Философ - Сергей Петрович Щербаков

нас за порчу чужого имущества?» Но вслух я спросил другое: «Слушай, а зачем нам именно грушевые?» Антон посмотрел на меня как на умалишенного: «Городской, да? Ничего не понимаешь в банном деле. Делай, что говорят, и не задавай глупых вопросов».

Я почувствовал, как внутри закипает злость. Ишь ты, командир нашелся! В мое время такого сопляка быстро бы на место поставили. Но сейчас я был в чужом теле, в чужом времени, и приходилось играть по чужим правилам. Решив доказать, что не лыком шит, я замахнулся топором и начал рубить ветки, представляя на их месте наглую физиономию Антона. Работа оказалась на удивление увлекательной.

Каждый удар топора будто выбивал из меня частичку накопившегося раздражения и непонимания. Груша постепенно приобретала вид тропической пальмы, а я все рубил и рубил, войдя в раж.

Вдруг я понял, что Антон куда-то исчез. Вот ведь хитрый жук! Небось, пошел прохлаждаться, пока я тут работаю. Но останавливаться не хотелось — в конце концов, это была единственная понятная мне задача за весь день. Я продолжал рубить ветки, погрузившись в свои мысли. Вспоминал завод, бригаду, даже ту злосчастную лаву, которая отправила меня в это странное будущее. Интересно, что стало с моими товарищами? Доработали ли они до пенсии? А завод? Стоит ли он еще?

Вдруг скрипнула калитка, и я увидел круглые от ужаса глаза какой-то женщины. Она смотрела на меня так, будто я, как минимум, убивал котят. Я машинально оглянулся, проверяя, не стоит ли за моей спиной маньяк с бензопилой. Никого не обнаружив, я решил спросить про Антона: «Извините, вы не видели парня с чубом?» Женщина затрясла головой и начала судорожно закрывать калитку. Я недоуменно посмотрел на топор в своих руках, потом на изуродованную грушу. До меня начало доходить, что, возможно, я сделал что-то не так.

Решив, что надо бы спросить разрешения на дальнейшую рубку (лучше поздно, чем никогда, верно?), я направился к хозяйке. И тут началось что-то невообразимое. Женщина завизжала так, будто ее режут, захлопнула калитку и загремела засовом. Я остался стоять в полном недоумении, пытаясь понять, что происходит. В голове пронеслась мысль: «Неужели в 2003 году боятся подростков с топорами? Да в мое время такой пацан на заводе уже вовсю работал бы!»

«Ну и чудные люди здесь», — подумал я, решив, что, раз уж потрудился, надо забрать нарубленные ветки. Собрав их в охапку, я двинулся дальше по улице, волоча за собой зеленый след из листьев и размахивая топором. «Антон! — кричал я, оглядываясь по сторонам. — Куда ты подевался, черт побери?» В голове крутилась мысль: «Вот так всегда — начальство свалило, а ты разгребай!»

Подойдя к соседнему двору, я заметил над воротами чью-то голову. «Эй, вы не видели парня с чубом?» — крикнул я, поднимая топор, чтобы указать на прическу Антона. Голова мгновенно исчезла, а через секунду я услышал звук захлопывающихся ставней. «Да что с ними всеми такое?» — недоумевал я, продолжая свой путь по деревне. В моем времени люди были куда более общительными. Да и вообще, что за странная реакция на обычный вопрос?

Только подошёл к соседнему двору, над воротами заметил голову. Реально. То есть кто-то, предположительно, молодая женщина, вряд ли мужик стал бы платок на башку вязать, ухитрилась залезть туда, и вынырнув из-за края ворот, так, что только глаза и нос торчат, наблюдает внимательно за мной не менее круглыми глазами, чем у предыдущей. «Странно, — подумалось, — неужели в этом времени все бабы по заборам лазят? Или это какой-то местный обычай?» Прищурившись, попытался разглядеть лицо незнакомки получше, но зрение подводило. «Эх, были бы глаза молодые, как раньше…» — с тоской вспомнил прежнюю жизнь.

«Груша есть?» — говорю ей, стараясь, чтобы голос звучал по-взрослому басовито. А сам ближе к воротам иду. Ну, не орать же на всю улицу. Топор в руке висит, я им помахиваю. Чувствую себя как-то неловко — вроде как пацан совсем, а топором размахиваю. Но ничего не поделаешь, надо соответствовать заданию Антона.

В ответ раздался грохот и лицо, а точнее его половина, исчезла. Правда, отчётливо слышался мат. «Ого, — удивился про себя, — а бабёнка-то с характером». Думаю, с женщиной беда приключилась. И рванул же к калитке. Потому что высота ворот метра два с половиной. Как она наверх залезла, ума не дам. «Может, в цирке работает? Или по крышам бегает, как эти, как их… паркурщики?» — пронеслось в голове.

Судя по грохоту, свалилась бестолковая овца прямо оттуда, где стояла. Я, конечно, не доктор Айболит, но глаза у неизвестной особы были очень выразительные. «Там и все остальное должно быть на уровне», — мелькнула шальная мысль. Тут же одёрнул себя: «Тьфу ты, что за ерунда в голову лезет! Мне же сейчас всего пятнадцать, нечего о таком думать». Красивые женщины — мое хобби. Ну, а второй момент, вдруг она ногу сломала. Или руку. «Хотя, — подумал, — с такой высоты можно и шею свернуть. Надо поспешить».

Подбежал к калитке, дёргаю, закрыта. «Ну конечно, — досадливо поморщился, — а чего я ожидал? Что она гостеприимно распахнётся передо мной?» И тут из-за ворот раздалось жалобное, но очень громкое: «Помогите! Убивают!» Думаю, вот это номер! Вот это Дубки! Ещё ночь не наступила, а тут вот так запросто человека насилию подвергают. «Стоп, — осенило меня, — а может, это розыгрыш какой-то? Или съёмки скрытой камерой?» Огляделся по сторонам, но никаких камер не заметил.

Я разбегаюсь и плечом в калитку. Надо спасать красавицу. Искренне надеялся, что она красавица. А то будет очень обидно. «Хотя, — мелькнула мысль, — какая разница, красавица она или нет? Человеку помощь нужна!» Только раз ударил, а за воротами заголосили так, будто процесс убивания уже начался и в полном разгаре. Думаю, ну, вообще капец. Надо девку спасать. Что ж там за садист издевается. И ору жертве в ответ: «Щас, подожди! Щас калитку выбью, доберусь!»

Разбегаюсь и опять со всей дури — на-ка! — по калитке. Она намертво закрыта. «Чёрт, — выругался про себя, — вот бы сейчас мою прежнюю силушку…» Думаю, ладно. Отступать нельзя. Раз уж начал спасать, нужно довести дело до конца. Пошел на третий заход. Разбег подальше взял. «Была не была, — решил, — если не получится, придётся искать другой способ».

И вот картина. Девка за воротами орет, как резаная.