Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Однако японское общество по-прежнему относилось с большим уважением к наследственному статусу и потому не могло рассматривать новый состав правительства как полностью легитимный. Особа императора, от имени и во имя которого проводились реформы, придавала правительству необходимую легитимность, позволяла всей административной конструкции сохранять равновесие и вес.

Основу правительства составляли низкоранговые самураи, которые, в отличие от аристократов и князей, провели свое детство в играх и упражнениях на открытом воздухе. У Ито Хиробуми был немыслимо большой дня изнеженного обитателя дворца размер ноги, поскольку все детство его заставляли бегать босиком. Члены нового правительства были физически крепки, и большинство из них прожило долгую жизнь, несмотря на то что многие из них вели не самый здоровый образ жизни – увлекались алкоголем и табаком. Обращает на себя внимание и молодость (в особенности по японским стандартам!) правительства, которому предстояло создавать новую Японию. Только граничащая с дерзостью смелость, кипящая энергия, необремененность грузом традиций и прожитых лет могли позволить этим людям на протяжении жизни одного поколения сделать из униженной Западом страны державу, с которой пришлось считаться всем. Правда, как покажут последующие события, многим из молодых реформаторов пришлось поплатиться за это жизнью. Они не были подвержены болезням, но это не могло уберечь их от покушений террористов.

Засилие землячеств с юго-запада в верхнем эшелоне управления несколько компенсировалось тем, что основу бюрократического аппарата на среднем уровне составляли выходцы из Токио и Сидзуока. Это были самураи – бывшие вассалы Токугава. Именно они обладали наибольшим опытом бюрократической работы. Руководящие должности им не доверяли, но именно они оказались наиболее компетентны в реализации решений, принятых наверху. Число чиновников стремительно возрастало. Если в 1868 году центральный чиновничий аппарат составлял всего 307 человек, то в 1872-м – уже более 4500.

Японцы привыкли познавать внешний мир через книги. Мало путешествуя за границу, они тем не менее прекрасно знали китайскую классику. Сейчас настало время для знакомства с Западом посредством книг. В стране один за другим издавались переводы с западных языков. Причем поначалу наибольшей популярностью пользовались не детективы и не романы, а книги познавательного свойства. В этом году увидела свет книга Самуэля Смайлса «Self-Help» («Самопомощь»). В этой книге были собраны биографии тех людей, которые сумели «сделать себя». Книга разошлась тиражом в миллион экземпляров! Особенной популярностью пользовалось жизнеописание Бенджамина Франклина. Книга Смайлса начиналась его знаменитым изречением: «Небо помогает тому, кто помогает сам себе».

Мэйдзи тоже прочел книгу Смайлса. Он считал, что Небо помогает тем, кто чтит своих предков. В этом году во дворце появилось святилище Корэйдэн. Считалось, что в нем пребывают души более 2200 предков действующего императора – императоров, императриц, наложниц и других членов императорской семьи.

Миякава Кодзан. Портрет Бенджамина Франклина на соуснике (1882 г.) Японцы были трудолюбивы и без всякой протестантской этики, которая утверждает, что труд – дело богоугодное. Однако, в отличие от Запада, для обоснования трудолюбия были выбраны другие основания. Японцы полагали, что лень и отсутствие движения ведут к застою жизненной энергии ки (кит. ци), болезням и смерти[85]. Таким образом, у японцев отсутствовала типичная для «отсталых» стран проблема, где идеалом времяпрепровождения является праздность, которая и тормозит «модернизацию». Авторитет Запада еще больше подхлестывал желание японцев трудиться и еще раз трудиться. Но трудиться не только для достижения собственного достатка, но и для блага страны. На фарфоровом соуснике поверх изображения Франклина в японском (!) одеянии, написано: «Франклин. Родился 18 января 1706, умер 17 апреля 1790. Известный государственный деятель, который горячо любил свою страну, Соединенные Штаты Америки, и преуспел в науках».

В этом году Мэйдзи окончательно стал полноправным правителем, ибо в 11-й луне была проведена третья, заключительная часть интронизации – Дайдзёсай (Великий праздник урожая). Этот ритуал последнюю тысячу лет неизменно проводился в Киото. Поэтому объявление о том, что на сей раз местом ритуала выбран Токио, возмутило многих. Стало ясно, что Мэйдзи останется в Токио до конца своих дней.

Дайдзёсай – это разновидность ежегодного праздника урожая. Однако ритуал Дайдзёсай отправлялся только в начале нового правления. Японского правителя породило сельскохозяйственное общество рисосеятелей.

Для того чтобы провести Дайдзёсай не в Киото, а в Токио, пришлось решить немало технических проблем. Предназначаемый для вкушения императором рис доставлялся раньше из двух провинций, расположенных неподалеку от Киото. Теперь с помощью гадания определили, что «священным полям» надлежит быть поблизости от Токио. Сам ритуал проводился на территории императорского дворца, где построили три павильона. Как и было заведено, ритуал проводился глубокой ночью при свете факелов. Как и было заведено, император вкусил священный рис вместе с божествами и стал одним из них. Вместе с тем и этого ритуала тоже коснулись нововведения.

Перед павильонами были выставлены различные продукты питания, полученные от частных жертвователей. Они предназначались как божествам, так и самому императору. Формула единения между императором и его подданными приобретала реальное «продуктовое» наполнение. После окончания всех церемоний для членов иностранных миссий был устроен пир, чего, естественно, тоже никогда не случалось.

Провинциальных чиновников угощали от имени Мэйдзи в местных офисах. Однако ни на одном из этих пиров Мэйдзи сам не присутствовал. На пиру с иностранцами заместитель министра иностранных дел Соэдзима Танэтоми выразил надежду, что запас добродетельности, полученный Мэйдзи в результате успешного исполнения ритуала, непременно достигнет правителей тех стран, представители которых собрались здесь сегодня[86]. Если Мэйдзи действительно обладал такой «дистанционной» харизмой, то, разумеется, он мог и не присутствовать на вульгарном банкете.

Каноны императорского поведения заставляли императора учиться и еще раз учиться. Харуко и ее свите было также позволено присутствовать на лекциях, которые читались для Мэйдзи. Традиционная политическая доктрина рассматривает правителя как культурного героя (покровителя поэзии, каллиграфии, словесности). Каждый месяц Мэйдзи выслушивал шесть лекций по учению Конфуция и еще шесть – по историческим японским хроникам. Чуть позже в программу включили средневековое сочинение Китабатакэ Тикафуса «Дзинно сётоки» («Записи о прямом и божественном императорском наследовании»). В этой книге обосновывается, в частности, уникальность исторического опыта Японии: в Индии и Китае неоднократно случались смены правящей династии, а вот в Японии этого не случалось никогда. По крайней мере со времен Китабатакэ японцы стали гордиться не столько обширностью своей территории, сколько тем, что их правящая династия не знает перерыва, а сами они живут там же, где жили их предки. Да и занимаются тем же самым. Пространство в таком понимании ценно не столько возможностью приумножения – тем, что его можно расширить за счет завоеваний, сколько счастьем сохранения уже имеющегося, возможностью обихаживать это пространство.