Под чертой (сборник) - Дмитрий Губин

Забавно, что в точных или естественных науках такой ход изучения, нелинейный, вариативный, гипотетический, – вполне допустим. Эти науки кажутся уделом чудиков, далеких от текущей политики.

А школьная история всегда в политику будет лезть. Хотя бы потому, что последние пять веков у нас история ходит по кругу, и камушек в Кремль Ивана Грозного попадает в сегодняшний Кремль. А еще у нас в образование все больше вторгается РПЦ, а у нее в святых не только Донской и Невский, но даже адмирал Ушаков.

Как можно обсуждать – потому что от обсуждения недалеко до осуждения – святых?!

Поэтому в школьном учебнике Куликовская битва не будет (даже альтернативно) рассматриваться как периферийный отголосок ордынской борьбы за власть, где князь Дмитрий Иванович выступал союзником Тохтамыша против Мамая (Куликовская битва – она, не забывайте, Мамаево побоище).

А идеальный школьный учебник, с моей точки зрения, должен приводить различные концепции. В том числе ту, которая утверждает, что героизация – это инструмент укрепления самодержавной власти сначала князей, а затем царей, а затем и генсеков, а затем и президентов. Потому что российское устройство в основах неизменно с XVI века и является, если прибегать к нейтральным терминам, патримониальной (вотчинной) автократией.

Это значит, что правитель России во время переписи в графе «профессия» может честно, как Николай II, написать: «Хозяин земли русской».

Но хозяин земли русской не может терпеть альтернативной власти, хотя бы и над умами (думаю, что массовость сталинских репрессий как раз и вызывалась страхом альтернатив. Красный царь бил неприцельно, но всегда по местам возможной альтернативной власти: по секретарям обкомов, по армейской верхушке, по руководству НКВД, по популярным литератором, выжигая почву с той же методичностью, с какой крестьянин ее пашет).

Хозяину земли русской требуется история застывшая, которая не задает вопросы, но раздает ответы. А возражение, что такая история может воспитывать лишь идиота, патриота, подхалима и раба, а обычно всех разом в одном флаконе, – оно разумно лишь на взгляд возражающего. Автократиям нужны не созидатели, а слуги, гордые положением слуги: например, слуги государева или Отечества. Автократии не относятся к созидающим цивилизациям, успешно занимая нишу цивилизаций копирующих либо имитирующих. То есть школьный учебник, о котором мечтаю я, где есть место альтернативам и парадигмам, – будет воспринят как антироссийский и антигосударственный. Хотя история как история парадигм выводит из тупика вопроса «положительным или отрицательным был этот персонаж?» Нам ведь смешно зачисление в «положительные» или «отрицательные» позитрона или электрона! Это просто частицы, несущие тот или иной заряд, определяющий свойства материала.

Застывшая история дат и героев соответствует инфантильному, мифологическому, детскому типу сознания. В младшей школе такой учебник, карамзинского типа, с картинками старины, с преданиями и легендами, вполне уместен. Как ныне сбирается вещий Олег. Полк Игорев. Ледовое побоище. Два Ивана. Убиенный Димитрий. Смутное время. Петр. Екатерина. Декабристы. Три Александра, два Николая. Как-то так – пунктиром и ярко.

Но в возрасте 14–16 лет, когда подросток проверяет на прочность авторитет взрослого мира, это перестает работать. И любознательный школьник изводит учителя вопросами о том, началась Русь от Ладоги (как утверждал историк Соловьев) или от Киева (на чем настаивал Ключевский – кстати, в своих знаменитых 86 лекциях отказавшийся от хронологического метода в пользу парадигматического). Или, что уж совсем должно вгонять учителя в ступор – верна ли парадигма Пайпса, что Русь возникла как частное предприятие викингов по переброске товара из варяг в греки?

Идеальный школьный учебник для меня – это учебник, который смотрит на историю как на поток идей, в котором многое непонятно и гипотетично. Он воспитывает свободных людей. Но свободные люди не нужны в рабской стране.

Для любознательного же старшеклассника остается обычный выход. Имена и даты из учебника запоминать (это пригодится и при сдаче ЕГЭ, и вообще пригодится), а параллельно читать доступную историческую литературу – от знатока русского средневековья Александра Зимина до знатока сталинской эпохи Саймона Монтефиоре. И положить под подушку здоровенный том анисимовской «Истории России от Рюрика до Путина» – другой такой обобщающей книги сегодня попросту нет.

