Невольничий караван - Карл Май

— Конечно, от всей души! Вот тебе в этом моя рука!

— А вот и моя! — сказало Охотник на слонов, пожимая протянутую Шварцем руку. — Дружба за дружбу, жизнь за жизнь, — такими словами арабы заключают между собой братский союз на всю жизнь. Теперь и ты повтори их за мной!

После того, как Шварц произнес клятву дружбы, араб обнял его, поцеловал и сказал:

— С этой минуты мы — все равно что один человек. Горе тому, кто посмеет обидеть тебя: моя месть настигнет его даже на краю земли. Но довольно с нас волнений! Давай сядем, и ты подробно расскажешь мне все, что знаешь о Сыне Тайны.

Друзья снова опустились на траву возле костра, и Шварц начал свой рассказ. Бала Ибн хотел, чтобы немец описал ему каждую мельчайшую черточку лица юноши, передал каждое слово, которым он когда-либо с ним перемолвился. Так прошло время до полуночи, и глаза у Шварца, порядком измотанного напряжением последних двух суток, начали слипаться от усталости.

— Спи ради Аллаха! — сказал Охотник на слонов, заметив это. — Спи всю ночь, сегодня я не буду тебя будить. После всего, что я узнал, мне все равно не удастся сомкнуть глаз до утра. Надеюсь, ты меня поймешь и не будешь возражать против того, чтобы я на этот раз отдежурил за тебя.

Шварц видел, что его друг и в самом деле слишком взволнован, чтобы спать, поэтому он без возражений лег на землю, завернулся в свой бурнус и тут же провалился в глубокий сон.

Глава 10

В ПУТАХ РАБСТВА

Ночью путешественников никто не потревожил. Немец крепко проспал до самого утра и проснулся от звука голоса мусульманина, который молился особенно ревностно. Позавтракали остатками вчерашнего гуся с лепешками, которые Охотник на слонов испек в золе догоравшего костра. Затем Шварц напоил и накормил верблюдов, и путники тронулись дальше.

Глядя на охотника, никак нельзя было заподозрить, что он не спал всю ночь. Он как будто помолодел на десять лет и утверждал, что давно не чувствовал себя таким веселым и бодрым, как сегодня.

Друзья были уверены, что догонят ловцов рабов еще до полудня, но их ожиданиям не суждено было сбыться. Обогнув край заливчика, следы арабов вновь свернули к реке. Вдоль ее берега тянулся густой лес, и на его границе с равниной наподобие форпостов росли многочисленные кусты. Некоторые из них были обглоданы, видно, ими успели полакомиться коровы, которых захватили с собой поджигатели отряда ловцов рабов. Последние проходили здесь не так давно: их следы еще отчетливо виднелись на влажной земле.

Всадники ехали рядом, громко беседуя между собой. Только что они миновали место, где кусты стояли почти вплотную друг к другу, и теперь собирались выехать на свободное пространство, как Шварц внезапно осадил своего верблюда и знаком приказал своему спутнику сделать то же. Когда они вернулись немного назад и снова оказались укрытыми кустарником, немец негромко сказал:

— Черт возьми! Еще секунда, и нас бы обнаружили!

— Кто? — удивился Бала Ибн.

— Люди, которые пасут свои стада снаружи, на равнине.

— Негры или белые?

— И те, и другие.

— Кто бы это мог быть?

— Сейчас увидим, — отвечал Шварц. Он заставил своего верблюда опустить на колени и спешился. Араб последовал его примеру. Затем путешественники раздвинули руками ветки, и глазам их предстала следующая картина.

У самой кромки леса, то есть слева от притаившихся за кустами наблюдателей, расположились лагерем около сорока человек всевозможных оттенков кожи и одетых в самые причудливые одежды. Возле них лежали ружья и огромные тюки с поклажей, а немного поодаль паслось довольно большое стадо коров, около которых виднелись также лошади и верблюды. Десять человек образовывали цепь по другую сторону стада, чтобы не дать животным вырваться на равнину, которая простиралась направо, к западу. Если бы Шварц позволил своему верблюду сделать еще несколько шагов, эти люди неминуемо заметили бы его.

— Ты догадываешься, кто это такие? — спросил он у своего товарища.

— Да, — кивнул головой тот.

— Ну и кто же?

— Гарнизон, который остался в поселке, а потом сжег и разграбил его.

— Вот и я так думаю. Только я не могу взять в толк, как эти парни осмелились остановиться здесь. Вообще не понятно, из каких соображений они выбрали то же направление, что и Абдулмоут. По-моему, это означает верную гибель: ведь они сами отдают себя ему в руки.

— Или наоборот, — заметил Охотник на слонов, делая жест рукой, будто закалывает кого-то ножом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не знаю, прав ли я, но мне кажется, я догадываюсь о их замыслах. Я слышал от джуров, что жестокий и несправедливый Абдулмоут не пользуется любовью своих подчиненных. Поэтому этот гарнизон и изменил ему. Но так же, как эти пятьдесят человек, думают и все остальные. Они тоже с удовольствием станут свободными, особенно если при этом им еще можно будет поживиться хозяйским добром. На таких единомышленников, скорее всего, и рассчитывают те, кто организовал это восстание. В самом деле, что можно сделать со всеми этими вещами, коровами и людьми? Они могут пригодиться только для основания нового поселка, и я не удивлюсь, если это действительно входит в намерения бунтовщиков. Но пятидесяти человек для ловли рабов слишком мало, значит, предводители восставших должны набрать себе новых солдат. А где же им легче всего подобрать подходящих людей, как не среди своих прежних товарищей?

— То, что ты говоришь, очень похоже на правду, — согласился Шварц.

— Только таким образом можно объяснить, почему они пошли по следу Абдулмоута, — горячо продолжал охотник. — Они хотят дождаться возвращения ловцов рабов и предложить им перейти на свою сторону. Большинство наверняка согласится на это, потому что им, конечно, пообещают более высокое жалованье, чем они получали до сих пор.

— А что будет с Абдулмоутом?

— Его, вероятно, убьют и разделят между собой все его имущество. Но, говоря это, я, разумеется, предполагаю, что нападение на Омбулу все же состоится.

— Господи, какие ужасные последствия влечет за собой торговля рабами! Люди, которые ей занимаются, теряют человеческий облик!

— Нынешней ночью я это понял с особой отчетливостью. Итак, эти ребята поджидают здесь Абдулмоута, чтобы его убить. Честно говоря, я им не завидую: даже если их замысел удастся, им не поздоровится!

— Почему ты так думаешь?

— Вспомни об Абуль-моуте, который через два дня будет со своими нуэрами в селении Умм-эт-Тимса! Как он, по-твоему, поступит, когда увидит вместо селения пожарище и узнает от джуров обо всем, что произошло?