Черкес 5. Спасти кавказского пленника - Greko

дни нам есть чем заняться. Пока вы тут прохлаждались, я переговорил с Хаджуко Мансуром, — остановил прения Венерели. — Уговорил его на общий сбор для последней атаки на русских в этом году. Именно победы сплачивают народ и поднимают боевой дух. А не ваши смешные потуги, Джеймс, добиться от каждого национальной присяги. Сегодня горец клянется, что все силы положит на борьбу с русскими, а завтра бежит к ним покупать соль. Или взять у них серебро, чтобы предать соседа, у которого на одну корову больше.

— Вы не понимаете! Это другое! — горячился Белл, уязвленный в лучших чувствах. — Национальная присяга — это то, что придумал Уркварт. Это первый шаг. За ним последует конституция и всечеркесский парламент!

Я, не скрывая своего неверия, переводил взгляд с одного на другого. Неужели в английском посольстве в Константинополе на полном серьёзе решили, что черкесы способны шагнуть из военной демократии в современный парламентаризм? Прожектеры! Вон, большевики попробовали, и что у них вышло? Полуфеодальные кланы и беспредельная коррупция под знаменем страны Советов.

— О, да! — рассмеялся Паоло. — А следом придет республика разбойников и скотокрадов!

Белл возбудился не на шутку.

— Когда народ стал принимать присягу, люди так воодушевились, что шли с повинной на общее собрание. Признавались, когда и сколько украли. И каялись!

Паоло и я вслед за ним не выдержали и громко заржали. До слез. Белл смотрел на нас с обидой. Как ребенок, у которого отобрали конфетку.

— Хватит, мистер Белл, витать в облаках, — жестко приземлил его Венерели, отсмеявшись. — Мне платят не за наивные мечты. Я вам расскажу, как все обстоит на практике. Удалось собрать по аулам с десяток пушек. Выбрали два легких орудия. Подобрались к русскому форту. Заняли позицию. Черкесы скинулись порохом. Два раза выстрелили. Им было до крайности интересно и весело. Но! Мне заявили, что пушки — это не выгодно! Расточительно! Пороха не напасешься.

— И что дальше? — заинтересовался я.

— Дальше? Буду делать то, за что мне платят. Армию собирать и тренировать. Учить грамотным засадам. Минимизировать потери. Думать о снабжении. Выдвигать вождей не по принципу «я один ворвался в русские ряды, получил семь ран, но выжил», а тех, кто грамотно сможет распорядиться своими людьми. Поэтому намеченный поход крайне необходим. Вы со мной, Зелим-бей?

— Я всегда за хорошую драчку! — двулично ответил я.

А что мне оставалось? Этот Паоло, он самый опасный. И в группе англичан, где все, вроде, равны, он явный лидер. Направление, в котором он действует, — это не жалкая интрига или провокация. Тут все серьезно. Его нужно остановить во что бы то ни стало.

… Мое противостояние с темиргоевцами возымело неожиданное последствие. Мой отряд стал активно пополняться людьми. По самым разным мотивам. Одних привлекли слухи о заговоренном колдуне или отчаянном счастливчике. Других — моя смелость в противостоянии с могущественным родом. Третьих — разговоры о том, что своих не бросаю. О том, как я пытался спасти Гассан-бея и вытащил из-за Кубани раненного Цекери. Были и те, кому некуда было податься. Регулярные летние экспедиции генерала Вельяминова многих разорили и оставили без семьи и «последней курицы на дворе». К таким я относился с особой осторожностью. Мстители мне были не нужны. Я сразу предупреждал людей, что собираю отряд не для набегов. И даже не для сражения с Болотоковыми. А для того, чтобы бороться со злом и несправедливостью среди народа адыге.

Конечно, я понимал, что среди просившихся в отряд были подсылы. От кого угодно. От будущих кровников. От Хаджуко Мансура, с которым предстояло непростое объяснение. От влиятельных шапсугских или натухайских родов, на глазах которых стала формироваться некая сила, с которой придется в будущем считаться. Поэтому разговаривал с каждым тет-а-тет. Пытался понять мотивы. Чем дышит. Что от него ждать. Насколько близко можно к себе подпустить.

Тем, кто отчаялся, но имел семью, или не хотел воевать, предлагал перебраться в долину Вайа и дождаться осени, когда откроются дороги к хакучам. Договорился с Цекери, что он, когда придет время, вернется домой и займется эвакуацией людей. Мой план по спасению невинных никто не отменял.

Были те, кто возмечтал, будто я намерен всю зиму гонять за Кубань за хабаром. Таким сразу объявлял от ворот поворот. А вот те, кто хотел по различным причинам охотиться на банды абреков, нападавших на своих, мне подходили. В лесах скрывалось немало мерзавцев. Их боялись, ненавидели — и боготворили. Странный выверт черкесского сознания: «Разбойник — это звучит гордо!». Слава богу, далеко не для всех.

Я находил превосходной идею проверить людей в деле — поохотиться на местных Робин-гудов. Тем, кто не струсит, можно начать доверять. Потихоньку. По чуть-чуть. И снова проверять. Так появятся те, на кого можно положиться. Плевать, что появятся новые кровники — родня уничтоженных бандитов. Послушав множество историй, я понял, что в большинстве случаев убийство из-за канлы происходит по неосторожности. Случайная встреча с превосходящими силами или расслабился на гулянке и подпустил врага — труп. Почему-то мстители предпочитали убивать одиночек. Какая в том честь, я не понимал.

Мне рассказали, как на одном празднике во время танцев кто-то взял длинную жердь и попытался раскроить череп юноше в круге танцоров. Просто подкрался сзади и ударил изо всех сил. Парня спасла папаха. Обидчика скрутили и намяли ему бока. И отпустили восвояси. Он, вроде как, решил наказать родственника человека, к которому были претензии у рода. Странные нравы. Никак я не мог «вкурить» все нюансы, хотя уже год пыхал трубками с непростыми черкесами.

Но вывод сделал. Когда один из прибившихся к отряду позвал меня на свадебную церемонию по случаю помолвки сестры, отправился в аул в сопровождении большого отряда. И в окружении своих русских. Им, бедолагам, становилось все более дискомфортно по мере того, как в отряд вливались все новые и новые черкесы. Они жались ко мне, как цыплята к курице, но со стороны выглядели как отчаянные бодигарды. Я лишь приветствовал такое отрядное построение.

Торжества проходили не в селении, а небольшой тесной ложбине между двух холмов. Хитрый папаша невесты так решил уменьшить количество гостей, чтобы не остаться без штанов после гулянки. На мой отряд он посмотрел со вздохом, но спорить не стал. Как-никак на помолвку дочери заявился свадебный генерал — Коста Зелим-бей собственной персоной. Было от чего возгордиться!

Прибыли к началу танцев.

Большое количество молодёжи высыпало на поляну. Взялись, переплетя пальцы,