Сталинград - Андрей Иванович Еременко

описывает борьбу за Орловский выступ полковник немецкого генерального штаба Г.Р. Динглер, находившийся в 6‑й армии и выбравшийся оттуда за несколько дней до капитуляции (его рассказ приводит в своей книге генерал Ф.В. Меллентин):

«Все наши попытки подавить сопротивление русских в балке (имеется в виду балка Казённая, одна из наиболее активных позиций Орловского выступа. – А.Е.) оставались тщетными. Балку бомбили пикирующие бомбардировщики, обстреливала артиллерия. Мы посылали в атаку все новые и новые подразделения, но они неизменно откатывались назад с тяжелыми потерями, настолько прочно русские зарылись в землю… В конце концов русские были полностью отрезаны от внешнего мира. Они не могли рассчитывать и на снабжение по воздуху, так как наша авиация в то время обладала полным превосходством…

Балка мешала нам, словно бельмо на глазу, но нечего было и думать о том, чтобы заставить противника сдаться под угрозой голодной смерти»[58].

Так враг был вынужден охарактеризовать моральные качества наших воинов и признать, что действительно горстка советских людей проявила поистине легендарную храбрость и самоотверженность.

Трудности обороны Орловского выступа усугублялись одним очень досадным обстоятельством. Мы не могли поддержать наши войска артиллерийским огнем достаточной мощности из-за дальности и плохих условий корректировки.

Северный участок обороны Сталинграда, который удерживался группой полковника Горохова, противнику сломить не удалось. Многочисленные атаки превосходящих немецко-фашистских сил дальнейшего успеха не имели.

Некоторые успехи противника на этом этапе боев в Сталинграде объясняются также и тем, что контрудары, ранее организованные с севера, теперь, к сожалению, затихли. Помощь оказалась малоэффективной.

Эти, как, впрочем, и другие дни, отмечены проявлением беспримерного мужества и героизма наших людей. Гвардейцы-бронебойщики под командованием гвардии политрука Герасимова, оборонявшие Мамаев курган, вступили в единоборство с 23 фашистскими танками. Они встретили врага метким огнем, но танки противника, ведя смертоносный огонь, продолжали движение. Один за другим выбывали из строя защитники высоты, сраженные пулями и осколками вражеских снарядов. Оружие убитых и раненых переходило в руки тех, кто еще был в состоянии владеть им. Героическое сопротивление гвардейцев, их выдержка и боевое умение сломили врага. Он отступил, оставив 12 подбитых машин.

Подразделения, оказавшиеся в окружении, продолжали вести бои на своих позициях до получения приказа о соединении со своими. Так, батальон капитана Алехина с 30 сентября по 8 октября дрался, будучи со всех сторон отрезанным от остальных наших частей. Командир батальона сумел организовать круговую оборону. Воины, оказавшиеся в безвыходном положении, не потеряли высокого морального духа благодаря личному примеру коммунистов, комсомольцев, командиров. Враг бросил против стрелкового батальона четыре десятка танков и самоходных орудий и до полка пехоты. Бой шел сутки. Когда по радио батальону был отдан приказ соединиться со своими частями, бойцы, оставив заслон против наседавших врагов, устремились в яростную атаку на врага и, преодолев две оборонительные полосы противника, вышли к своим.

Подобные бои вел в эти дни один из полков дивизии генерала Желудева, тоже окруженный противником.

Шла жестокая, кровавая борьба за северную часть города. Линия нашей обороны медленно перемещалась на немногие метры в сутки, приближаясь непосредственно к сталинградским заводам. Удары вражеской авиации все усиливались. Гитлер бесился, требуя (в который раз!) скорейшего и полного овладения Сталинградом.

В этой угрожающей боевой обстановке командованию необходимо было прежде всего знать ее, что называется, врасти в нее, чтобы предпринять неотложные меры.

Опытный врач, изучая недуг своего пациента, находит лучшие средства для лечения и момент, когда они дадут положительный результат. Так и военачальник изыскивает и своевременно принимает надлежащие решения, способные улучшить тяжелую, подчас кризисную обстановку, в которой оказались его войска.

Беспримерная в истории стойкость нашей обороны и контрудары, предпринятые с севера, со стороны бывшего Сталинградского фронта, несомненно, принесли свои, хотя и не очень обильные плоды: противник понес колоссальные потери, многие его замыслы были сорваны. Но враг, используя свое превосходство в силах и средствах, рвался вперед, не считаясь ни с чем, не жалел ни крови, ни жизни своих солдат.

Угроза захвата Сталинграда противником все возрастала. Силы 62‑й армии, защищавшей северную часть города, были напряжены до предела. Обе стороны несли тяжелые потери. 62‑я настоятельно нуждалась в помощи, но приток резервов шел очень медленно из-за тяжелых условий переправы через Волгу, которая была под постоянным воздействием огня и ударов авиации противника. Требовался маневр.

Наши прежние контрмеры, и в первую очередь контрудары, наносившиеся с севера, производились в непосредственной близости от основной арены боев (это, конечно, не было для нас минусом), но противник сразу же, как только спадала наша активность с севера, возвращал свои силы для нажима на Сталинград. Немецкое командование имело возможность очень быстро совершать подобные перегруппировки, производя несложный маневр по коротким внутренним линиям; для вражеской же артиллерии, в сущности, никакой перегруппировки не требовалось: простым поворотом траектории с севера на восток она нацеливалась в требуемом направлении. Таким образом, открытие огня артиллерии по Сталинграду зависело главным образом от быстроты переноса наблюдательных пунктов с одного направления на другое.

Потребовалась новая контрмера. Такой контрмерой могли явиться контрудары, предпринимаемые где-то далеко на фланге, на более значительном расстоянии от Сталинграда. В этом случае противник, боясь за свой фланг, вынужден будет снимать часть ударных сил с главного направления для парирования таких контрударов, в результате чего будет ослаблен вражеский натиск на Сталинград.

Первый контрудар было решено осуществить силами 51‑й армии (командующий Труфанов) и 57‑й армии (командующий Толбухин) в районе межозерных дефиле, занятых немецко-фашистскими частями, с целью возвращения этих дефиле.

Каждая из этих двух армий наносила контрудар группой в составе двух дивизий, правда небольшого состава, на узком участке фронта в направлении на межозерные дефиле. Части товарища Толбухина должны были захватить и прочно укрепить промежутки между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак; главный удар они наносили на участке между озерами Цаца и Барманцак. Части товарища Труфанова должны были захватить и прочно укрепить межозерные дефиле на фронте от переправы северо-восточнее Малой Дербеты до южной оконечности озера Сарпа (южное); здесь главный удар наносился правым флангом.

Войска, наносившие контрудар, получили в свое распоряжение специальные инженерные части и средства заграждения. (Товарищ Толбухин получил 12 тысяч противотанковых мин, 20 тысяч противопехотных мин, 48 тонн колючей проволоки. Товарищ Труфанов получил 10 тысяч противотанковых мин, 16 тысяч противопехотных мин и 48 тонн колючей проволоки. Эти средства в достаточной мере обеспечивали захваченные рубежи в инженерном отношении.)

Обе армии нанесли контрудар внезапно на рассвете 25 сентября. Противник был опрокинут к к 12 часам того же дня отброшен за озера. Захватив межозерные дефиле, наши части сразу же приступили к их укреплению. Саперно-инженерные войска