Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее - Владимир Шутов

Приведем простой, но наглядный пример. Пусть два человека живут рядом, но один живет в окружающей его природе и считает себя самодостаточным. Он имеет самые незамысловатые потребности и не испытывает интереса ни к поэзии, ни к изобразительному искусству, ни к высокому творчеству вообще. А другой не может существовать без искусства, без высокого знания и постоянного общения с себе подобными. При этом эти люди не состоят в родстве и их ближайшие родственники не общаются между собой, то есть и с этой стороны у них нет ничего общего. Кто в этой ситуации будет кого любить, когда у них в значительной степени отсутствует взаимный интерес, по крайней мере любить больше, чем многих других людей, с которыми они заняты общим делом или объединены кровным родством? А если они к тому же являются представителями разных народов, исповедуют разные религии и говорят на разных языках? Они и понять-то как следует друг друга не смогут.

Так о какой же возвышенной всеобщей любви можно тогда говорить, разве что о доброжелательном отношении. Положа руку на сердце, нам и дела большого нет до того, как где-то проживает далекий от нас человек. Так, типичный европеец не будет особенно думать о том, в каком положении находится, например, тот или иной абориген тихоокеанских островов.

Итак, истинная любовь, если она, разумеется, истинная, а не фарисейская, не показная и не содержит в себе «подкладку» личной выгоды, всегда строго избирательна. Иначе это либо сознательный обман, либо дешевый розовый сироп для одурманивания масс. Любить всех без разбора – это удел богов или единичных высокостоящих избранных личностей, мы же в подавляющем большинстве случаев таковыми не являемся.

Всеохватная же любовь со стороны земного человека, если он, разумеется, не является особой, избранной личностью, по отношению ко всем людям является обратной стороной социальной пассивности, которая чаще всего проявляется в повышенном смирении, в уклонении от разрешения проблем мирской жизни. Вот почему такого рода любовь или, скорее, равнодушно благожелательное отношение так распространено в буддизме. Но в подоплеке такой любви скорее всего лежит нежелание, читай – просто страх, ухудшения своей личной кармы и последующего личного перерождения в низших жизненных сферах. Этот «идеалистический прагматизм» вполне понятен. Не случайно, что в православной ветви христианства любовь считается почти эквивалентной смирению (см. хотя бы /70/).

Ведизм же утверждает, даже настаивает на том, что любить следует прежде всего достойных людей. Чем более достойным является тот или иной человек, чем более он имеет заслуг, тем большей любовью мы должны его награждать. А что у нас сегодня получается? Мы привыкли или приучены любить не лучших людей, а зачастую прямо наоборот. Положа руку на сердце, следует признать, что больших мы привыкли любить меньше. Зависть к таланту или к богатству часто переполняет нас больше, чем искренний восторг от осознания величия достойного человека. Во многих из нас с пеленок въелась идея уравниловки, идея принижения значимости талантливых личностей и их заслуг и даже идея нивелирования талантов до уровня среднестатистического члена общества. Намного приятнее извергать из себя любовь или ее подобие на малых мира сего, ведь им живется, как правило, не лучше нашего, их можно и пожалеть. А вот боготворить тех, кто пролез наверх, но остался при этом духовно, интеллектуально и нравственно «серым», – это пожалуйста, это мы уже научились, на это мы оказываемся вполне способными. Это просто и приятно, они же «как все».

Однако такой подход даже с формальной точки зрения оказывается совершенно нелогичным. Если мы будем акцентировать наше внимание и наши чувства исключительно на такого сорта людях или на малых мира сего, то как же мы научимся любить все то, что принадлежит к действительно, а не к формально высшему миру, то есть к горнему миру? Как же мы, приучаясь любить малых и недостойных, научимся тогда любить Господа, высокого-превысокого? Будет ли тогда это истинная и глубоко прочувственная любовь? Где тут логика? Так кого и как мы тогда будем учиться любить в нашей земной жизни!

Так вот, наверное, еще и почему так сильно развита в ряде религий идея Спасения, приходящего извне, идея Мессии, который придет в наш грешный мир в период его разложения. В этой последней идее уже прослеживаются элементы логики, но эта логика напрямую связана с допуском и наличием большого Зла в окружающем нас мире и в нас самих, причем большего Зла именно на вершинах власти. Ну что же, на Бога мы надеемся, а сами все плошаем, уповая на Спасение свыше. Такова социологическая суть этой идеи. Разумеется, для ведического учения, для сынов богов такая позиция являлась неприемлемой.

