Дом, где живет чудовище - Мара Вересень

хозяевам. Отдала и поблагодарила. И спросила у девушки, не поможет ли она мне завтра вечером с платьем. Шнуровка позади — это красиво, но самой затянуть, как следует, намучаешься и руки вывернешь. И шлейф еще… Как я с ним пойду? Я даже места такого не знала — Лазурный мыс.

— Вам когда вечером? — уточнила ответственная девушка.

— В шесть. А Лазурный мыс это где?

— Ой. Вы на свадьбу? А про невесту расскажете? — оживилась девица и выбралась из дома целиком, а то мы так на крыльце через полуоткрытую дверь и разговаривали. — Расскажете? А я соседа попрошу, он коляску возит, чтоб вас отсюда сверху от оперы забрал и отвез как свою?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А что с невестой?

— Так никто не знает, кто! Думали сразу, что наместника дочка, Хильди, она красивая мазель, но не она, потому как у нее помолвка на той неделе была. А наш страшный лорд нигде с невестой не появлялся. Боится, наверное. Они у него мрут, как мухи. Но о свадьбе стали говорить чуть погодя, как он с суда вернулся. Знаете про суд?

— Знаю, — отозвалась я. — И про невесту расскажу обязательно.

Все понятно и логично. Прогулялся лорд Эдсель в столицу королевства, встретил прекрасную незнакомку и решил не откладывать. Ну и женился бы себе. Зачем приглашения слать? Тиран и самодур. Впрочем, я могла бы не ехать. А раз приехала, что уж. Можно и вовсе не уезжать.

Мысль была внезапная. Я неожиданно ярко представила, что живу вот здесь, в одном из домишек и каждый вечер смотрю на карамельный закат и жду сумерки. Когда оранжевого не станет. Будет только серое. То самое, как перед грозой.

— Я в четвертом приду, — сказала девушка и отвела глаза. Ну вот, опять у меня потоп.

— У нас часов нет, — продолжила она, когда я справилась с водой, — но в храме звонят и тут слышно, так что не опоздаете. А Лазурный мыс это в самый край Золотого. Дом там летний. Внаем сдают, вот как сейчас, для свадьбы. Только пляжа нет. Обрыв. Но красиво очень. Штормовой и Лазурный замыкают залив. И пляж спокойный, волны к берегу не идут. А вот за Штормовым…

— Штормовой?

— Где поместье Эдселя. Там бури злее всего. Если спуститься вниз и до пляжа пройти, Штормовой будет видно. Но вы бы лучше спать шли. А то будете зевать на празднике, кто вас танцевать возьмет?

Однако, какой ценный совет. Но ушла я недалеко. Пару шагов до крыльца. Села. А потом все же спустилась вниз по вытертым каменным ступенькам к воде. Чтобы не подумали опять, что блаженная. Лицо снова было мокрым. Что с этим делать? Только оставить, как есть, и надеяться, что до завтра вода из глаз прекратит течь. Просто стыдно станет. Ее тут и так… целое море. Куда еще соли и горечи?

Глава 27

Я думала — не сомкну глаз, но шуршащая подушка помогла. Она поскрипывала и шелестела, как мелкий гравий на дорожке под подошвами, почти как его голос. Я не видела его во сне, только чувство, что он есть. Мне и того было довольно.

Солнце, бьющее в окно, расцветило стену радугой, я подняла руку и трогала свет. Синий, как молнии в его крыльях, и едва розовый, как мой новый наряд. Покупать платье было все же несусветной глупостью. Я продала сокровище. Так тому и быть. Просто закрою эту дверь. Оставлю за ней свое мимолетное счастье, как заперла страх. Одной дверью больше, одной меньше. В доме не должны жить только чудовища, что-то хорошее тоже нужно. Даже если не заглядывать в комнату. Главное, что есть.

Я могу так много. Уехать, остаться, смотреть на закат, трогать разноцветный свет. Снова вернуться в школу, или к Лиане, она звала, когда я ее навещала, и обязательно купить такую же шуршащую подушку для хороших снов.

Я люблю тебя, Лар, но не стану держать, как Рруфие. Нельзя. Никого нельзя держать силой. От этого рождаются чудовища и тепла становится меньше, а я хочу чтобы его было больше. Тогда, может, и мне капельку достанется.

Поэтому я сейчас прекращу баловаться светом и дразнить воду в кувшине, плеская ею в таз и обратно, встану, умоюсь, может, что-нибудь съем, погуляю по пляжу, буду смотреть на море до сверкающих бликов в глазах, обязательно куплю розовый лимонад, пусть он тут не такой, как в деревне, и каждую секунду буду благодарить мир за то, что тогда ответила на объявление в газете и приехала в Статчен.

Моих планов хватило ровно до обеда. Снова была рыба на углях, салат, политый чем-то кисловатым и сладким. И лимонад. Настоящий.

— У разносчиков не пляже не берите, — поучал мальчишка. — Разбавляют.

Он так и не сказал, как его звать, и я решила, что он будет Ганц. Здесь вообще Ганцев было множество. Чуть ли не каждый третий. От того что розы кругом? Глупый вывод. Теперь не смогу представлять розы без какого-нибудь Ганца. Здесь, во дворике, они тоже были. Желтые. Я трогала распустившиеся бутоны, а темно-зеленые листья касались моего запястья, как чьи-то чуть шершавые пальцы. Я слышала потрескивающие бело-голубые молнии под кожей, что так и остались со мной с того вечера, когда он был, и была я, когда были мы. Это сокровище получше камней. Его не продать и не обменять. Даже забыть не выйдет, но я и не стану.

— Мазель, — позвала меня хозяйка, Лизен, я обернулась. — Я в этих бальных премудростях не сильна, позвала подмогу.

Из-за крупной спины улыбающейся девушки показалась еще одна, невысокая.

— Камие!

— Мисс Элира!

Мы обе дернулись навстречу и тут же смутились порыва. Мы не особенно дружили, пока я служила в поместье, но я была рада ее видеть.

— Ого! — сказала Лизен.

— Ага! — сказала Камие.

И обе смотрели на меня странно, с каким-то затаенным ожиданием. А я просто показала платье. С собой у меня было только то, в котором я приехала, и это бальное, так что розовый готьерский шелк царил в шкафу практически единолично, всякие мелочи, вроде белья, не в счет.

Перед тем, как взять меня в оборот, мне устроили купание под лейкой за ширмой во дворе. Это было что-то невообразимое — мыться на улице, идти к дому и слышать ветер на влажной коже и затылке, будто меня вновь волной окатило. Тело тут же покрылось пупырышками, а внутри поскрипывали знакомые радужные пузырьки. Им было тесно, они хотели наружу и комком толпились под