Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

межгалактического союза и организации объединённых наций, (несмотря на глушь про неё-то знали!), как-то утихомирил бешеную туземку.

Его поставили на землю, и мужская особь, парных аборигенов строго спросила:

— Где Константин?

Стад’Р’Ган облегчённо вздохнул и протянул записку.

Вместо того, чтобы неторопливо обсудить в тёплом доме послание, (варварски написанное рукой), они сгрудились кучкой, (включая гигантскую рептилию), и женская особь начала читать:

«Таисья Сергеевна отдайте Зелёному бэкашку, (лежит в вазочке на камине). У него проблемы с тарелкой. НЛО, представляете! У меня всё хорошо. Хотел вернуться, но встретил Эмили. Веду её к какому-то Орлу. Она курица во всех отношениях! Как только провожу, сразу домой. Соскучился. Марку и малявке, привет! С Уважением, Костя».

***

Устроивший кавардак зелёный человечек оказался безобидным уставшим и простуженным существом. Успокоившаяся Яга завернула его в одеяло и отнесла в детскую, спать. После переполоха хозяева не сразу, но всё-таки обнаружили ожидаемого гостя и, без долгих поклонов и извинений, Марк, поздоровавшись, отвёл его в гостиную. Там, открыв бутылку, мужчины быстро разговорились и решили, что, в общем и целом, и хозяин, (с точки зрения гостя), и гость, (с точки зрения хозяина), неплохие люди, сработаемся.

— У меня нет в столице знатных знакомств, — рассказывал, закусывая сыром, Людвиг. — Да я и не особо желал бы их иметь. Всем известно, правитель не любит наш неядовитый народ.

— Я предлагаю Вам возглавить школу. Здание новое. Квартира для Вас большая. Может быть, в один прекрасный день, я, напялив праздничный камзол, расскажу внукам, какой учёный жил у нас в глуши, — расхваливал свой удел Марк. — Садитесь обедать.

И хозяин решительно уселся за стол, с волчьим аппетитом принявшись за еду. Людвиг, последовав его примеру, покорился необходимости «всё попробовать» и, под бодро откупориваемые бутылки, съел наваристый говяжий суп необычного красного цвета, бараний бок с гречневой кашей, жирного холодца с острой травой и чесноком, потом перешли к забытому салату с удивительным названием «Оливье» и пирогам с рыбой...

— Ваш повар из столицы? — наконец, смог спросить он, расстегнув сразу три пуговицы на жилете.

— Жена, — гордо сообщил Марк и снял камзол.

Яга густо покраснела и тихо сообщила:

— У меня ещё торт для Вас. К чаю.

***

Голова у Людвига слегка кружилась.

Мужчины перешли из столовой в гостиную и сели у камина, пить кофе.

Походкой бывалого моряка, вынужденного передвигаться по неустойчивой в бурю палубе, Марк, дойдя до модного секретера с бутылками, дотянулся до самой пузатой, с коньяком.

— Посвятите меня в Вашу тайну, дорогой друг, — попросил мало думающий в этот миг, но много говорящий Людвиг.

— В какую, — удивлённо спросил Марк, находящийся в аналогичном расслабленном состоянии.

— Откуда у Вас воррум?

— Кто?

— Ящер. Воррум - это их видовое название.

— А что с ним не так?

— Как же? Всем известно, что эти звери редки и почти разумны. У них крепкие семьи, и разлучить пару невозможно. Кроме того, их ещё и невозможно приручить. Они всегда служили только драконам.

Марк напрягся, трезвея, но потом заулыбался и сообщил.

— Костя наш, выкупил его с бойни. Вот и прибился. Хороший зверь. Преданный.

— Всё равно странно, — продолжал, не заметив перемены настроения хозяина, гость. — Только настоящие драконы могут приручить и по настоящему владеют ими...

Глава 41 ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧАЛОСЬ. Нокия-3310 ( Оксана Лысенкова)

Предзимнее Солнце, малиновое и холодное, медленно и неумолимо тонуло в густом мутном клейстере заката. Единственное, что роднило это Солнце с его жаркой и вальяжной летней ипостасью — это всё та же неторопливая величественность, с которой оно одинаково и нежилось на летнем небе, и погружалось в пурпурную поздне-осеннюю стылость.

Мягко гудя двигателями и едва слышно потрескивая остывающей обшивкой, дирижабль бодро продвигался к северу, оставляя позади холмы, овраги, перелески и истёртые ленты дорог.

Оддбэлл стоял у носовых окон с заложенными за спину руками, слегка наклонившись вперёд, чем живо напоминал то-ли журавля, то-ли цаплю. Видимо, походить на птиц, отличных от сыча, стало входить у него в привычку.

Оберон, утомившись долгим смехом, а затем не менее долгими курсовыми расчётами, мирно дремал, забравшись в кресло с ногами и завернувшись в серый суконный плед.

К ночи планировали добраться до предгорий, осматривая по пути дороги, кемпинги и коновязи у придорожных трактиров. И проделывали это очень щепетильно. Однако, обнаружены были лишь пятеро одиночных путников, трое крестьян на больших запряжённых волами телегах, ещё трое верховых, ни один из которых явно не был юной девушкой, да два каравана, спрятать среди которых Дэвгри Эмилия могла бы, только очень заморочившись на этой теме и специально подготовившись заранее. Верховая кобылка Эмилии была капризна, как избалованный ребёнок, и заставить её медленно плестись под почти скрывающими тело вьюками можно было разве что скормив ей охапку отборного, спелого августовского мака.

Снова видели чудного наездника на ящере воррум — тот тяжёлой рысцой промчался навстречу, наискосок, не всегда разбирая дорогу — видимо, куда-то очень торопился. Сам наездник был какой-то мелкий и щупленький, и «сыщики» даже заинтересовались бы, если б не были уверены наверняка: чтобы загнать Эмилию на спину гигантской зубастой рептилии, надо накормить её чем-то существенно серьёзнее, нежели спелый мак. Ну, или напоить...

Предгорья показались примерно полчаса назад — далёкие туманные миражи, плавно поднимающиеся к небу в розовом закатном мареве. К тому времени, когда закат уверенно утвердился в правах и переоделся по этому поводу из нежной розовой вуали в суровый багровый плащ, полосатый гребень пограничных столбов Ромарии и Кайтана метнулся внизу наискосок и назад, и седые от белого мха Алмазные горы почти вплотную надвинулись на воздухоплавателей.

Прежде, чем поворачивать «Летящего на...» в сторону отклоняющейся к побережью залива пустынной дороги, Оддбэлл решил подлететь поближе к горам, чтобы полюбоваться старинными северными склонами в последних отблесках угасающего осеннего дня.

Заложив пологий вираж и направив дирижабль параллельно склону, Оддбэлл подошёл к креслу и легонько потормошил своего спутника.

- Оберон. Оберо-он! Хватит спать, самую красоту про...Спи...шь... - прерывисто договорил мистер Блэст, глядя в окно и непроизвольно делая несколько шагов, пока лоб не упёрся в толстое холодное стекло.

- Это... Эт-то что?!

По низкогорному плато, в сторону прячущейся в надвигающейся ночной тени долины горного ручья, недовольно вытягивая толстые длинные шеи, торопливо переваливалось семейство ящеров воррум. Впереди, постоянно оглядываясь,