Итак, в вопросе любви ведизм стоит на следующих позициях:

• любовь должна быть избирательна, в ней нет места для абсолютно всех;

• любовь должна быть активно проявляема;

• любовь должна подчиняться строгой иерархии – люби сначала себя, потом ближних, затем свой род, свою власть, потом свое государство, свою нацию;

• большая любовь – лучшим, меньшая – худшим;

• в отношении к дальним следует руководствоваться принципом рационализма, основной подход здесь таков: уважение + взаимовыгодное сотрудничество;

• ненависть, как антипод любви, следует проявлять только том в случае, если дальние становятся откровенными врагами.

Расширим понятие любви до уровня нации. Согласно ведическому учению, национализм есть любовь к своей нации, к своему народу, к своему языку и своей культуре, это уважение к своей истории и к родовым корням, это практическая помощь и поддержка в первую очередь выходцам из различных пластов своего народа или своей нации и только во вторую очередь при их выдающихся качествах и очевидной пользе – всевозможным инородцам. Вот и все. Как мы видим, в ведической постановке национализм принципиально не содержит в себе негатива. Его положения, если они не сопровождаются экстремизмом, могут быть положены в основу национальной идеи. Можно даже утверждать, что реальное, а не формальное существование серьезной национальной идеи без чувства здорового национализма невозможно. Такое его понимание дает основание считать, что он является мерой взаимодействия между крупными социальными организмами и образующими их нациями и народами, на базе которой могут добротно сосуществовать различные ветви человечества.

А вот шовинизм есть национализм со знаком минус, есть пропитанный Злом национализм, его обратная сторона. Шовинизм есть по сути ненависть и презрение к другим народам, ненависть, приводящая к периодически повторяющимся, а то и постоянно совершаемым агрессивным выпадам. Таким образом, шовинизм совсем не является логическим развитием или завершением национализма, развитием или завершением той или иной национальной идеи вообще, он является его прямой противоположностью. Национализм и шовинизм не близнецы-братья, они должны рассматриваться не в единстве, а в качестве социальных доктрин, явно противостоящих друг другу.

В ведизме, как уже говорилось выше, основные принципы взаимодействия со всеми соседними, «не своими» сводятся к установлению следующей меры:

1. Уважение.

2. Налаживание взаимовыгодного обмена ценностями.

3. Помощь в развитии наиболее слабо развитых народов.

4. Отпор агрессии в случае проявления враждебных действий.

А вот распространение на этих «не своих» высоких чувств любви, эквивалентных чувствам к «своим», должно иметь под собой очень добротное основание. Таким основанием может быть, например, генерация гениальных идей наилучшими представителями этих народов, совершение героических деяний, пропитанных высоким духом, создание произведений искусства высокого уровня, получение очевидной пользы и т. п. Никакой одинаковой «общечеловеческой любви» ведизм не признает, он вообще не признает никакой одинаковости в принципе. В Ригведе /64/ прямо сказано по этому поводу:

«Две руки, хоть и одинаковы, не делают одинаковую работу, Две коровы, хоть и одной матери, не дают одинаково молока».

С ведическим пониманием любви напрямую связано еще одна качественная сторона ведизма. Здесь нет презрения к радостям земной жизни, умерщвления плоти, самоистязания, самоугнетения, как физического, так и духовного. Наоборот, постоянное испытание этих радостей, систематическое проявление здоровых физических функций своего тела – вот основы этого учения. До наших дней дошло изречение – «в здоровом теле – здоровый дух». Здесь под здоровьем, разумеется, надо понимать не только отсутствие болезней, но и желание жить и наслаждаться жизнью. Поэтому в ведизме и наслаждение любовью, в том числе физическое наслаждение, не является греховным деянием. Оно здесь считается не только вполне «оправданным», но и признается в качестве важнейшей составной части счастья человека. Такое отношение к земному бытию заметно отличается от того, что мы наблюдаем в ряде других религий мира. И буддизм здесь является не единственной религией.