Движимые - Кристи Бромберг

Как такое может быть, я позволяю этому мужчине делать со мной такое в сексуальном плане, но прямо сейчас, обсуждение моего недостатка опыта заставляет меня чувствовать себя более голой, чем когда-либо? Неуверенность перекрывает мне горло, когда я пытаюсь объяснить.

— Это просто тяжелая ночь, — говорю я. — Прости. Забудь, что я сказала.

— Нет, ты так легко не отделаешься, Райли. — Он сдвигается на постели и, несмотря на мои протесты, притягивает меня так, что я оказываюсь сидящей между его бедер — лицом к лицу с ним — обхватив его ногами. У меня нет выбора, кроме как смотреть на него. — Что происходит? Что еще я пропустил сегодня, чего ты мне не рассказала? — Его глаза заглядывают в мои в поисках ответов.

— Правда, это глупо, — признаю я, пытаясь преуменьшить свое чувство неполноценности. — Я находилась в туалетной кабинке и подслушала, как какие-то дамы говорили о том, какой ты бог в постели. — Для верности закатываю глаза, не желая, чтобы его эго стало еще больше, чем оно уже есть. — …И, очевидно, что я более неопытна. — Смотрю вниз и сосредотачиваюсь на его больших пальцах, рассеянно двигающихся взад и вперед по моим бедрам. — Как ты получишь то, что хочешь, прожуешь меня и выплюнешь. Они сказали, что тебе не нравится предсказуемость и…

— Остановись — говорит он строго, и я не могу не посмотреть в его ошеломленные глаза. — Слушай, не знаю, как это объяснить. — Его голос смягчается, и он качает головой. — Правда не могу. Все, что я знаю — это то, что с самого начала с тобой все было по-другому. Ты сломала стереотип, Райли.

Его слова возрождают чувство надежды внутри меня, и все же в душе я по-прежнему ощущаю укоренившуюся неполноценность. Сейчас мы пытаемся обрести опору на постоянно движущейся под ногами земле.

— Знаю, — вставляю я, — просто…

— Ты не понимаешь, да? — спрашивает он. — Возможно, у тебя нет опыта, но… — он замолкает, пытаясь подыскать правильные слова. — …ты самый чистый человек, которого я когда-либо встречал, Райли. Эта часть тебя — эта невинность в тебе — так чертовски сексуальна. Просто охрененно невероятна.

Он упирается лбом в мой лоб, притягивая меня ближе к себе. Вздыхает и тихо смеется, его дыхание овевает мои губы.

— Знаешь, пару месяцев назад я мог бы ответить тебе по-другому. Но, черт возьми, с тех пор как ты выпала из гребаной подсобки, уже ничего не будет прежним. — Он на мгновение замирает, кончик его пальца скользит по линии моего позвоночника. — Раньше никто не имел значения. Никогда. Но ты! Черт, каким-то образом ты это изменила. Ты, имеешь значение, — говорит он с такой ясностью, что его слова проникают в то место в глубине меня, которое, я думала, никогда не сможет исцелиться. Разрозненные части теперь медленно срастаются.

Замираю, теплые руки Колтона обвиваются вокруг прохладной кожи моей спины. Он убирает мои волосы в сторону и прижимается губами к изгибу моей шеи. Царапающая щетина вызывает дрожь по спине.

— Что заставило тебя сделать сегодня подобные выводы? — бормочет он, прижимая губы к моей коже. Вибрации от его губ разносятся по гиперчувствительным нервам.

Пожимаю плечами без объяснения причин, внезапно смущенная признанием перед ним момента моей вопиющей неуверенности, когда он так явно показал мне сегодня, что я та, кого он хочет. На некоторое время между нами повисает тишина, мы вдыхаем друг друга.

— Если есть что-то, чего ты от меня не получаешь — что тебе нужно — ты ведь скажешь мне да? — Он отклоняется, чтобы взглянуть на меня, его руки покоятся на моих плечах, большие пальцы рассеянно гладят углубление ключицы, в глазах вопрос. Я продолжаю:

— Когда Тони сказала…

Колтона в тревоге вскидывает глаза.

— Тони?

— Это она была в туалете, — признаюсь я и вижу, как на его лице мелькает раздражение.

— Гребаная Тони, — бормочет он, проводя рукой по волосам. — Посмотри на меня, Райли, — велит он. Я поднимаю глаза, встречаясь с неприкрытой силой его взгляда. — Тони просто завидует, что у нее нет и десятой части твоей сексуальной привлекательности. И самое лучшее в этом — в тебе — то, что ты даже не осознаешь этого. Помнишь ту ночь в доме на Пэлисейдс? — спрашивает он, и все, что я могу сделать, это кивнуть, завороженная его словами и мягкой улыбкой, слегка касающейся его губ. — То, с чем я боролся. Почему я был таким засранцем. Как я мог привести тебя туда и относиться к тебе, как ко всем остальным, когда ты была не похожей ни на кого, с кем я бывал раньше? А потом я подошел к тебе, а ты стояла там, пытаясь понять, в чем моя проблема, выглядя чертовски красиво и ненамеренно соблазнительно. И несмотря на то, что я был мудаком, ты вернулась ко мне и отдала всю себя без какого-либо объяснения. — Он протягивает руку и проводит линию вдоль моего лба и носа, а затем останавливается на губах. — Это так чертовски заводит, Райли. Как не заводила ни одна другая, с кем я когда-либо был. Ни одна.

Прерывисто вздыхаю, боясь поверить в то, что он на самом деле говорит мне. Что я даю ему то, что нужно. Что у нас с ним все по-другому. Своего рода такое для него впервые. Шумно сглатываю, прежде чем сжать челюсти. Если я заговорю прямо сейчас, то с моих губ слетят три слова, которые он не хочет слышать. Эта ночь была эмоциональной, и я более чем поражена. Могу только кивнуть головой.

— Мне никогда не приходилось так много стараться, чтобы получить то, что думал никогда не захочу, — признается он, и слова проникают в меня и врезаются в мое разомлевшее сердце и открытую душу.

Как можно испытывать такую сильную любовь, когда я думала, что моя способность любить умерла вместе с Максом?

Наклоняюсь и выражаю слова, которые не могу произнести связно, тем, что прижимаюсь губами к его губам.

— Спасибо, — шепчу я ему, благодаря за многие вещи, которые не думаю, что он сможет понять, даже если я ему о них расскажу.

Он отклоняется назад, и я не могу не заметить ухмылку на его дьявольски сексуальных губах. Он приподнимает бровь и смотрит мне в глаза.

— Бог в постели, да?

Не могу сдержать вырвавшийся смех, ни чуточки не удивившись, что он не забыл.

— Разве я такое говорила? — дразню я, проводя кончиками пальцев по его животу. Чувствую под собой его увеличивающееся возбуждение от моего прикосновения. — Должно быть, случайно сорвалось с языка.

— О,