Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

тот самый момент, когда Киссинджер был наиболее влиятелен. "Он - Генри Киссинджер финансового мира", - сказала в интервью Newsweek Донна Шалала, будущий министр здравоохранения и социальных служб при Клинтоне, а ныне президент Университета Майами. "Он такой же блестящий, как Генри, такой же европеец, как Генри, заключает столько же сделок, как Генри. Но он милее Генри".

Но обожествление Феликса на Манхэттене мало что значило в Вашингтоне. Президент Форд не только не обращал внимания на финансовый кризис Нью-Йорка, но Феликс не мог избежать продолжающегося расследования SEC по поводу сделки с Хартфордом, даже самых неясных ее деталей. Давая последние показания в рамках второго расследования SEC 3 февраля 1976 года, Феликс начал скромно, объяснив юристам SEC, что после его предыдущих показаний губернатор Кэри попросил его принять участие в финансовом кризисе Нью-Йорка. Прозвучал короткий кивок признания, но интереса не было. Юристы Комиссии по ценным бумагам и биржам были настроены на деловой лад.

Впервые они сосредоточились даже на самых мельчайших деталях сделки, к тому времени препарируя всю череду событий на протяжении более четырех лет. Среди прочего, SEC теперь хотела узнать, что Феликс знал о небольшой итальянской компании по производству автозапчастей Way-Assauto, которую ITT довольно неожиданно купила в 1971 году. Семьдесят процентов акций Way-Assauto принадлежало семье Гриффа, а 30 процентов - инвестиционной компании, контролируемой влиятельной семьей Аньелли, основными владельцами Fiat и близкими соратниками Куччиа и Андре. Последовательность событий сложна, но так или иначе ITT в конце мая 1971 года купила компанию за 22 миллиона долларов (фактически 20 миллионов долларов наличными от ITT и 2 миллиона долларов наличными, которые Way-Assauto имела на балансе и которые ITT позволила продавцам снять при закрытии сделки) в результате сделки, посредником которой выступил Lazard. Зачем Феликсу, Андре или Lazard участвовать в сделке такого масштаба в Италии - это, конечно, хороший вопрос. "Это было просто относительно небольшое приобретение, к которому я практически не имел отношения", - говорит Феликс. "Да и фирма тоже". Как же тогда объяснить гонорар Lazard в размере 300 000 долларов? Простой ответ, несомненно, заключается в том, что в этой крошечной сделке участвовали не только акции Mediobanca, но и два самых крупных и важных клиента фирмы, ITT и Агнелли - более чем достаточное оправдание для участия Феликса и Андре. Комиссия по ценным бумагам и биржам допрашивала Феликса, есть ли у него какая-либо связь между продажей Mediobanca 400 000 акций ITT серии "N" по цене 55 долларов за акцию, или 22 миллиона долларов, компании IIA, контролируемой Агнелли, и соглашением ITT о покупке, также за 22 миллиона долларов, Way-Assauto, поставщика запчастей для Fiat, и все это в одно и то же время в первой половине 1971 года. Феликс возразил, но признал, что между этими двумя сделками существует четкая, неоспоримая связь.

Юристам SEC также было весьма любопытно узнать, как еще один опцион Mediobanca на покупку тридцати тысяч акций ITT серии "N" оказался в наследстве давнего клиента Lazard Чарльза Энгельхарда в то самое время, когда Энгельхард продал принадлежавшую ему инвестиционную компанию Eurofund компании ITT. Партнер Энгельхарда по долевому участию в Eurofund? Не кто иной, как Lazard Freres из Нью-Йорка. Оказалось, что Энгельгард и Lazard контролировали 28 процентов Eurofund через свое партнерство с ограниченной ответственностью Far Hills Securities. Пожалуй, самым любопытным показанием банкира из Lazard было свидетельство Мела Хайнемана. На момент дачи показаний Хайнеманом перед SEC в сентябре 1975 года ему было тридцать пять лет, и десятью месяцами ранее он был повышен до партнера в Lazard после шести лет работы в качестве юриста. Хотя он окончил Гарвард и Гарвардскую школу права, сомнительно, что его экстраординарное образование могло подготовить его к работе в Lazard. Он входил в состав команды ITT, работавшей над предложением об обмене акций в Хартфорде, буквально подсчитывая предложенные акции. Он вспомнил, что для Комиссии по ценным бумагам и биржам его дважды посылали в Mediobanca в Милане: сначала в ноябре 1970 года, а затем с 12 по 17 января 1971 года, чтобы сделать что-то или что-то в отношении перепродажи Mediobanca акций ITT серии "N" или, возможно, что-то связанное с Way-Assauto; в любом случае, он не был уверен, что именно он делал в Италии в январе 1971 года.

Его показания дают редкий - и часто юмористический - взгляд на жизнь сотрудника Lazard того времени. Описание Хайнеманом своих обязанностей в качестве молодого инвестиционного банкира приятно контрастирует с той высокопарной ролью, которую обычно изображают. Но в одном Хайнеман был совершенно серьезен: несмотря ни на что, говорил он многим своим коллегам в то время, он не собирался садиться в тюрьму, чтобы защитить Феликса. "У меня не было причин делать что-то для Феликса, - говорил он тридцать лет спустя, - потому что, видит Бог, Феликс не сделал ничего ни для кого другого".

Для SEC он вспомнил, что присутствовал на встрече в офисе Mediobanca, где собрались восемь или десять банкиров Mediobanca, включая Куччиа. "Единственное, что я помню об этой встрече, - пояснил Хайнеман в своих показаниях, - это то, что она касалась определенных налоговых проблем, которые были как-то связаны со сделкой Way-Assauto. На встрече присутствовали итальянцы, за исключением меня. По моим воспоминаниям, примерно 95 процентов разговора велось на итальянском языке, изредка переходя на английский для моей пользы". Он вспомнил, что сообщил все, что мог, о встрече - а это было очень мало - своему клиенту Стэнли Люку из ITT. "Причина, по которой я так точно помню, заключается в том, что это прервало очень приятный ужин, который я проводил со своей женой", - свидетельствовал он. "Я помню это очень конкретно". Он также вспомнил, что ничего не докладывал о своих пяти днях в Италии Феликсу, который был его начальником, хотя, по его словам, он понятия не имел, работал ли Феликс над сделкой Way-Assauto. "Единственное воспоминание, которое у меня есть в плане отчета после этой встречи, - и вы поймете, что, будучи сотрудником Lazard, я очень хотел попасть домой, пробыв в Италии пять или шесть дней, я помню, что позвонил г-ну Рохатину, в основном чтобы рассказать ему, что была такая встреча и в какой степени я мог знать, что произошло, и попросить его разрешения вернуться. По моим воспоминаниям, мистер Рохатын не интересовался никакими подробностями этой встречи и лишь предположил, что правильным решением для меня будет передать их Стэнли Люку. Мистер Рохатын сказал, что после того,