Шторм. Отмеченный Судьбой (СИ) - Екатерина Беспалова

чёртово «люблю». Даже огрубевшее сердце солдафона-прагматика ощутило всю силу той боли, что испытывал парень.

– Ты можешь принимать или не принимать это, – говорил размеренно Ерёменко, глядя на тлеющий кончик сигареты, – но то, что их связывает нечто большее, чем просто дружба, – факт. Можно упрямо топать ногами и сослать его хоть на Северный Полюс, однако меньше любить твоего сына Катя не станет.

Они ещё долго сидели на скамейке в полной тишине, раздумывая каждый о своём. Когда стрелки часов перевалили за полночь, генерал-майор встал и на удивление спокойно произнёс:

– Оставим всё, как есть.

– Что ты имеешь в виду? – посмотрел на него Вадим Петрович.

– Их отношения и любовь. Они не так много времени провели вместе, чтобы натворить глупостей, а родственные связи пресекут всё на корню. Пострадают и переживут. От этого ещё никто не умирал.

– О чём ты вообще говоришь? – не поверил его словам Ерёменко. – Ты видел Александра?

– А я тебе повторяю: сержант вспыльчивый, но не дурак. За полтора года мне удалось узнать о его качествах больше, чем тебе за двадцать лет. Думаешь, я сослал парня в Чечню и забыл о нём? – Краешек губы подёрнулся в улыбке. – Я следил за каждым его шагом: благо, нашлись верные люди. А что касается отцовства… – Артём задумался. – У меня нет никакого морального права претендовать на роль любящего папы.

Вадим Петрович был готов поклясться, что, несмотря на всю свою неприступность, в голосе друга промелькнула горечь.

– К тому же… – Богданов тяжело вздохнул, – … мне нужно переварить услышанное. Двадцать лет прошло, а это срок, причём немалый.

С этими словами он медленно двинулся прочь с детской площадки. Широкие плечи и крепкая спина, всегда готовые принять удар, выглядели понуро. Уверенно шагавший вперёд, теперь генерал-майор чувствовал себя лишённым опоры. Семья, которой так дорожил, могла разрушиться в одночасье. Как рассказать Алевтине, что у него всё это время был ребёнок? Да, пускай не знал о нём, но незнание никак не снимало ответственности.

Сержант, которого люто ненавидел…

Ублюдок, воспользовавшийся наивностью дочери…

Солдат, достойный гордости и уважения…

Паренёк, на чью долю выпало слишком много испытаний…

И, наконец, ребёнок, о котором мечтал всю свою жизнь… Продолжатель военной династии и семейных традиций…

Рыцарь в третьем колене…

Собственный сын…

Артём крепко зажмурился. Сын, которого лично отправил подыхать в самое пекло, защищая честь той, кого называл дочерью. Жизнь одного ребёнка за покой другого. Палач, твою мать! Судьба вертела людьми, как могла, что и успела в очередной раз доказать.

– Дерьмовое у тебя чувство юмора, – прошептал Богданов, входя в подъезд, – но, сука, в иронии тебе не отнять.

Оправдать себя было нечем. Хотя одно смягчающее обстоятельство всё же имелось: капитан Терехов и полковник Денисов – люди, которых, сам того не ведая, сделал его наставниками. Те, кто на протяжении всей службы, пытались доказать, что он не такой, каким его представили. Ангелы-Хранители, кому сейчас стоило сказать «спасибо».

Молча войдя в квартиру, генерал-майор закрыл дверь и прошёл на кухню. Достав из шкафа бутылку с коньяком, которую не открывал уже больше года, он наполнил стакан и одним залпом осушил его. Предстояла бессонная ночь. Провести её хотелось если не в полном одиночестве, то на пару с тем, что хоть частично могло успокоить нервы. Ему нужно всё хорошенько обдумать, потому что от принятого решения будет зависеть жизнь и судьба сразу нескольких человек…

Глава 2.22. Раскаяние

Глава 2.22. Раскаяние

Бессонная ночь прошла не только в квартире Богдановых, но и в квартире Ерёменко. Хранить чужую тайну было сложно, но разгребать её последствия – ещё тяжелее. Теперь это стало ясно, и мысль, что Артём заслуживал узнать правду сразу после смерти Светы, как никогда громко билась в воспалённом мозге.

Вадим смог уснуть лишь ближе к четырём часам утра, а в девять уже предстояло быть в компании. Как вести дела и не думать о постороннем, понятия не имел. Не отвечавший на звонки Александр сводил с ума ещё больше, чем то, что он любил далеко не братской любовью свою сестру. И виноват во всём этом был только один человек…

Не выспавшийся, раздражённый, с красными глазами Ерёменко опустился на стул и уставился в тарелку с омлетом.

– Не изводи себя. – Оксана Владимировна коснулась понуро опущенного плеча супруга. – Пожалуйста. Уверена: всё случившееся только к лучшему. Да, это произошло не так, как хотелось, но представь, что бы было, если Саша и Катя… – Женщина замолчала, боясь, озвучить то, что пришло в голову. – Тебе не удалось бы держать их на расстоянии всю жизнь. Да и Артём… Он обязан знать правду. Может, если бы она открылась раньше, Чечни удалось бы избежать.

– В этом случае Александр попал бы туда гораздо раньше, – мрачно усмехнулся Вадим Петрович. – Сразу после совершеннолетия, уж в этом не сомневайся. Он, кстати, не звонил?

– Написал. Сказал, что уехал на дачу, за город. Просил, чтобы его не искали, он хочет побыть один. Ещё сказал, что совершать глупости не собирается.

В глазах Вадима мелькнуло облегчение: ну хоть кому-то ещё доверяет.

– Хорошо. Артём уверил меня в том же самом.

– Ты рассказал ему? – с надеждой в голосе спросила женщина.

– Всё. Только слишком поздно… – В кухне стало тихо. Ерёменко медленно моргнул, проглотив ком в горле. – Все эти полтора года пытался убедить себя, что на самом деле между Александром и Катей ничего не было, но, по-видимому, я ошибался.

– Вадим…

– Однако это полбеды. Есть ещё кое-что, что ты должна знать. – Он выдержал паузу, а затем продолжил: – Вчера, разговаривая с Богдановым, я выяснил, что помимо алкоголя в крови его дочери были обнаружены психоактивные вещества. «Экстази», если быть точным. Скажи мне, Оксан, Катя похожа на наркоманку?

Их глаза встретились, и ответ был очевиден без слов.

– К тому же, если бы она умышленно приняла наркотики в тот вечер, вряд ли бы согласилась сдавать анализы, верно? – Вадим посмотрел на жену. – Александр тоже проходил полный медосмотр. Уверен, нас бы оповестили, будь у него в крови или моче эта дрянь.

– К чему ты ведёшь? – прошептала испуганно женщина.

– Я очень хочу верить, что это простое стечение обстоятельств, Оксан. На их вечеринках всегда творится