Тайфун - Робин Алан Уайт

Это был капитан Ванн.

Выдернув из бедра карандаш, Энглер швырнул его на палубу. Конец потемнел от крови.

— Командир!..

— Во имя всего святого, что здесь произошло?

Энглер с трудом поднялся на ноги.

— Лейтенант Скавалло упала со стула и…

— Я разберусь с тобой позже. Убирайся с глаз моих!

Ванн подождал, когда Энглер закроет за собой дверь.

Подойдя к ней, он резко задвинул засов. Теперь в радиорубку можно было попасть, только выломав дверь.

Взгляд молодой женщины постепенно вновь сосредоточился на окружающем. Она уселась на палубе, прислонившись к стойке с аппаратурой.

Ванн постоял перед ней, разглядывая ее с чувством, похожим на жалость.

— Я не позволю вам пачкать мою репутацию. Я не допущу, чтобы вы побежали к своим друзьям в Вашингтоне с жуткими россказнями. Ничего того, что, как вам кажется, произошло с вами на борту «Портленда», на самом деле не было. Абсолютно ничего. Вы будете молчать. До конца похода вы будете вести себя тихо. А когда мы вернемся домой, когда бы это ни произошло, вы расстанетесь с нами и забудете о том, что когда-либо поднимались на борт. Я говорю все это ради вашего же блага.

Скавалло посмотрела на него, не в силах поверить собственным ушам.

— Даже не надейтесь.

— Подождите, я еще не закончил. Вы подготовите заявление, в котором признаетесь, что вступали в неподобающие отношения с членами команды. Фамилии пока что не указывайте. Если понадобится, я сообщу их позднее. Вы подпишете этот документ, и я уберу его в надежное место. Никто и никогда его не увидит — если только мне не придется предъявить его следственной комиссии.

— Вы не сможете заставить меня лгать.

— А мне и не придется ни к чему вас принуждать, — улыбнулся Ванн. — Вы сами, по доброй воле дадите мне показания, заверенные подписью.

— Ни за что.

— Лейтенант, вы передумаете. Видите ли, вам придется еще какое-то время побыть с нами. Если вы пойдете мне навстречу, несколько недель пройдут для вас без каких-либо приключений. В противном случае… ну, я не могу находиться везде. — Улыбка исчезла. — Ваше заявление должно лежать у меня на столе через час. Я буду ждать вас вместе с лейтенантом Бледсоу. Вы подпишете документ в нашем присутствии.

Отодвинув запор, Ванн обернулся.

— Вы здесь чужая. Когда мы вернемся, это станет очевидно и для всех остальных. И решающим будет не мое слово. А ваше собственное. Вы поможете нам решить массу проблем.

Не дожидаясь ответа, он вышел.

Поднявшись на ноги, Скавалло, шатаясь, подошла к рации, запрятанной между книгами.

«Нет, — подумала она, — это ты только что решил мои проблемы».

Глава 22

К КАНЬОНУ ГЕРАЛЬДА

9 августа

«Байкал».

Хребет Ломоносова возвышается на двенадцать тысяч футов над дном Полярной впадины, однако когда «Байкал» перевалил через него, лишь маленький пичок на ленте самописца, подключенного к глубиномеру, зарегистрировал это событие. На следующий день подводная лодка прошла над хребтом Менделеева.

Марков знал, что подход к Берингову проливу представляет собой лабиринт, образованный глубоко сидящими в воде ледяными горами и отмелями. Положение усугублялось тем, что эхоледомер вышел из строя в результате столкновения с айсбергом, а мощный активный гидролокатор выдаст местонахождение «Байкала» всем, кто прослушивает море. И тем не менее Маркову предстояло провести самую большую, самую тяжелую подводную лодку в мире через этот лабиринт. Но как?

Правда заключалась в том, что этого не представлял себе сам Марков. Возвращаться назад в Тюленью бухту нельзя. «Байкалу» предстояло пройти в Тихий океан, огромный глубоководный бассейн, открывающий множество возможностей, дающий надежду. Но для того, чтобы туда попасть, сначала требовалось ускользнуть от американцев и преодолеть Берингов пролив. Марков затруднился бы ответить, какая задача является более сложной.

Пролив представлял собой узкий проход, сжимающийся до трубы шириной меньше пятидесяти миль. У северного входа в пролив находился каньон Геральда. Через сто морских миль — двенадцать часов хода крадущимися восемью узлами — дно поднимется с двух тысяч метров всего до ста, а в самом проливе и того меньше — до пятидесяти с небольшим.

Ледовые торосы, нагнанные с севера, громоздятся друг на друга, образуя горы, уходящие под воду на сорок метров. Для подводной лодки, имеющей высоту от киля до рубки тридцать шесть метров, это означает, что от Чукотки до Аляски океан перегорожен непроходимой стеной.

— Товарищ командир, проходим отметку пятьсот метров, — доложил штурман Бородин. — «Байкал» входит в каньон Геральда.

Марков обвел взглядом вахтенных в центральном посту, занятых своим делом. Казалось, все пребывают в каком-то оцепенении, в полудреме. Маркову был хорошо знаком этот синдром, следствие долгого пребывания в замкнутой стальной трубе, дышать в которой приходится затхлым воздухом, в непрерывном страхе, что монотонная рутина нарушится только внезапной катастрофой, гибелью.

Только Беликов оставался самим собой. Надев наушники, он сидел, склонившись к экрану пассивного шумопеленгатора.

Поддавшись любопытству, Марков подошел и остановился у него за спиной. Экран светился случайным мерцанием щелкающихся челюстей миллиардов арктических креветок. Затем появилась более яркая линия. Исчезнув, она загорелась снова.

— Кит?

— Самец голубого кита, — наконец ответил Беликов. — Только взгляните, какой у него мощный голос. Этого я прозвал Паваротти.

Похоже, он поторопился, благоприятно оценив душевное состояние старшего акустика.

— Ты уже начал давать клички китам?

— А вы сами посмотрите на цифры.

Сила подводных звуков измеряется в децибелах, и Беликов был прав. Этот кит пел во всю мощь своих легких. «Сто девять децибел, — подумал Марков. — Приблизительно столько же, сколько производит при взлете реактивный лайнер».

— Давай послушаем.

Беликов вывел сигнал на громкоговоритель. Оттуда вырвалась неземная песнь, спетая на максимальной громкости. Завывания Паваротти становились все выше, выходя за пределы слышимости человеческого уха, затем понижались до гула литавр. Секвенция завершилась отрывистым булькающим звуком, напоминающим смех под водой.

После двух монотонных дней все находящиеся в центральном посту обернулись, потрясенные неожиданным звуком.

Беликов убрал громкость до терпимого значения.

— Я думал насчет Берингова пролива. Трудно будет найти дорогу без гидролокатора.

«Если не сказать — невозможно».

— И что?

— Песнь этого кита разносится далеко. Наверняка сейчас где-то его слушают американцы.

Какое дело до того, что они слушают, если это не «Байкал»?

— К чему ты клонишь?

— Паваротти может помочь нам найти дорогу через пролив.

— Киту достаточно иметь всего метр воды под брюхом.

— Товарищ командир, а я и не предлагаю следовать за ним. Но почему бы не использовать его песнь в качестве гидролокатора? Сигнал достаточно мощный. Мы сможем выводить его через ПТС с нужной нам громкостью, и кому какое дело,