Дом в Мансуровском - Мария Метлицкая

жарила оладьи, а они с Юлькой рисовали кукольную одежду. А за окном было тоскливо, дождь все не прекращался, лил и лил, небо было низким, серым и беспросветным. У двери стояли резиновые сапоги, на печке сушились вязаные носки и пахло мокрой собакой.

А вот засыпать под звуки дождя было приятно.

Дача. Да, надо попробовать. Только где и как ее искать, эту дачу? Надо посоветоваться с сестрой, Юлька умная, что-то подскажет.

«В сентябре вернетесь, – говорил Леша. – И дочка окрепнет, и ты придешь в себя. Ну и тебе в Москве по-всякому будет легче, и физически, и морально, – ты здесь среди своих».

– Святой человек, – заметила Ася, когда Маруся пересказала ей разговор с мужем. – Ни грана эгоизма. Как же тебе повезло, Марусь! Надеюсь, ты понимаешь.

Счастливая Маруся радостно улыбнулась:

– Асечка, да все я понимаю. И знаю, какой Лешка хороший. Ты лучше про дачу подумай! И папе там будет лучше, и тебе здесь полегче – отдохнешь от нас, побудешь одна.

Прощались долго. Маруся плакала и не отпускала мужа.

– Уже скучаю, – шептала она. – Зачем ты меня уговорил остаться?

Врала. Мечтала остаться. Никто и не знает, какая она хитрая! Ну не врала – так, привирала.

За мужем закрылась дверь, заплакала Томочка, и Марусю закрутили дела. Через две недели должна была состояться Юлькина свадьба. Жаль, что Лешке пришлось уехать, кончился отпуск. Но она отправит ему фотографии.

При поисках дачи посетовали, что за копейки продали дом бабы Гали, как бы сейчас он пригодился! Но что вспоминать про то, что было сделано?

Как сказала Ася: «Что дом? Самая маленькая из потерь».

Дача нашлась, и нашлась, как ни странно, быстро. Нашла ее не вездесущая и всемогущая Юля, а Ася, и, как обычно бывает, случайно. Асина коллега посетовала о своей даче, которая, увы, два года стоит без дела: свекровь умерла, дети выросли, а им с мужем сидеть в домике дядюшки Тыквы неохота, они любят путешествовать на машине.

Ася осторожно поинтересовалась брошенной дачкой. Коллега с радостью рассказала, что дачка маленькая: две комнатки плюс терраска, зато хороший участок, правда, теперь заброшенный и заросший, а раньше, при свекрови, такие были цветы. Весь поселок ходил любоваться. Цветы Асю интересовали мало, а вот лес, речка и удобства – даже очень. Оказалось, что речки нет, но есть озерцо, вполне чистое, с песчаным пляжем, и лес в двух шагах, а магазин в трех, и там все необходимое: хлеб, молоко, творог. В домике чисто, свекровь была чистюлей и прекрасной хозяйкой, туалет, правда, на улице, но это как во всех летних домиках. Зато душ есть, но работает или нет, надо проверить.

– А что, хочешь снять? – коллега явно обрадовалась.

Ася кивнула:

– Для дочки с внучкой. Ну и мужу не повредит, все-таки воздух.

– Еще какой! – загорелась коллега. – Кругом леса, а тишина какая! Он у тебя, кажется, из ученого мира?

– Он у меня пенсионер, – грустно сказала Ася, – но и пенсионерам тишина не помешает.

В субботу отправились смотреть домик. Час на электричке с Савеловского, пятнадцать минут до поселка.

Дачка стояла на краю поселка, у самого леса – аккуратный маленький домик, выкрашенный зеленой краской. Заросший, но милый участок. Что еще надо? Комната для Александра Евгеньевича и комнатка для Маруси и Томочки, но главное – природа, воздух и тишина.

Сговорились, сумма оказалась смешной, и коллега сказала, что заезжать они могут, как только соберутся. Если будет теплый май – да ради бога! Захотят остаться в сентябре – на здоровье. Ну а если покосят и приведут участок в порядок – хозяева будут счастливы.

Приближалась свадьба. Юля, конечно же, нервничала, хоть и пыталась это скрыть. Маруся, скучая по мужу, писала бесконечные письма и по три раза на дню бегала к почтовому ящику, много плакала, но тут же утешалась, любуясь дочкой. Томочка требовала внимания и любви, и с этим у Маруси все оказалось в порядке, матерью она была беспокойной и сумасшедшей, как и все нормальные матери.

Юлина свадьба пришлась на теплый, но дождливый весенний день – дождь лупил как из ведра.

Жених, импозантный, высокий, в сером костюме и красном галстуке, с модной и аккуратной шкиперской бородкой, был хорош, ну про невесту и говорить нечего – от Юли нельзя было отвести глаз. Конечно же, она выпендрилась, иначе это была бы не Юля. Никакого традиционного белого платья, а уж тем более фаты или новомодной шляпки. Платье, узкое, длинное, из шелка изумрудного цвета, обтягивало ее богатые формы, подчеркивая узкую талию, высокую грудь, широкие бедра. Распущенные волосы – никаких причесок или укладок, никакого тяжелого вечернего макияжа. Да ей и не требовался макияж – природной сочности и яркости у нее было в избытке.

Красивая и необычная пара притягивала взгляды. И как жалко, банально и повседневно смотрелись остальные брачующиеся – невесты, путающиеся в жестких белых кринолинах и кружевах, и женихи в строгих черных костюмах.

Торжественная часть прошла под плохо сдерживаемый смех. Невеста, вцепившись пальцами в ладонь жениха, тихо хихикала. Жених мужественно держался.

Александр Евгеньевич ерзал в давно позабытом узковатом костюме, мечтая сорвать удушающий галстук и поскорее оказаться дома – подобные мероприятия были ему не под силу.

Ася, все еще по-девичьи тоненькая, стройная, с уже заметной сединой в густых темных волосах, очень серьезная и напряженная, с тревогой поглядывала на старшую дочь.

Тост от родителей говорила она. Готовилась долго, репетировала вместе с Марусей, и обе ужасно нервничали, Ася запиналась, Маруся подсказывала. Ася, увидев слезы старшей, расплакалась. Это был лучший и самый дорогой подарок.

После родительского тоста встала невеста, громко и решительно заявив, что торжественная часть окончена, больше никаких тостов – иначе штраф – и уж точно никаких криков «горько!» и пожеланий потомства!

– Пьем, едим, танцуем и веселимся. Иначе невеста сбежит, – предупредила она, – вы меня знаете!

Так все и было: ели, пили, танцевали. Спустя пару часов по-английски уехали родственники невесты.

– Ну вот, – сказала в машине Ася, – и старшую выдали. Как хорошо, Сашенька! И жених мне понравился! А тебе?

Ответа не было, Александр Евгеньевич мирно посапывал.

В ту послесвадебную ночь Маруся не спала. Думала о сестре, о совсем старом и немощном отце и конечно же о себе. Решила, что в сентябре точно уедет. Муж и жена должны быть вместе, иначе какая семья? Юльке повезло больше – она полюбила москвича, врача, а не морского офицера. Маруся поплакала и на рассвете уснула.

Лето пролетело как один день: ждешь тепла и солнца, а за окном снова осень. В середине августа пожелтела листва, вечера стали холодными