Персона - Максим Жирардо

class="p1">– Я с готовностью отвечу на все ваши вопросы, – объяснила она, на этот раз медленнее проговаривая слова, – но сначала вы скажете мне, что происходит.

– Законное требование. – строго произнес Фрэнк. – Филиппа, Виржини и Тифен мы с вами обсуждаем потому, что все они в последние дни стали жертвами жестоких нападений. Очень жестоких и, по нашему мнению, совершенных одним и тем же человеком. – Каждую свою фразу он отделял небольшой паузой. – Нам хотелось бы установить, что их связывает. Мы узнали, что во время их последней встречи с ними вместе были и вы. Она произошла в Канне, в мае. Теперь вам понятно, зачем мы сюда пришли?

За все время объяснения Фрэнка Жюльет и бровью не повела, оставаясь собранной и бесстрастной, никак не реагируя и не выказывая эмоций.

– Они живы? – спросила она и, не дожидаясь ответа, встала. – Вы уверены, что не хотите что-нибудь выпить? Я приготовлю себе травяной чай.

Фрэнк отрицательно мотнул головой и повернулся к своим помощникам, призывая и их, в свою очередь, ответить. Жиль тоже отказался, а Лоране наконец попросила кофе. Жюльет зашла за стойку и взялась готовить два напитка.

– Да, они не умрут, но серьезные последствия этих преступлений останутся с ними на всю жизнь.

– Какой ужас, – машинально ответила она.

– Как по-вашему, за что на них могли до такой степени разозлиться?

– За что? – переспросила она и подняла брови, образовавшие идеальный полумесяц. – Даже не догадываюсь. Вот печаль… Я им сочувствую… им и их семьям.

– Мадам Ришар, почему вы ушли с работы? – спросила Лоране.

– К счастью, я живу в мире, где можно следовать за своей мечтой, – ответила Жюльет, улыбнулась открытой, раскованной, почти меланхоличной улыбкой и подняла глаза. – Мне не хотелось упускать эту возможность.

– Значит, не из-за Каля Доу?

– Нет… Точнее… И да, и нет. – ответила она, опустила голову и стала дальше готовить напитки, – Месье Доу прекрасный профессионал, пользующийся в своей сфере огромным уважением и известностью. Учиться бок о бок с ним – невероятное везение. Работать с Калем Доу это трамплин и возможность внести в резюме наивыгоднейший пункт, это начало карьеры, в потенциале способной достичь значительных высот. С другой стороны, он человек очень требовательный и… – Она на миг запнулась, но тут же продолжила: – И грубый в отношениях с другими. Благодаря ему я поняла, что создана совсем для другого.

Она отпила свой чай и опять перехватила обращенный на нее взгляд Фрэнка.

– Вы, вероятно, ужасно разочаровались? – спросил он.

Жюльет схватила две чашки, одну поставила перед Лоране, а другую на край журнального столика у старого, облупленного клубного кресла. Над ними белыми струйками поднимался конденсат водяного пара.

– Разочаровалась? Да нет, скорее испытала в душе печаль.

На этом слове Жюльет немного задержалась, будто желая подчеркнуть его или переварить.

– Сначала мне пришлось преодолевать тоску, связанную с этой неудачей, потом, перед лицом такой несправедливости, меня охватил гнев. Наконец, я смирилась и поняла, что у меня другие надежды и чаяния, которые я на сегодняшний день и реализую.

Фрэнка ее искренние слова поразили. Эта молодая женщина не скрывала своих чувств за пеленой привычных уловок. Она приняла для себя и поражение, и перемены, хотя общество ненавидело и то, и другое.

– Откуда вы, мадам Ришар? – поинтересовался Фрэнк.

– Вы хотите узнать, где я родилась?

– Да.

– Я наполовину француженка, наполовину колумбийка. Родилась в Боготе, мама была из Франции, отец из Колумбии. Там же провела детство. В Париж приехала в 2012 году, чтобы закончить образование.

– Ваша семья осталась в Колумбии?

– Мама и сейчас там живет, а отец несколько лет назад умер. Еще у меня есть большая французская семья в окрестностях Лилля, но мы редко встречаемся.

– Братья или сестры у вас есть?

– Нет, я единственная дочь.

Она сделала большой глоток чая, над которым поднимался пар. Фрэнк воспользовался этой парой секунд, чтобы взять паузу. Оглядевшись вокруг, он увидел на двери в ванную одежду, которая, вероятно, была не ней днем: темные джинсы, белая футболка, свитер в бело-синюю полоску – обычный, универсальный наряд. Кроме того, комиссар обратил внимание на стопку газет на стойке, настольную лампу с ярко-зеленым абажуром, рюкзак в каких-то пятнах, застывший в режиме ожидания «МакБук» и пару кроссовок.

– С Калем Доу сейчас контакты поддерживаете?

– Нет, больше я с ним не виделась.

– Что вы о нем думаете?

– Что я думаю о месье Доу? – переспросила Жюльет, взвешивая слова. – Если честно, то у меня не было времени его хорошенько узнать. Мне кажется, он блестящий руководитель, но в общественном плане человек мелкий и ничтожный.

– Мелкий и ничтожный? – удивленно переспросил Фрэнк.

– Я работала всего лишь его помощницей и практически ничего для него не представляла. Соглашаясь быть пустым местом, вы либо идете до конца, либо увольняетесь… Я предпочла уйти.

– Он человек жестокий?

– Вы считаете, что эти нападения совершил он, и хотите услышать от меня, что вы на верном пути? – резко ответила она.

Фрэнк улыбнулся. У него были на исходе силы. Да, причиной тому, конечно же, служила усталость, но не только. Допрос требовал больше сосредоточенности, чем все остальное. Для него требовалось определить цель, выработать мысленно тактику ее достижения, проанализировать реакции собеседника, включить их в первоначальный план и, в зависимости от них, подправить подход. Такая интеллектуальная гимнастика отнимала у него массу энергии. На разговор с сидевшей напротив него молодой женщиной – сообразительной и умной – он тратил последние резервы. Фрэнк расслабился и от всей души улыбнулся.

– Ну так как, мы на верном пути? – с видом заговорщика произнес он.

– Хмм… Трудно сказать.

Она сделала вид, что задумалась, опять пытаясь увидеть на потолке божье вдохновение.

– Он, конечно же, тип малосимпатичный, жестокий, может, даже садист. Но разве это превращает его автоматически в потенциального злодея? Если бы у меня, комиссар, был ответ на этот вопрос, я стала бы инспектором полиции.

На этот раз Фрэнк позволил себе искренне расхохотаться. Ему еще много о чем хотелось ее расспросить, но цель теперь выглядела далеко не такой определенной.

– У меня к вам еще один вопрос, – продолжил он, вновь посерьезнев. – Во время вечеринки вы не заметили ничего такого, что могло бы намекнуть на того, кто совершил эти преступления? Если нет, то, может, до нее или после?

– Нет, комиссар, мне больше не известно ничего. Это, может быть, он, но может, и нет. Каль Доу больше не является составной частью моей жизни, меня это теперь не касается.

Фрэнк выхватил из внутреннего кармана смартфон, прокрутил проходившие по делу фотографии, которые он решил себе оставить, и