Камень и ветра 4. Поход за радугой - Анатолий Нейтак

– Да. Это неизбежно, пока сущность её остаётся для нас загадкой. Но я слишком долго был полностью глух к чужим мыслям, чтобы забыть, каково это – не иметь уверенности. Никогда, ни в ком. Надеяться и доверять, не обладая точным знанием. Умение слышать других – исключение, а не правило. Но отношения между людьми возможны и без этого умения.

– Похоже, мало тебя били.

Новая сапфирная вспышка. Короткий кивок:

– Били – мало. Чаще топтали и предавали. Но это ещё не причина озлобляться на весь свет.

– Мальчишка…

– Быть может. И даже скорее всего. Это хорошо: значит, я ещё буду расти.

Стилет поморщился.

– А-а, поступай, как знаешь. Но лично я не намерен выпускать Тайну из вида ни на миг.

– Не выпускай. Нам с Иглой меньше работы.

– Хо! Вы уж выберите что-то одно: или доверяете, или присматриваетесь.

– А зачем отделять одно от другого? Между прочим, друг в друге ты и Эйрас тоже не можете быть уверены до конца. Я ни разу не видел вас без плотных ментальных щитов. Однако мы до сих пор едем по одной дороге и в одном направлении.

"Непрошибаем, – подумал Стилет. – Как Игла умудрилась сделать его таким за столь смехотворный срок? Или это он сам таким стал?.."

Вопрос остался без ответа.

22

…тяжело произносить простое слово "другие"… Всегда вместо него тянет ляпнуть "лучшие" или "худшие".

– Косарь! Побратим!

– Усище! Кто это с тобой?

Простой вопрос вызвал неожиданное замешательство. Уж кто-кто, а Косарь отлично знал, как непросто смутить такого бывалого вояку и мага, каким являлся его побратим. Поэтому он насторожился, хотя вида постарался не подать.

– Это путешественники, с которыми я пересёк хребёт. Игла, Стилет, Клин… и Тайна. Да, с Клином ещё гарпон… ручной.

– И где он?

– Не знаю. Охотится, наверно. Спроси у хозяина.

– Что-то ты темнишь, побратим. Кто эти "путешественники"? Ехать через Малый Рубежный всего вчетвером… ну, даже вшестером, если считать и девочку, и "ручного гарпона" – это риск.

– Только не для них, – понизил голос Пивной Ус. – Не прими моих спутников за простых людей. И говори с ними предельно вежливо.

– Да кто они? Что ты мнёшься?

– Игла, Стилет и Клин – маги… сильные тёмные маги.

– Все трое?

– Да. Все они – некроманты.

Косарь поморщился.

– Тьфу! Нашёл, с кем связаться!

– Я спешил. Щербатый… как он?

Тут Косарь уже не скривился, а помрачнел.

– Плохо. Идём, он вроде сейчас в сознании. Поговоришь…

– Погоди. Я бы сперва поговорил с Иглой.

– На что тебе эта чернявая бледная немочь? Ты что, её…

– Заткнись! – прошипел Ус. И не гневно, как ожидал Косарь, а пугливо. Это Ус-то! Во внутреннем дворе военной заставы Союза Стражей Сумерек, среди полутора сотен знакомых и настоящих друзей, отлично знающих, за какой конец берут меч! – Я ведь говорил: будь предельно вежлив. И не думай, что тебя не слышат. Если она сочтёт себя оскорблённой, я не поставлю на целость твоей шкуры даже дырявого медяка!

– Будь она хоть магистром некромантии, я её не боюсь.

– А она и есть магистр, побратим. Причём не младший. Но чтобы наделать в тебе дыр, магия ей не потребуется.

– Ты про её железяку, что ли?

– Именно. Если моё слово для тебя хоть что-нибудь значит, держись от Иглы подальше. Да и от двоих других тоже.

– Ладно, не дрожи, – усмехнулся Косарь, внутри пребывая в глубоком недоумении. – Но ты так и не сказал, зачем она тебе теперь.

– Не мне. Если в письме не было ошибок, Щербатому пригодится любая помощь.

– Усище, ты не заболел? Просить помощи у некроманта! Тут нужен целитель, а не…

– Игла сведуща в целительстве. Как и Стилет.

– Это некроманты-то?

– Вот теперь видно, что ты всегда предпочитал магии меч. О могуществе тёмных целителей не слышал лишь глухой.

– Лишь глухой не слышал о плате за это могущество!

– Косарь, ты что? Неужели жизнь свиньи или барана тебе дороже жизни побратима?

– Не думаю, что Щербатый скажет спасибо, узнав, что ради спасения его жизни мы призвали на помощь некромантию!

– А мне будет всё равно, что он скажет, лишь бы только он снова мог говорить, ходить и держать оружие!

– Вы напрасно ссоритесь.

Косарь чуть не подскочил. Та самая "чернявая бледная немочь", про которую они говорили, ухитрилась подобраться совсем близко с бесшумностью призрака. Поглядев на осанку Иглы, на её спокойную свободную позу, на её оружие, носящее следы частого интенсивного использования, Косарь начал подозревать, что она действительно может оказаться опасным бойцом.

– Мой долг целителя обязывает меня осмотреть больного, находящегося в опасном для жизни состоянии. К сожалению, этот же долг запрещает мне лечить против воли пациента. Но решать, принять мою помощь или нет, будет сам пациент. Конечно, если он действительно в сознании.

"Слышала. Весь разговор подслушала, стерва!

И плевать. Всё равно ничего она мне не сделает".

– А вот это, – слегка прищурились чёрные глаза, – буду решать уже я.

– Ты что, ещё и мысли читаешь?

– Могла бы, притом с лёгкостью, да нужды нет. Люди вроде тебя очень предсказуемы… и не только в поединке.

Зрачки Иглы неожиданно полыхнули багровым пламенем. Настолько неожиданно, что Косарь проглотил уже готовый выскочить резкий ответ на её словесный выпад. А секундой позже стало поздно: слегка поклонившись, Игла уже развернулась на низких каблуках и безошибочно направилась к пристройке, в которой обычно размещались раненые.

Может быть, Косарь и не оставил бы всё так просто, если бы вокруг не раздались встревоженные крики. Обернувшись, он увидел, как во двор заставы камнем падает крупный гарпон. Да, именно падает: нормальные гарпоны так не летают. Уже в десятке локтей от земли крылатая нечисть перевернулась, со сверхъестественной скоростью затормозила и плавно опустилась на предплечье того мужчины, которого Пивной Ус назвал Клином.

Зрелище было откровенно нереальным. Диким. Нахохлившийся, распушивший перья гарпон казался едва ли не больше своего хозяина. Острейшие серповидные когти должны были если не отрезать руку глупца, пытавшегося приручить нечисть, то уж как минимум покромсать полосками рукав его тёмно-серой кожаной куртки. Однако создавалось полное впечатление, что Клин удерживает вес, не превышающий голубиного.

А потом "птичка" разинула свой клюв:

– Видишь, Хэнги, я был пррав. В меня даже не стрреляли.

– Ну, Лурраст, я с тобой и не спорил.

– А зрря. Выигррывать прриятно.

– А проигрывать?

– По-рразному, Хэнги. Смотрря кому, в чём и на каких условиях. Тебе я прроигррал бы без боязни, ибо ты великодушен.