Слава богу, ридеры дешевеют, а торренты качаются бесплатно, а там, глядишь, и Акунин-Чхартишвили напишет обещанный им труд по истории страны, сопоставимый по объему с карамзинским (и это будет событием – я без иронии). И готовиться к поступлению на истфак – даже если собираешься стать журналистом.

В конце концов, пока никто из российских журналистов не повторил подвиг американца Джеймса У. Лоуэна – не написал книгу «То, что мне наврал мой учитель: вся неправда из учебника истории».

Теперь такой учебник истории на подходе.

Жду не дождусь в низком старте.

2013

58. Метать диссер//

О том, как фальшивое дворянство сменилось такими же научными степенями

Скандал с плагиатом в диссертациях высших чиновников летит, как паровоз. Никто не знает, что с этим делать. Аннулировать звания кандидатов и докторов? А если они в прошлом веке получены? Кстати а отчего чиновники так помешались на ученых степенях?

Какой конфуз…

Замечательный мужчина в полном расцвете сил по имени Георгий Сергеевич Полтавченко в 2004 году стал кандидатом экономических наук. А в 2013 году выяснилось, что в диссертации Полтавченко (проделавшего за 9 лет впечатляющую карьеру от полпреда президента до губернатора Петербурга) из 200 страниц 152 заимствованы, и, по большей части, без упоминания источников. По крайней мере, к такому выводу приходят электронная система проверки на плагиат Dissernet, плюс проводившая свое расследование популярная газета «Мой район».

Полтавченко обвинения в том, что согрешил и выдал чужое за свое, не опровергает. Это разумно: иногда лучше жевать обиду, чем говорить. Да и что сказать? Защите диссертации, например, должны предшествовать научные публикации. Попробуйте у Полтавченко следы таких публикаций отыскать.

Разумеется, питерский градоначальник не одинок. «Лучше поищите, кто из губернаторов и депутатов диссеры не воровал!» – довольно распространенный комментарий в социальных сетях.

Похоже, те же претензии можно предъявить рязанскому губернатору Ковалеву (в его диссертации куски из чужих работ даже скопированы с чужими ошибками). Или пензенскому губернатору Бочкареву. А в ближайшее время, уверяет в своем ЖЖ любитель сунуть нос в чужой текст Сергей Пархоменко, это ожидает еще девятерых их коллег. Лидирует в списке тульский губернатор Груздев: Dissernet констатирует, что из 182 страниц его научного труда 168 сворованы…

Так что Полтавченко не одинок ни в каком смысле. Еще до скандала с диссертациями губернаторов вспыхнул скандал с диссертациями депутатов. А до диссертаций депутатов, в 2006-м, была исследована с пристрастием даже боюсь и написать, чья диссертация. Правда, исследовали ее не у нас. Экономист Бруклинского Института Клиффорд Гэдди (звучащая фамилия!), заявил, что «в США это никогда не было бы признано диссертацией в университете ни первой, ни второй, ни третьей величины».

Консервативный охранитель моральных устоев Полтавченко не одинок и в том смысле, что плагиатом занимаются якобы лишь охранители. Скажем, вчерашний либерал (в 2003 – году защиты – он еще входил в СПС) кировский губернатор Белых легко проскакивает игольное ушко Dissernet, однако тут же попадает в руки блогера по имени labas. Тот анализирует первые 85 страниц диссертации и находит в них два десятка заимствований из книги научного руководителя Белых, только подредактированных (Dissernet реагирует лишь на дословное воровство).

Никита Белых, в отличие от Георгия Полтавченко, умело и активно пользуется твиттером, но на мою посланную через твиттер ссылку повел себя аналогично Полтавченко.

Промолчал.

Диссертационные скандалы порхают сегодня над Россией птичьими стаями, еще одной птичкой никого не удивить.

Однако обращу внимание на маленькую деталь.

Все эти скандальные диссертацию писались в период между 1996 и 2006 годами. Я хорошо помню это время. В начале 2000-х кандидатами наук, например, стали двое моих близких коллег. Причем один из них, делая карьеру медийного начальника в Москве, защищался в провинции. По теме влияния СМИ на воспитание подрастающего поколения. Когда же я, поздравив, восхитился тем, что он нашел на диссертацию время, в ответ получил ироничное замечание, что свое время тратят на диссертации лишь те, у кого нет денег. А умные люди вместо времени тратят деньги, потому что деньги, в отличие от времени, – это восполнимый ресурс.