Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

ней. Его губы зашевелились. Его спросили, и он ответил согласием. Значит, теперь, по правилам, должны спросить ее, но она стояла молча, не понимая, когда нужно ответить. Дикий звон в голове начинал утихать, и,

оглядываясь по сторонам, она заметила, что все

с удивлением ждут ее ответа. В толпе она увидела поникшего Гаррета, озадаченного Фреда и вечно счастливого Уилла, который в воздухе плавно рисовал головой кивок. Эрик немного удивленно наморщил лоб и ухмыльнулся, не понимая, почему она молчит и смотрит по сторонам.

— Я принцесса Джоан! — вдруг услышала она саму себя. — И теперь я принадлежу принцу Эрику из Элрога.

Самый первый в диком восторге захлопал Уильям, после чего король Луи подхватил, и все начали выкрикивать их имена. Маргарита выдохнула, по ее вискам стекал пот, и от духоты женщине было дурно, пока Роланд не взял в руку ее веер, чтобы нагнать воздуха к лицу.

Все утихли, а Джоан по-прежнему стояла как статуя, забыв, что нужно делать дальше. Эрик взял золотой медальон с цепью, на котором был изображен герб Медеуса, а на другой стороне — Элрога. Он раскрыл его половинки: внутри было выгравировано его имя и несколько слов. Показывая всем, что медальон подлинный, он надел цепь на шею Джоан. Она одной рукой пыталась открыть второй, но у нее не получилось, и принц помог. Надпись гласила о том, что Джоан законная жена Эрика. Она накинула цепь с медальоном ему на шею. В зале стояла оглушительная тишина, пока Уилл снова не выдал, что Эрику пора поцеловать невесту. К его удивлению, все снова подхватили его возгласы, и Эрик прижался к ее губам. Его поцелуй был холодный, и она уже хотела отстраниться, но он опередил. Взяв жену за руку, он развернул Джоан лицом к присутствующим, и она заметила, как Гаррет вышел наружу.

Шествуя под руку уже мужем и женой, они бросали народу монеты вместе с драгоценными камнями. Такого шума не было ни на одном шествии королевских свадеб; никто не ожидал, что их настолько щедро одарят. Эрик самодовольно и гордо вел Джоан, но было заметно, что он на полшага впереди.

— Мы любим вас, принцесса! Мы любим вас, принц Эрик из Элрога! Пусть Боги одарят вас наследниками! — Народ не переставал скандировать их имена, пока они наконец не вернулись в замок. Эта свадьба запомнится простолюдинам надолго, потому что из замка стали выносить еду и питье всем присутствовавшим в городе. Если раньше еду и удавалось получить, то это были остатки с пира, но в этот день даже королевская семья еще не отведала с праздничного стола, а народ уже был сыт.

За главным столом, слева от Эрика, восседали счастливые Луи и Лотта, а справа — Джоан и королева-мать. Никто не остался равнодушным к огромному разнообразию блюд, особенно Уильям, который как обычно съедал все на своем пути, все еще вызывая у Фреда недоумение, как ему удается оставаться худым при таком аппетите.

Только двое в зале сидели, не положив и крошки в рот. Оба пили вино и наблюдали, как все вокруг веселятся в их честь. Джоан не привыкла выпивать, в отличие от Эрика, да еще так много, но сейчас ей просто больше ничего не хотелось. Спасало то, что из-за громкого празднования на них уже никто не обращал внимания, прерываясь, только когда звучал очередной тост. В зале не хватало одного приглашенного человека, отсутствие которого не заметил даже Уильям, потому что был слишком увлечен едой и беседой со всеми, кто шел с ним на контакт. Особенно его воодушевляли девушки, разливающие вино.

Когда начались танцы, Уилл выплясывал бодрее любого, чем удивил народ Медеуса, который так любит веселье под музыку. К нему примкнул Фред, и они сражались за любую девушку, танцевавшую рядом с ними. Даже Луи вместе с Лоттой присоединились, соревнуясь, кто из них лучший. Конечно, они тоже были пьяны, но всем было весело. Роланд осмелился пригласить Маргариту, и все образовали круг вокруг них. Казалось, танцуют все, но только не виновники торжества. Джоан уже была слишком пьяна и, глядя, как ее обычно серьезная мать танцует, засмеялась, облившись вином. Эрик с презрением посмотрел на нее, и больше она не смеялась. Она смотрела на него таким же взглядом, и они оба мечтали сбежать подальше из этих стен. Она — в лес с Гарретом к ванпулам, а он — в родной Элрог и толпе очаровательных женщин.

Время близилось к полуночи. Все были заняты собой, пока Луи не вернулся к своему месту, попросив у всех тишины.

— Как король Медеуса, я объявляю, что пришло время для танца наших счастливых молодоженов. Все помнят традиции? Что следует после танца? — интригующе спросил он. Один из лордов начал скандировать, и все подхватили, вогнав Джоан в краску. Она почувствовала, как мать положила руку на ее ногу, успокаивая и поддерживая.

— Постель! Постель! Постель!

Всех это так развеселило, что, казалось, до танца никому нет дела, пока королева-мать, слегка встревоженная, не объявила своим властным тоном о тишине. После этого она дала сигнал музыкантам играть песню для свадебного танца. У Эрика уже немного закружилась голова, но он был опытным в крупных пьянках, поэтому быстро пришел в себя, в отличие от Джоан. Во время танца, которому ее так долго обучали, ей становилось все хуже. Казалось, что до своей постели она просто не дойдет. Эрик знал о том, что одной рукой Джоан не могла управлять, поэтому ему самому пришлось держать ее на весу.

— Луи, о чем ты думаешь?! — Маргарита была вне себя и грозно шептала сыну на ухо.

— Что опять не так, мама? — Он недоумевал, в чем снова провинился.

— Посмотри на нее! Джоан еле на ногах держится! Но даже вино не спасает, она вся замкнулась, а тут еще ты со своей постелью! Испортил ей весь праздник! Они оба так пьяны, что утром нужно будет убедиться, в состоянии ли они были в эту ночь подтвердить брак.

— В этом Маргарита может не сомневаться, — улыбаясь, шепнула Лотта мужу, после чего Луи положил руку между ее ног.

— А мы сегодня подтвердим наш брак в очередной раз? — обдал он ее приторным винным запахом.

— Ты слишком много съел и выпил, Луи! — расхохоталась она, но после игриво добавила: — Но я готова подтверждать наш брак бесконечно.

Луи засмеялся и захотел поскорей закончить застолье, чтобы уложить Лотту в постель.

Танец закончился. Все встали, чтобы поблагодарить за столь «великолепное» исполнение, на которое вряд ли кто-то