— Что-о-о? Я так не умею!

— Ничего не хочу слушать. Давай, Злата Юрьевна, спор есть спор!

Мужчина отодвинулся от нее, а потом и вовсе отошел и уселся на одеяло, как раз там, где только что сидела она, оставляя девушку в полной растерянности посреди комнаты. Откинувшись спиной к стене, он свесил руки с коленей и остановил на ней свой взгляд.

Девушка отвела глаза и критично сжала губы. В подобной ситуации ей еще не приходилось быть, но… Она не стыдилась собственного тела, а Дорош не ждал от нее профессионального стриптиза. Она снова посмотрела на Виталю и стала медленно двигаться в такт музыке. Покачивая бедрами и кружась, она неторопливо расстегнула молнию на толстовке и позволила ей соскользнуть с плеч. Потом чуть приподняла край футболки, обнажая плоский животик, и подняла на мужчину глаза. Он, как зачарованный, смотрел на нее, мерцающий свет тлеющих углей освещал его лицо, и Злата видела, как краснеют его щеки — верный признак того возбуждения, которое с каждым следующим движением охватывало и ее.